История западной цивилизации полна свидетельств массового кровопролития и зверств, ставших обыденностью не только в жизни средневековой Европы, но и в недавнем ХХ веке. По размаху кровопусканий и зверств ХХ век превосходит средневековье, и нет гарантий, что европейская цивилизация не вернётся к привычной для себя практике. Самолюбование западной цивилизации выглядит достаточно странной, когда она имеет наглость учить морали и нравственности Россию.

Один из виднейших историков современности, оксфордский профессор Норман Дэвис сказал «Всякий согласится, что преступления Запада в ХХ веке подорвали моральное основание его претензий, включая и прошлые его претензии».

Екатерина Медичи (1519 - 1589) - королева Франции с 1547 по 1559 год, организовавшая в Париже массовую резню гугенотов (протестантов) в день святого Варфоломея в ночь с 24 на 25 августа 1572 года католиками. В Варфоломеевскую ночь погибло около 30 тысяч человек. Выражение «Варфоломеевская ночь» уже давно вошло в языки многих народов мира, и означает жестокое вероломное убийство беззащитных людей, не имеющих возможности сопротивляться. В других городах Франции Тулуза, Бордо, Лион, Бурж, Руан и Орлеан от рук убийц погибло около 6 тысяч гугенотов (протестантов).

Первая коронованная в 1553 королева Англии Мария I Тюдор (1516-1558) получила прозвище Мария Кровавая (англ. Bloody Mary). Вступив на английский престол Мария I дочь Генриха VIII от брака с Екатериной Арагонской, начала реконструкцию католических монастырей восстановление в государстве католической веры, начались массовые казни протестантов, в 1555 году запылали костры по всей Англии, сожжено около 300 ярых протестантов и иерархов церкви. Было приказано не щадить даже тех протестантов, кто соглашался принять католичество.

16 февраля 1568 года святая инквизиция осудила на смерть всех жителей Нидерландов как еретиков, а испанский король Филипп II приказал привести этот приговор в исполнение. Убить всех не удалось, но королевская армия сделала, что смогла – уничтожила в Нидерландах – 100 тысяч человек, только в Харлеме было убито 20 тысяч жителей.

Ещё один классик английской «истории для читателей» Джон Ричард Грин в 1874 году цитировал отчёт Оливера Кромвеля о проделанной работе в Ирландии: «Я приказал своим солдатам убивать их всех… В самой церкви было перебито около тысячи человек. Я полагаю, что всем монахам, кроме двух, были разбиты головы…» (Джон-Ричард Грин “История английского народа”, т.3, М., изд. Солдатенкова, 1892, с.218)

Целью «усмирения Ирландии» в 1649-53 годах войсками Оливера Кромвеля (1599 – 1658 г.г.) была подчинение католической Ирландии властям протестантской Англии. Карательная экспедиция Кромвеля была направлена на физическое уничтожение резню ирландцев -католиков в Дрохеде и Уэксфорде, 32 тысячи ирландцев бежали из страны. 1\6 ирландского населения Ирландии покорилась Англии, от этого смертельного удара Ирландия уже никогда не смогла оправиться.

Исторические предпосылки раскола (схизмы) Христианской церкви начались в поздней античности - 410 году н. э., когда Рим был разгромлен войсками вестготов под предводительством короля Алариха I. В Христианской церкви появились новые элементы в церковных обрядах, возникли этические и эстетические различия в между западной и восточной традициями христианства.

Разрыв между западным и восточным христианством продолжался и во времена раннего Средневековья. По настоянию короля франков и лангобардов Карла Великого (768-774 г.г.) на соборе епископов в Ахене в 809 году , в «Символ Веры» , вопреки протесту Папы римского Льва III, было внесено слово «filioque» - «…и от Сына», то есть Дух Свят исходит равно «от Отца и от Сына…»

Карл Великий отличался особой жестокостью не только в религиозных вопросах. Во время войны с саксами он приказал казнить 4 500 пленных саксонских воинов Германии.

Когда Христианская церковь была единой . До 1054 года Христова церковь была единой. Константинопольские патриархи не признали притязаний Папы Римского Льва IX, на полноту власти Рима над всех Христианской Церковью. Церковный раскол 1054 года разделил Христианскую церковь на западную и восточную.

Западные христиане обращаются к Святому Петру , как к основному камню своей Церкви, поставившему для них верховную кафедру в Риме. Западную христианскую церковь стали называть латино-католической, с центром в Риме.

В осточные христиане, с любовью притекают к Святому Андрею , обошедшему их земли с Евангельской вестью. ‘Путь Андрея Первозванного по Скифии, вокруг Понта. Святой Андрей Первозванный поставил первого епископа в Константинополе, в Византии, который стал главою всего греко-православного Восточного христианства.

После взятия Казани войсками Ивана Грозного 2 октября 1552 года, царь приказал архиепископу Гурию обращать жителей Казани в православие исключительно по собственному желанию каждого человека (свобода вероисповедания ), и пригласил к себе на службу всю казанскую знать. В 1555 году послы сибирского хана просили Ивана Грозного, чтобы он «всю землю Сибирскую взял под свое имя… и дань свою на них положил и человека своего прислал, кому дань собирать ». Астраханское ханство присоединилось к русскому царству, при свободном вероисповедании для всех новых граждан Руси.

Религиозные войны — то же, что и Гражданские

Годы религиозных войн во Франции 1562-1598

Кто такие гугеноты?

Гугеноты — французские протестанты, последователи реформистского учения проповедника Ж. Кальвина.
Протестантизм проник в католическую Францию в начале ХVII века из соседних Германии и Швейцарии и достаточно быстро приобрёл популярность. Его появлению способствовала деятельность философа Жака Лефевра из Этапля (1455-1536), который перевёл Новый Завет на французский язык и издал его в 1523 году. Учениками Лефевра были такие известные реформаторы и гуманисты, как Гильом Фарель, Жерар Руссель, Мишель д`Аранд. Как указывает Википедия, к 1557 году 35% французов придерживалось нового учения

Причины Религиозных войн

«Подлая затея» (Сюрприз в Мо) вынудила королеву-мать резко изменить свое отношение к гугенотам. Им была объявлена война не нажизнь, а на смерть. В этом декларации Карл IX выражал ссожаление по поводу сделанных ранее уступок гугенотам, что ничуть не помогло умиротворить страну, напротив, реформаты упрямо продолжали раздувать смуту. Он требовал, чтобы гугеноты незамедлительно передали под королевскую юрисдикцию все занятые ими крепости, все кальвинистские проповедники должны были в течение двух недель покинуть пределы Французского королевства, все религиозные культы, кроме католического, запрещались под страхом конфискации имущества, государственные чиновники, исповедовавшие кальвинизм, лишались своих должностей. В порядке акта милосердия объявлялась амнистия всем гугенотам, которые в течение семи дней сложат оружие

• 1569, 12 марта, 7 мая, 25 июня, 24 сентября-1570, 27 июня — сражения при Жарнаке, Ла-Рош-л’Абель, Монконтуре, д’Орне-ле-Дюк, смерть принца Конде, поочерёдно успехи и поражения сторон
• 1570, 8 августа — Сен-Жерменский мир. Гугенотам дарована свобода вероисповедания во всей Франции, кроме Парижа, право занимать государственные должности, а так же крепости Ла-Рошель, Монтобан, Коньяк и Ла-Шарите

1572-1573 — четвертая религиозная война

• 1572, 22 августа — свадьба Генриха Наваррского и Маргариты Валуа
• 1572, 24 августа — . Гибель де Колиньи
• 1573, 11 февраля-6 июля — безуспешная осада Ла-Рошели католиками, Генрих Наваррский принял католичество, третий сын Екатерины Медичи Генрих занял польский престол
• 1573, 11 июня — Булонский эдикт. В нём были сильно урезаны права, предоставленные Сен-Жерменским эдиктом 1570 года: при общей свободе совести свобода отправления культа была ограничена Ла-Рошелью и некоторыми другими городами, права на свободу религии для дворянских землевладельцев сохранялись теперь при определенных условиях
• 1573, 24 июня — Ла-Рошельский мирный договор, подтвердивший Булонский эдикт
• 1573 — создание так называемой «партии недовольных», стремившихся к примирению католиков и гугенотов, во главе партии стоял младший сын Екатерины Медичи герцог Алансонский

1574-1576 — пятая религиозная война

• 1574, 30 мая — смерть короля Карла IX, на трон взошел под именем Генриха III третий сын Екатерины Медичи польский король Генрих Анжуйский
• 1574, 4 ноября — третий герцог де Монморанси, будучи почти независимым правителем Лангедока, потребовал от нового короля восстановления прав для гугенотов, и не получив желаемого, начал военные действия
• 1575 — в Ниме оформилась так называемая Гугенотская конфедерация городов и дворянства, фактически представлявшая собой государство в государстве, имела свою армию и систему налогов, ее высшим органом были Генеральные штаты.
• 1575, осень — в пределы Франции вторглась армия протестантов, возглавляемая Генрихом де Бурбоном, вторым принцем де Конде и пфальцграфом Рейнским Иоганном Казимиром Пфальц-Зиммернским
• 1575 года, 10 октября — сражение при Дормане, в котором католическая армия Генриха Гиза разгромила немецких протестантов Конде
• 1576, февраль — к мятежникам присоединился Генрих Наваррский

Конде претендовал на губернаторство в Пикардии, Дамвиль - в Лангедоке, герцог Анжуйский, надеялся выкроить себе часть наследственных земельных владений в составе Анжу, Берри и Турени, Иоганн Казимир требовал епископства в Меце, Туле и Вердене. Мятежники имели армию в 30000 человек и грозили Парижу. Не имея средств для его обороны Генрих III вступил в переговоры с младшим братом. Переговоры вела королева-мать Екатерина Медичи

• 1576, 6 мая — Эдикт в Болье («Мир Месье» или «мир брата короля»): Протестанты обрели восемь крепостей, представительство в каждом из провинциальных парламентов и возможность свободно отправлять свой культ по всему королевству, кроме Парижа и его предместий. Дамвиль сохранил за собой должность губернатора Лангедока, сопряженную с полномочиями, которые делали его независимым вице-королем, герцог Анжуйский получил Анжу, Турень и Берри. За Конде закрепили управление Пикардией. Иоганну Казимиру предложили в порядке компенсации 300 тысяч экю. Генриху Наваррскому досталось губернаторство в Гиени

1576-1577 Шестая война

• 1576, май — герцог Гених де Гиз создал Католическую лигу с целью объединить вокруг себя католиков, умеренных протестантов и при их поддержке завладеть короной Франции. Вскоре под знаменами Лиги уже находилось около 50 тысяч человек кавалерии и 30 тысяч пехоты
• 1576, 6 декабря — в Блуа открылись заседания Генеральных штатов — высшего сословно-представительского учреждения Франции, которое отвергло мир в Болье. большинство депутатов разделяли идеалы Лиги, за подавление протестантизма во Франции проголосовали с готовностью, тем самым спровоцировав очередную, уже шестую по счету, гражданскую войну, которая продолжалась в течение нескольких месяцев в 1577 году и разворачивалась главным образом в Сентонже и Лангедоке.
• 1577, 17 сентября — Бержеракский мир («мир короля»). Подтвердил положения «мира брата короля», но с дополнительным эдиктом Пуатье, где гарантировалось гугенотам право свободного отправления культа и предоставлялось в их распоряжение ряд крепостей. Были реабилитированы жертвы Варфоломеевской ночи. Объявлялось о роспуске Лиги и Протестантской конфедерации, что позволяло королю занять подобающее ему место выразителя и защитника интересов всех его подданных. Секретные статьи договора определяли юридические и административные условия мирного сосуществования католиков и протестантов.
• 1579, 3 февраля — мирная конференция в Нераке, тридцатая после начала гражданских войн, но первая, на которой собравшиеся, отбросив разговоры о религии, обсуждали единственно политические вопросы.

  Под влиянием Конде протестанты сначала выставили совершенно немыслимые требования. Сильная королевская армия под предводительством Монморанси заставила их принять более разумные предложения королевы-матери. Екатерина поклялась, что в течение шести месяцев католики выполнят свои обещания по договору, заключенному в Бержераке. В качестве гарантии протестанты получат на этот срок восемь укрепленных крепостей в Гиени и одиннадцать в Лангедоке, которые они должны будут освободить по истечении полугода

1579-1580 Седьмая война («война влюблённых»)

До Генриха Наваррскаого дошли распространяемые королевским двором слухи о том, что жена его Маргарита ему неверна, Генрих сделал вид, что не верит «клевете», и объявил шурину войну, дабы кровью смыть позор нанесенной обиды. Это романтическая версия причины войны. На самом деле гугенотам пришло время возвращать французской короне крепости, временно предоставленные по договору в Нераке в их распоряжение.
Военные действия начал принц Конде, которому католики не давали вступить в управление Пикардией. 29 ноября 1579 года вон захватил город Ла-Фер. затем в войну вмешался Генрих Наваррский, 29 мая 1580 года начавший осаду города Каора. Сражение и захват его гугенотами стали главным событием «войны влюбленных». Однако целом королевские войска одерживали верх. На северном фронте Генрих III отвоевал Лa-Фер, чем спровоцировал бегство Конде в Германию. После успеха в Каоре Генрих Наваррский, военные ресурсы которого оказались исчерпанными, был вынужден перейти к оборонительной тактике.
• 1580, 26 ноября — мир во Фле, по которому Генрих Наваррский получил на шесть лет крепости, предоставленные ему соглашением в Нераке только на шесть месяцев

1584-1589 восьмая война («Война трёх Генрихов»)

• 1584, 10 июня — умер Франсуа Алансонский, последний сын Екатерины Медичи. Генрих Наваррский стал наследником французского престола. В том же году образована Парижская лига
• 1584, 31 декабря — Герцог де Гиз и посол Испании Мендоса подписали в Жуанвиле секретный договор, согласно которому учреждалась «постояннно действующая Лига для сохранения католической религии»

В конце 1584 года в Париже возник «Великий страх», вселяя смятение в души населения. Прошел слух, что Генрих Наваррский получил 200000 экю для оснащения армии. Опасались Варфоломеевской ночи для католиков, священники выступили единым фронтом против беарнского дьявола с резкими речами, возбуждающими толпу. Для большинства парижан католическая религия была наивысшей ценностью. Организаторы Парижской лиги были добродетельными и серьезными людьми с основательным классическим и религиозным образованием и принадлежали к зажиточной буржуазии

• 1585, 21 мая — Генрих де Гиз начал очередную войну
• 1585, 7 июля — договор в Немуре. Протестантизм был запрещен. Эдикт аннулировал все мирные договоры, заключенные ранее, объявлял ересь вне закона, предписывал гугенотам перейти в другую веру или в течение шести месяцев покинуть страну
• 1585, 9 августа — Генрих Наварский вместе с Монморанси, вождем умеренных католиков, возглавил «Контр-лигу законопослушных граждан», обратившись за помощью к королеве английской и к Германии
• 1585, 7 октября — Кролоь издал эдикт, по которому протестанты должны в двухнедельный срок перейти в католицизм или покинуть пределы Франции. Король Наваррский собрался было начать переговоры со своим шурином и выразить королю свой протест, но принц Конде тут же занял Сентонж, развязав тем самым войну
• 1585, декабрь — перемирие для преговоров
• 1587 — в пределы Франции вторглась армия немецких протестантов, её поддержали местные гугеноты под водительством Генриха Наваррского
• 1587, 20 октября — битва близ Кутра королевских и гугенотских войск, победа протестантов, немецких наемников удалось подкупом отправить восвояси
• 1588, 5 марта — умер Генрих де Бурбон, второй принц де Конде
• 1588, 12 мая — День баррикад — восстание парижских католиков против умеренной политики короля Генриха III. Хозяином города стал Генрих де Гиз
• 1588, лето — Гиз заставил Генриха III подписать Эдикт единства, одобренный парижским парламентом 21 июля. Король обещал никогда не заключать перемирие или мир с «еретиками-гугенотами», запретить занятие публичных должностей любому, кто не примет публичную присягу как католик, и не передавать трон не-католику
• 1588, 16 октября — в Блуа открылось заседание Генеральных штатов. Делегаты потребовали от короля уменьшить налоги до уровня 1576 года, преследовать протестантов «без всякой жалости и сострадания», принять против Генриха Наваррского самые суровые военные меры, и торжественного признания невозможности воцарения на троне «принца, когда-либо замеченного в ереси». Генрих III отказался, что означало открытую конфронтацию с Генрихом Гизом
• 1588, 23 декабря — убийство Генриха де Гиза по приказу короля Генриха III
• 1589, 1 августа — убийство Генриха III монахом-доминиканцем Жаком Клеманом. смертельно раненный король приказал своим сторонникам присягать Гениху Навррскому
• 1589-1590 — успешные битвы (при Арке, при Иври) Гериха IV с католиками

Окончание Религиозных войн

• 1591, 4 июля — Генрих издал эдикт, в котором восстановил положения эдикта Пуатье 1577 года, заметно ограничивавшие свободу вероисповедания протестантов
• 1593, 25 июля — Генрих Четвёртый торжественно отрёкся от протестантизма
• 1594, 27 февраля — коронация Генриха IV
• 1598, 13 апреля — Нантский эдикт Генриха IV, завершил тридцатилетний период Религиозных войн во Франциив. В эдикте даровалось полное равноправие католикам и протестантам. Первая статья эдикта предавала забвению события Религиозных войн и запрещала любое упоминание о них

воспоминание обо всём, что произошло с той и с другой стороны с начала марта 1585 года до нашего коронования и в течение других предшествующих смут, будет изглажено, как будто ничего не происходило. Ни нашим генеральным прокурорам, ни иным лицам, государственным и частным, не будет дозволено никогда и ни по какому поводу упоминать об этом

Итог религиозных войн

Как ни парадоксально, но по окончании Религиозных войн Франция стала сильнее. Высшие феодалы перестали бунтовать против королевской власти. Франция превратилась в сильнейшее европейское централизованное государство и оставалось таким более двухсот лет.

17 октября 1685 года Людовик XIV подписал в Фонтенбло эдикт об отмене Нантского эдикта. Приказано было разрушать храмы гугенотов и их школы. Последствия отмены Нантского Эдикта для Франции были печальны: торговля пришла в упадок, протестанты, самые предприимчивые, трудолюбивые, образованные граждане королевства, эмигрировали сотнями тысяч - в Англию, Голландию, Швецию, Данию, Швейцарию, Пруссию, Канаду

Последние столетия развитый мир почти не знал понятия «религиозные войны» - большие или локальные конфликты касались, в первую очередь, вопросов национальной идентичности. Но сейчас эта тенденция начинает меняться. Возвращение религиозных войн вписывается в общий контекст создания постсекулярного общества, в котором существует большой интерес к религиозности, а вера снова становится фактором общественной жизни.

Можно ли назвать нынешние события на Ближнем Востоке религиозной войной и в чем их причина? Откуда взялся фундаментальный ислам на Северном Кавказе? Как решить проблему религиозных войн? Эти и другие вопросы в ходе организованной Фондом Егора Гайдара дискуссии обсудили историк, религиовед и политолог Андрей Зубов, руководитель Центра изучения религий РГГУ Николай Шабуров и руководитель научного направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики имени Егора Гайдара Ирина Стародубровская. «Лента.ру» записала основные тезисы их выступлений.

Действительно ли религиозные войны возвращаются?

Шабуров:

Сейчас войны в основном ведутся именно на Ближнем Востоке. Насилие на религиозной почве - это в значительной степени результат глобализации, потому что подобные процессы стали напрямую затрагивать западный мир, а не только ближневосточный регион.

Секуляризация, происходившая в исламских странах на протяжении последних десятилетий, вызвана западным влиянием. Многие из них оказались под колониальным господством, другие были попросту слаборазвитыми.

У правящих кругов и интеллектуальной элиты этих государств в начале XX века возникали вопросы о том, почему исламский мир все время отступает перед миром европейским. Для того чтобы сравняться с западными странами, появилась первая концепция, построенная на заимствовании их образа жизни, - секулярный проект Мустафы Кемаля Ататюрка. На турецкую модель, которая в течение многих десятилетий казалась успешной, ориентировались в Тунисе, Египте и многих других странах.

По разным причинам этот проект не принес необходимых результатов, отставание от Запада продолжилось. Более того, иногда оно даже усиливалось, что усугубляло стрессовую ситуацию. К тому же память о том, что в Средние века исламский мир был впереди христианского, еще жива.

Появился альтернативный проект - обратиться к истокам, а не подражать чуждым образцам. В последние десятилетия в таких странах, как Египет, Иран и Афганистан происходит движение в сторону исламского фундаментализма. На их примере виден взрыв агрессивной религиозности, позволяющей говорить о постсекулярности. Несколько лет назад на одной конференции профессор из Пакистана сравнил происходящее в исламском мире с китайской культурной революцией.

Связанные с насилием и террором события не привязаны к каким-то конкретным религиям и имеют несколько иное происхождение. Например, в случае с IV Крестовым походом, при всей значимости религиозной мотивации, сами авторы средневековых хроник и участники этих событий вполне ясно показывают и другие мотивы: материальные, геополитические и прочие.

Каждый конфликт имеет свой генезис. Откуда взялся, например, ДАИШ (ИГ, «Исламское государство» - террористическая организация, запрещенная в России - прим. «Ленты.ру» )? Ближневосточные государства - прежде всего, Ирак и Сирия - возникли в результате крушения Османской империи. Их границы были проведены относительно случайным образом, и религиозный состав обеих стран очень сложный. Но между ними есть некоторое сходство - в обоих государствах установились относительно светские режимы, но с некоей формой господства религиозных меньшинств (в Ираке - суннитов, в Сирии - алавитов).

Общины в этих странах воспринимают себя в качестве отдельных народов. Пока в них существовали авторитарные режимы со светской оболочкой, равновесие удавалось удерживать. Как только режим Саддама Хусейна в Ираке рухнул, а другие зашатались, события начали развиваться стремительно. Итог - крайняя радикализация, халифаты и прочее.

Откуда взялись нынешние религиозные войны

Зубов:

Религиозная война - это, безусловно, архаика. Но, как мне кажется, мотив любой войны всегда архаичен и придуман для того, чтобы ввергнуть в безумие население и заставить его после нормальной, спокойной жизни убивать себе подобных. В этом смысле призывы Коминтерна или нацистов не менее архаичны (или не менее современны), чем призывы «Аль-Каиды» (террористическая группировка, запрещена на территории России - прим. «Ленты.ру» ), или ДАИШ.

Сами по себе мотивы (расовые, религиозные, классовые) не срабатывают, если нет некоторой уязвленности сознания (более глубокой и часто не до конца признаваемой), которая и откликнется на этот призыв. Например, призыв Гитлера пал на благодатную почву - немецкий народ был уверен, что евреи и коммунисты нанесли ему удар в спину, и думал, что страдает (хотя никакого страдания не было) от потери территорий.

Призыв коммунистов упал на благодатную почву русского крестьянства, которое хотело переделить землю, оставшуюся у помещиков и купцов. Это тоже была иллюзия: эта земля дала прирост крестьянского надела примерно на шесть процентов и ничего не решила. Но с точки зрения крестьян, даже не в земле было дело, а в несправедливости крепостного права, которое в то время еще никто не забыл.

Сейчас идет война с исламским экстремизмом, и в ней используются мусульманские лозунги и призывы. При этом огромное количество авторитетных мусульманских лидеров и просто умных людей говорят о том, что мусульманский экстремизм никакого отношения к исламу не имеет. Но он является безусловно мусульманским, потому что предводители экстремистов апеллируют именно к исламским категориям веры, и на эту пропаганду отзывается население.

В чем тут дело? Ислам, как и любая другая религия, привык считать себя истинным (а все остальные авраамические религии - лишь подготовкой к откровению, которое получил Мухаммед на горе Хира), и поэтому его якобы надо проповедовать всему миру. В то же время народ, исповедующий ислам, находится в самом униженном и бедном состоянии. Мало того что исламские страны явно отстают в техническом и военном отношении, так еще и огромное количество образованной мусульманской молодежи едет в западные государства.

Это унизительно, и, значит, что-то здесь не так. Разумеется, с точки зрения нормального человека «не так» заключается в том, что в социально-политической системе этих стран что-то устроено неправильно и это необходимо исправить.

Но намного легче считать себя некой нормативной положительной данностью, как и в любом другом тоталитарном движении. Будь то штурмовики-нацисты или матросы-большевики - эти малообразованные дикие люди считали свое мировоззрение мерилом всего. Так же и тут. В итоге начинаются разговоры о том, чтобы заставить Запад или иноверцев в своих собственных странах (шиитов, алавитов и других) подчиняться, что принесет счастье и рай на Земле. А кто этого не захочет, тому голову с плеч долой - обычная человеческая социальная компенсация.

Откуда взялся радикальный ислам на Северном Кавказе

Стародубровская:

Мы сами себя пугаем термином «религиозные войны». Мол, наш процветающий мир движется к светлому будущему, но появились радикальные фанатики, мешающие этому процессу. Было бы гораздо реалистичнее просто признать, что современный мир так или иначе всегда порождает запрос на радикальную идеологию. Поэтому я думаю, что здесь мы имеем дело не с возрождением старого феномена, а с вполне современным явлением.

Все большее отставание исламского мира порождает ощущение уязвимости, несправедливости, приводящее к усилению напряжения и в итоге к развитию радикальных идеологий и началу войн. На самом же деле, отставание исламских стран идет не первый год, но почему-то обострение ситуации мы получили именно в последние несколько десятилетий. Для того чтобы разобраться в ситуации, нужно добавить некоторые дополнительные нюансы, которые я раскрою на примере Северного Кавказа.

Если рассматривать исламский фундаментализм как идеологию, то он достаточно жестко регулирует жизнь своих приверженцев. Это резко протестная, глобальная и с определенной долей условности левая идеология.

Когда у людей возникает объективная потребность в ней? Тогда, когда вокруг них рушится их прежний мир, сдвигаются прежние традиции, разрушаются определенные правила - ровно это и происходило на Северном Кавказе в 1990-х годах.

Первой причиной стало разрушение социальной системы с ее экономикой, идеологией, социальной структурой во всей стране. Но в этом регионе существовали очень серьезные дополнительные факторы, потому что местный социум был изначально более традиционным. Именно в этот период начался процесс, который в центральной России прошел гораздо раньше и тоже далеко не бесконфликтно - обрушение традиционных правил и норм и активная миграция и урбанизация.

Что это означало для людей, которые тогда входили в жизнь? Человек попадает в мир, в котором прежние нормы разрушились, а новые еще не сформировались, и в нем господствуют право сильного и война всех против всех. Он не может опереться на опыт своих предков, потому что они связаны с совершенно другим, рухнувшим миром. Многие не смогли в полной мере адаптироваться к городской жизни, опереться на прежние сообщества, потому что они тоже находились в кризисе. В условиях же господства права силы вертикальные элиты для обычного человека перекрыты.

Эти факторы формировали запрос на радикальную идеологию в такой среде, и фундаменталистский ислам отвечает на него идеально. Во-первых, он дает жесткую систему правил и норм, делающую жизнь осмысленной и урегулированной в сложившейся ситуации. Во-вторых, он легитимизирует межпоколенческий конфликт, который неизбежен в ситуации, когда правила жизни и успеха предшествующих поколений не работают. Он также дает легитимацию социальному протесту, выдвигая некий альтернативный социальный идеал и представление о том, как должна быть устроена жизнь. Он предлагает некое альтернативное сообщество, которое тем более ценно в условиях обрушения прежнего. С такой точки зрения, именно этот переходный этап в полной мере порождает запрос на подобную идеологию.

Значит ли это, что в любом случае она будет воинственной и радикальной? Ислам - мировая религия, удовлетворяющая запрос многих. Мне кажется, вопрос заключается в том, почему одни люди ищут в этой системе мир, а другие - войну.

Тут сыграли свою роль по меньшей мере три фактора. Во-первых, сам по себе ислам не порождает насилие, но довольно тесно с ним срастается. Когда в стране действует право сильного, человеку тоже надо быть сильным. Путь силы и склонность к силовым методам были присущи в 1990-х годах как исламским общинам, так и всем остальным группам. Более того, для этого периода почти для всех регионов характерен массовый поход криминала в ислам, и в этом смысле такое сращивание криминальной социализации с исламской культурой безусловно способствовало радикализации этой религии.

Во-вторых, благодаря кавказской радикализации мы до сих пор расхлебываем последствия чеченских войн. Люди могут сильно спорить по многим идеологическим вопросам, но пока между ними не встала кровь, вероятность того, что они обратятся к массовому насилию, очень невелика. С началом войны в регионе заработал замкнутый круг насилия, который существует до сих пор и никак не исчерпается, потому что представление о том, что с идеологией надо бороться силовыми методами, существует до сих пор.

Надо также понимать, что пока не возникает такого центра насилия (будь то ДАИШ или подполье на Северном Кавказе), люди не рассматривают такое поведение как возможную жизненную стратегию. Но когда оно превращается в постоянно существующий феномен, то для человека возникает новая траектория жизненного пути.

Мне кажется, что радикальные движения растут не из той или иной идеологии, а из крови и хаоса. Борьба с радикализмом - это, в первую очередь, борьба против таких очагов постоянной нестабильности.

Чем закончатся религиозные войны

Зубов:

Вместо того чтобы направлять силы на внутреннее развитие, пользуясь всеми накопленными сокровищами, - верой, культурой, историей, которые есть в мусульманском мире, - люди занимаются бессмысленной борьбой с другими и уничтожением самих себя. Так же было и с германским народом, который в 1945 году вышел из войны разоренным, оскверненным и опозоренным. Так было и в случае с нашим населением, которое после 70 лет штурма небес оказалось в бессилии и позоре. Я боюсь, и почти уверен, что то же самое произойдет и с нынешними религиозными войнами, порожденными радикальным исламом - все кончится очень плохо.

Религиозная война в этом смысле подобна тоталитарным режимам XX века, но в ней скрывается большая опасность, чем в нацизме или коммунизме. Геополитическое безумие конца XIX - начала XX века (коммунизм, большевизм, нацизм, фашистский национализм), все они не касаются предельных вопросов, бытия божьего и вечной судьбы человеческой личности. Более того, они отказываются их решать. В исламском же радикализме ответы на них даются, и смерть перестает быть страшной и бессмысленной. Это новый виток агрессивно-тоталитарного безумия, и он намного более сильный по своей мотивации, чем все, что видел мир в XX веке.

Разумеется, Запад не ведет с миром ислама религиозную войну, он борется, в первую очередь, за собственную безопасность. Война, которую ведут западные страны, совершенно эвдемоническая, а та, которую ведут «Аль-Каида» и прочие - направленная на спасение, на вечные ценности, и на это несовпадение моделей вся надежда. Если бы Запад так же обезумел, как и радикальный исламский Восток, то тогда бы уже давно началась мировая война.

Сейчас все больше людей соглашаются с тем, что проблемы Сирии, Турции, Ирака и Ирана в конечном счете должны решить сами народы этих стран. Мы можем подсказать, помочь, как-то обезопасить себя, но не навязать им свой стиль жизни. Я очень надеюсь, что эта война не станет ни религиозной, ни мировой, и будет локализована.

Стародубровская:

Замкнутый круг насилия - это один из страшных механизмов сохранения насильственных практик. В этой ситуации уже может не иметь практически никакого значения, с чего начался конфликт и удовлетворены ли стороны предлагаемым механизмом его разрешения. Потому что его прекращение в этой ситуации представляет собой как бы обесценивание всех жертв.

Существует два решения проблемы. Самое простое - когда одна из сторон побеждает другую. Иногда это происходит ценой полного истощения сил одной из них и подрыва ее жизнеспособности. Более сложный вариант - договор между сторонами. В этом смысле интересен пример Северной Ирландии, но это один из немногих случаев, когда оппоненты, находящиеся несколько десятков лет в тяжелейшем конфликте, сопровождающимся очень большими жертвами, в конце концов нашли его мирное разрешение. Думаю, что, например, для российского Северного Кавказа это лучший пример для практики.

У меня есть ощущение, что каждая эпоха несет свой вызов. Сейчас это глобализация, когда нам все время приходится общаться с чужаками, которых мы культурно не понимаем. Основной вызов нашего времени - это вовсе не столкновение цивилизаций, а необходимость жить в окружении этих чужаков. Наверное, точно так же, как в предыдущие эпохи, человечество с этим вызовом справится, но какой ценой - уже другой вопрос.

Люди различаются между собой. Различаются и их ценности. Без ценностного фундамента невозможна ни общность, ни отдельный человек. Отрицание права на наличие собственных ценностей, дезавуирование этих ценностей и их осквернение - это, по сути, является вынесением приговора антропологического.

Именно так, собственно, и ставился вопрос в подписанном группой западных интеллектуалов антиисламском «Манифесте двенадцати», известном также под названием «Вместе против нового тоталитаризма». «После того, как были преодолены фашизм, нацизм и сталинизм, - писали в „Манифесте“ Салман Рушди и его единомышленники, - мир сталкивается с новой тоталитарной глобальной угрозой: исламизмом. Мы, писатели, журналисты, интеллектуалы, призываем к сопротивлению религиозному тоталитаризму и за поощрение свободы, равенства возможностей и светских ценностей для всех… Этот бой будет выигран не оружием, но в области идей. Это не столкновение цивилизаций или антагонизма Восток-Запад, но глобальная борьба демократов и теократов… Мы отвергаем „культурный релятивизм“ признания того, что мужчины и женщины мусульманской культуры должны быть лишены права на равенство, свободу и секуляризм во имя уважения к культурам и традициям… Мы выступаем за универсализацию свободы выражения мнений, так что критический дух, может осуществляться на всех континентах, свободный от всех злоупотреблений и всех догм. Мы обращаемся к демократии и свободному духу всех стран, наш век является веком света, а не мракобесия».

Это текст, по сути, являлся объявлением войны. Характерно, что на момент его появления, тогда в 2006 году впервые он был опубликован в «Charlie Hebdo». Именно так разжигается ксенофобия, именно так провоцируются войны. И это война - не война религий, а война, как это провозглашает манифест, против всех религий. Либеральная идеология, как известно, основывается не на групповой, а на индивидуальной идентичности. Главной ценностью является человек, его права и свободы. Отдельные представители либеральной мысли вполне могли быть религиозными людьми. Но сущностно либерализм, ставящий в центр ценностной системы свободу индивидуума, вступал в противоречие с теоцентричным, консолидирующим общину верующих, подходом религиозным.

Теория цивилизаций, имеет, казалось бы, принципиально другую, в сравнении с либерализмом, аксиологическую основу. Религии признаются и Тойнби, и Хантингтоном - ведущими фигурами в популяризации цивилизационного подхода, как фундаментальное основание цивилизационогенеза.

Однако в рамках хантингтоновского концепта «цивилизационных войн» это означает буквально следующее:

1. Цивилизации конфликтны друг другу;

2. В основании каждой цивилизации лежит та или иная религия;

3. Религиозные войны неизбежны. Религиям приписывается врожденная конфронтационность.

Оценка сторонников теории цивилизационных войн и сторонников либеральных обществоведческих моделей, таким образом, на уровне выводов, парадоксальным образом совпадает.

Иначе в хантингтоновской версии формируется современная западная цивилизация. В ее основание положен впервые в истории не религиозный, а секулярный фундамент. А так как цивилизации будто бы программируются на конфликт религиозными различиями, то нерелигиозная цивилизация Запада преодолевает парадигму конфликту. Она в преподносимой модели мироустройства оказывается вне мировой межцивилизационной схватки. Секуляризм оказывается, таким образом, подсказываемой практикой для человечества выхода из тупика конфронтации.

Знаменитая работа Самюэла Хантингтона была впервые опубликована в 1993 году. Тема религиозных войн не находилась тогда в широком дискурсе. Больше говорилось о конце истории. Прошло почти четверть века и религиозные войны оказываются в ядре проблем, обсуждаемых человечеством. Приходится признать, что-либо книга Хантингтона была гениально провидческой, либо проектировочной. И для утверждения, что большая межрелигиозная война проектируема, появляется все больше эмпирических оснований.

Принцип «разделяй и властвуй» известен достаточно давно. Классикой его применения принято считать, в частности, политику Британской империи в Индии. Один из главных факторов разделения индийского населения являлось разделение религиозное. Индуисты сталкивались с мусульманами, истребляли друг друга. И долгое время после ухода англичан конфликт Индия-Пакистан являлся одним из самых острых на карте «горячих точек» послевоенного мира. Опыт разжигания межрелигиозных войн, таким образом, накоплен достаточно большой, и было бы странным, чтобы от него в современном политическом проектировании отказались.

Столкновение двух сторон, в результате которого все дивиденды извлекает третья сторона - также известная политическая практика. Мировые войны двадцатого столетия развертывались именно в этой сценарной матрице. Сторонами нового проектируемого конфликта могут оказаться исламская и христианская общности. Христиане - 33% мирового населения и мусульмане - 23% заметно превосходят все другие конфессиональные группы. При этом доля мусульман стремительно увеличивается. В перспективе прогнозируется выход их на первую позицию по удельному весу среди религий мира. А это, соответственно, ставит и вопрос об изменении зон территориального расселения.

Картинки новой религиозной войны - теракты, транслируемы казни еретиков, разрушаемые культурные памятники уже сотрясают сознание человечества. Человечеству подсказывается кажущийся естественным выход - запрет «религиозного фундаментализма». Но где заканчивается религия и начинается религиозный фундаментализм? Под знаменем борьбы с религиозным фундаментализмом будет происходить реальная дехристианизация и деисламизация. Результатом окажется установление вместо мнимого религиозного тоталитаризма реального тоталитаризма секулярного. История с всеевропейской солидаризацией с воинствующим секулярным журналом «Шарли Эбдо» подтверждает данную сценарную тенденцию.

Кто создавал Аль-Каеду и другие экстремистские организации, прикрывающиеся принадлежностью к исламу хорошо известно. И это создание не было системной ошибкой, проявлением непрофессиональности американских спецслужб. Скоро исполнится два года военной операции США в борьбе с ИГИЛ. Понятие «странная война», которую используют обычно для характеристики политики западных государств, имитировавших борьбу с Гитлером, а в действительности, канализирующих фашистскую агрессию против СССР, может быть применено, с еще большими основаниями в данном случае. Военные операции США и сил НАТО в Ираке, Югославии, Афганистане, Ливии вели счет на дни, а с квазигосударством ИГИЛ - уже годы. Не вызывает никакого сомнения, что будь у США желание победить ИГИЛ, оно уже давно было бы уничтожено. Значит, такого желания нет. Из этого следует, что ИГИЛ зачем-то нужно Соединенным Штатам.

То что для формирования групп провокаторов войны был выбран именно контекст исламской культуры вполне объяснимо. С одной стороны, в исламе отсутствует Церковь в ее институциональном христианском понимании, а отсюда есть гораздо больше возможностей для появления различных толков. Джихадистские группы и позиционируются в качестве такого рода толков. Для того, чтобы отделить их от ислама отсутствует единый институт, который бы мог реализовать это решение.

Но главное, что побуждает использование для провоцирования большой войны именно мусульманский фактор, является уникальное географическое положение стран ислама. Это положение можно охарактеризовать как срединное среди цивилизаций старого света. Традиционный исламский ареал распространения пограничен с зонами западного христианства, православия, индуизма, буддизма, иудаизма, традиционных племенных культов Африки. В воронку войны, если она состоится, затягиваются фактически весь Старый Свет. Американский континент вновь оказывается выведен из поля развертки основного конфликта. Эта война, в отличие от войн двадцатого столетия, проектируется не только как межстрановое столкновение. Сегодня в мире нет ни одной моноконфессиональной страны. Значит, война получит и внутринациональное преломление. И тогда от нее нельзя будет укрыться за мощью вооруженных сил и государственными границами.

Резкий рост напряженности в межконфессиональных отношениях есть фиксируемый социологами мировой тренд. И эта эскалация напряженности не ограничивается Европой и Ближним Востоком. Не ограничивается она и исключительно отношением к исламу.

Обратимся к данным опроса «LifeWay Research» этого года о положении христиан в Соединенных Штатах. США позиционируется, как известно, с одной стороны как более религиозная страна, чем страны Европы. С другой, всегда подчеркивалась ценность свободы религиозного выбора для американского общества. Сегодня 63% американцев согласны с утверждением, что христиане в США сталкиваются со все возрастающим проявлением нетерпимости. За три года доля солидарных с этой оценкой увеличилась на 13%. До 43% возросла доля тех, кто считает, что христиане слишком много жалуются на неправильное отношение к себе и своим убеждениям. А кто может дискриминировать христиан? Мусульмане составляют около 1% американского населения и не могут выступать значимой для 2/3 американцев - христиан дискриминирующей силой. Дискриминировать христиан могут только секуляристы. Значит дело не в христианско-мусульманских противоречиях, а в противоречиях между религиозными традициями и воинствующим секуляризмом.

Технологии провоцирования межрелигиозного конфликта лежат на поверхности. Резонансным терактам в Европе предшествовала масштабная антиисламская кампания в западных СМИ. Она представляет собой цепь последовательно осуществляемых выступлений, которые в религиозной лексике могли бы быть определены как «кощунство» и «святотатство». Инцидент с карикатурами «Charlie Hebdo» не был единичным случаем, а являлся одним из звеньев единой цепи. Данная последовательность убеждает в проектных основах развертки межцивилизационного конфликта. Кощунство порождает кощунство. В ответ на публикации карикатур на Мухаммеда датской газетой «Jyllands-Posten» иранская газета «Hamshahri» организовала международный конкурс карикатур на тему Холокоста.

А ведь карикатуры «Charlie Hebdo» не только антиисламские. Они в равной мере и антихристианские, и антииудейские. По большому счету в фокусе поругания оказалась любая система ценностей, основанной на религиозном мировосприятии. И если ни закон, ни отношение общественности не защищает человека от оскорбления его ценностей, то война и террор оказываются программируемым результатом.

Еще один пример провоцирования конфликта. После свержения в 2003 году Саддама Хусейна в Ираке американцы в качестве одной из первых мер осуществляют декриминализацию гомосексуальных отношений. И это в исламской то стране! Реакция мусульман была прогнозируема. И стоит ли удивляться, что сегодня в Ираке массово убивают геев. Что означала проведенная декриминализация - незнание местной специфики или сознательную провокацию? Неединичность такого рода действий заставляет склониться ко второму варианту ответа.

Экстраполяция западного опыта в качестве опыта универсального для человечества продуцировал ряд когнитивных ловушек.

Одна из этих ловушек и есть представление о неизбежности религиозных войн при доминации религии в общественной жизни. Специфическое явление в истории Европы стало преподноситься как универсальная практика. Европа нашла выход из взаимоистребления религиозных войн в секуляризме. Это на некоторое время снизило градус конфронтации. Но далее последовала серия войн уже на секулярной платформе. Самые кровавые войны в истории человечества были развязаны на Европейском континенте и не имели религиозных оснований. Значит, причина войн состоит не религиозных различиях. Исходный посыл в пользу секуляризации оказался ошибочен. Но неудачный, по сути, опыт Европы предлагается в качестве столбовой дороги для всего человечества. Сегодня мир вновь подводится к той трансформации, через которую прошел Запад в переходе к новой западной цивилизации в XVI–XVII веках. Тогда вслед за взаимоистреблением католиков и протестантов произошел переход к жизнеустройству, разрывающему с религиозными ценностными основаниями.

Войны фанатиков, выступающих под христианскими знаменами, обернулись дехристианизацией Западной Европы. Не предлагается ли сегодня вновь повторить пройденный сценарий - религиозная война и последующее за дехристианизация и деисламизация?

Между тем, опыт религиозных войн - не единственная модель цивилизационогенеза. Существует и позитивный опыт религиозного сосуществования. И он не есть прецедент, а скорее общее правило цивилизационного развития.

Вопреки хантингтоновской классификации ни одна из цивилизаций исторически не складывалась как религиозно однородная система. Традиционно поликонфессиональная модель существовала в Индии. Индуизм, джайнизм, буддизм - все эти религии сложились на индийской культурной почве. Конфуцианская традиция Китая, сосуществовала с даосской и буддистской. Синтоизм и буддизм сосуществовали в Японии. В Иране мусульмане соседствовали с зороастрийцами. Ближний Восток явился колыбелью трех авраамических религий - иудаизма, христианства и ислама.

Особо показателен для иллюстрации межрелигиозной комплиментарности цивилизационный опыт России. Все три религии, определяемые религиоведами в качестве мировых - христианство в версии православия, ислам и ламаистский буддизм являются традиционными российскими конфессиями. Религиозных войн Россия, в отличие от Европы, несмотря на свою поликонфессиональность, не знала. Следовательно, причина конфликта - не в религиозных различиях, а в системе, в рамках которую соответствующие религии оказываются помещены.

Каждый день приходят тревожные сообщения из Сирии, встраиваемые в матрицу религиозной войны. Но Сирия и до экспансии ИГИЛ являлась крайне пестрым в конфессиональном отношении регионом. Правящая группа в основном кооптировалась из алавитов. В отношении них нет до сих пор единого мнения о правомерности отнесения к исламу. Особые верования исповедуют езиды и друзы. Специфические направления внутри христианства представляют ассирийцы - несториане и марониты. Все эти эксклюзивные формы религиозности уходят исторически к раннему средневековью. Сохраниться без фактора межрелигиозного мира они не могли. ИГИЛ разрывает с этой традицией сосуществования, декларируя цель - уничтожение всего религиозно инакового. Этой установкой и отличается псевдорелигиозная провокативная доктрина и собственно традиционные религии.

Так что же такое есть современный религиозный экстремизм, если он не может быть отнесен к традиционным религиям? Попытаемся определить его место в системе мировоззренческих координат. Полярную противоположность религии представляем секуляризм.

Классические идеологии - либерализм, коммунизм, фашизм не совпадают в своем смысловом ядре ни с религиозным взглядом, ни с секулярным. Но они могут использовать формы, мировоззренческую упаковку и того и другого. Так, христианские демократы есть, в сущности, либерально-социальное течение, хотя и апеллирующее к религиозной традиции. Теология освобождения - это течение коммунистическое. Существует, соответственно, и религиозные упаковки фашистской идеологии. Все более очевидной тенденцией развития современного мира является его новая фашизация. Фашизм может принимать различные формы. И вряд ли это будут точные копии фашизма 30-х годов XX века. Фашизм может надевать на себя и религиозную маску. Это мы и наблюдаем сегодня. Религиозное прикрытие особо эффективно, ввиду связанности исторически с религиями широких масс населения. В связи с этим пониманием и надо осуществлять маркировку информации, подверстываемой под понятие «религиозная война». Террористические акты организуют не мусульмане, а именно фашисты.

ИГИЛ - не исламское государство, а государство фашистское. Казни людей - не мусульманская практика, а практика фашистская. Идеологическими источниками современного экстремизма являются не Мухаммед и не Коран, а Гитлер и «Майн Кампф».

Различия между традиционными религиями и религиозным фашизмом имеют парадигмальный характер. Перечень этих различий может быть адресован широкой мировой общественности.

Если традиционные религии выстраиваются на идее человеколюбия, то фашизм - человеконенавистничества, выражаемого в установках на геноцид. Традиционные религии осуждают насилие, заповедуют «не убий». Для фашизма - насилие есть основной метод, а убийство противника преподносится как высшее проявление героики. Традиционные религии исходят из приоритетности Бога, его заповедей и откровений. Для фашистов - приоритетны интересы своей группы, находящейся в борьбе со всеми иными групповыми идентичностями.

В традиционных религиях центральной темой является любовь к ближнему. Бог в христианстве сам позиционируется как Любовь. Для фашистов любви к ближнему не существует. Движущим мотиватором является не любовь, а различные фобии. Человечество для традиционных религий едино. «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» - говорит апостол Павел в Послании Колоссянам. Для фашизма единства человечества нет, люди антропологически не равны, высшие и праведные истребляют низших и неправедных. Традиционные религии ставят цель спасение человечества. Целевая установка религиозного фашизма - истребление неверных.

Но как быть с религиозными различиями? Насколько прав Хантингтон, утверждая детерменированность религиозного, а соответственно и цивилизационного конфликта.

Предлагаемый концепт состоит в разграничении разных уровней религиозных традиций. На уровне цивилизационнобразующем религии противоречат друг другу. Еще более очевидны различия на уровне локалитетов. В локальном измерении даже единая религия структурируется зачастую на толки, расходится в местных спецификациях. Если сфокусироваться исключительно на этих различиях, конфликт может казаться неизбежным. Но есть и еще более высокий уровень рассмотрения - уровень высших ценностей человечества, уровень понимания добра и зла. Применительно к этому уровню традиционные религии оказываются едины. Следовательно, и солидаризация традиционных религий принципиально возможна. Солидаризация, не как экуменистический эклектизм единой религии, а единство приверженности традиционным ценностям в их разнообразии.

Солидаризационным фактором может рассматриваться также вызов наступления на каждую из религиозных традиций воинствующего секуляризма.

Акции «Я - Шарли» 2015 года показали, что противостоят друг другу не христианство и ислам, а, с одной стороны, экстремистский секуляризм с другой столь же экстремизированный джихадизм - фашизм секулярный и фашизм псевдорелигиозный. Глобальная антицивилизация угрожает каждой из традиционных религий, и осознание этой общей угрозы позволяет преодолеть внутренние исторические конфликты. В теологии, в понимании жизнеустроительных принципов религии расходятся друг с другом. И это понятно, имея ввиду, что каждая из традиционных религий формировалась в специфических средовых условиях и имело дело со специфическим менталитетом населения. Но вот идентификация глобального Зла в традиционных религиях оказывается достаточно близко. И происходящее сегодня в мире под это понимание во многих аспектах подпадает.

В «Трех разговорах» Владимира Соловьева есть сюжет о приходе Антихриста, установившего власть над миром. Изобличили его три человека - православный старец Иоанн, римский католический папа Петр II и протестантский теолог профессор Паули. Сохранившиеся праведные силы во всех христианских конфессиях объединились перед общей угрозой. Богословские и исторические противоречия, казавшиеся неразрешимыми, были сняты, отложены, ради совместной борьбы против Антихриста. Антихрист - для христиан, Даджаль - для ислама - объединение здесь даже шире, чем только объединение христиан.

Приведенная притча дает фундаментальное понимание, что конфликт состоит не в противоречиях религий, а в противоречии добра и зла. Каждая религия внесла свой вклад в духовное развитие человечества и конкуренция между религиями (если вообще уместно такое понятие) есть конкуренция в свершении добрых дел. Провоцирование же религиозных войн идентифицируется как проект не просто антирелигиозный, но как проект античеловеческий, противопоставляющий перспективе «обожения» перспективу расчеловечивания человека.

Безусловно, самым ярким событием столетия стало появление исламского фундаменталистского политического движения. Экстремизм в исламе представляет собой мощное течение в рамках современного исламизма, понимаемого как политическое движение, стремящееся повлиять на процесс общественного развития исходя из религиозных норм. Развернув свою деятельность по всей планете, это движение фактически превратилось в общемировое противостояние сил ислама всему остальному миру.

Солдаты ислама уже многие годы ведут непрекращающуюся войну во многих уголках земного шара (Алжир, Египет, Индонезия, Филиппины и многие другие страны). Не случайно, что атаку на Всемирный торговый центр почти моментально стали приписывать радикальным исламским группировкам. А одну из них - "Аль-Каида" - Соединенные Штаты Америки фактически признали организаторами этой операции.

Объектом агрессивных нападок религиозных экстремистов становятся современные политические институты и властные структуры, представленные "неверными", так как именно они являются главным препятствием на пути установления основ исламского порядка. Практика исламских радикалов заключается в активных и немедленных, а потому обычно агрессивных действиях по установлению исламского государства, прихода к власти истинных мусульман. Движущие силы современного исламского экстремизма составляют в основном студенты, рабочие, мелкие торговцы, инженеры, врачи. Расширению рядов религиозных экстремистов способствует происходящий в современном мусульманском мире процесс внедрения неприемлемой для ислама западной культуры и люмпенизация населения. На сегодняшний день, по приблизительным подсчетам, под знаменами различных экстремистских группировок, исповедующих ислам, находятся около шестидесяти миллионов бойцов.

2. РЕЛИГИОЗНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ В ИРЛАНДИИ

Противоборство, в огромном количестве случаев вооруженное, между католиками и протестантами в Северной Ирландии, осложняющееся нежеланием первых оставаться в составе Великобритании, весьма и весьма показательно. Оно демонстрирует наличие серьезнейшей конфликтности в довольно благополучном регионе Западной Европы и лишний раз опровергает миф о "гармонии", которая якобы царит в странах западной демократии.

В данном случае религиозные противоречия теснейшим образом связаны с этническими, а также и с идеологическими. Идейно-теоретическую базу Ирландской республиканской армии (ИРА), стоявшей в авангарде сопротивления, можно охарактеризовать как радикально-социалистическую. К слову сказать, социалистические и даже коммунистические идеи активно берутся на вооружение большинством европейских "сепаратистов". Так, террористическая организация ЭТА, борющаяся за независимость басков и их выход из состава Испании, исповедует марксизм, парадоксально (казалось бы парадоксально) соединенный с радикальным национализмом. Внутри знаменитой УЧК ("Армии освобождения Косово") очень сильны радикально-социалистические настроения, причудливо сплетенные с национализмом и исламизмом.

В настоящий момент ирландское сопротивление находится в фазе затухания, вооруженную борьбу продолжает лишь непримиримое меньшинство из т.н. "истинной" ИРА. Однако сама проблема остается, и в обозримом будущем можно ожидать появления новых радикальных течений, причем религиозно-фундаменталистского окраса.

3. ИСЛАМСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ИРАНЕ

Революция, происшедшая в Иране, является одной из самых неожиданных побед исламского фундаментализма, которая, безусловно, потрясла привычный ход человеческой истории. Для многих тогда, в 1979 году, стало неожиданностью, что такое явление, как исламская революция, вообще оказалось возможным. Однако все сомнения были решительно развеяны революционно настроенными иранцами.

У самых истоков духовного сопротивления потрясавшей страну шахской тирании стоял духовный учитель, аятолла Хаири, ставший наставником и вдохновителем шиитских мыслителей и духовных деятелей - Хомейни, Табатабаи, Мотахарри, Мортэзалари и других. Его усилиями возник круг "революционных аятолл", который сделал возможным победу фракции "обновителей".

Зачистка исламского пространства от агентуры Мировой Системы прошла успешно и после выдержала испытание временем. После революции прошло уже больше двадцати лет. Когда произошла исламская революция, население Ирана насчитывало 37 миллионов, сейчас - 60 миллионов. Рост населения произошел, несмотря на то, что ущерб от прошедших после революции войны составил около 200 миллиардов долларов.

Для исламского религиозного сознания фигура имама Хомейни переросла чисто социальные мирские рамки. Само слово "имам", которое применяется к Хомейни, есть беспрецедентная уступка особому статусу личности лидера исламской революции, поскольку традиция шиизма признает только 12 имамов, последним из которых и будет Махди. Вождь последней великой войны, которая положит конец несправедливости и угнетению.

4. ВОЙНА НА СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ

Самый широко освещаемый конфликт на религиозной почве - это развернувшаяся война за Святую землю Палестины. Особенностью ближневосточного кризиса в отличие от любого другого локального религиозного конфликта заключается в том, что главный предмет спора - Иерусалим - имеет огромное значение не только для непосредственных участников конфликта (мусульман и иудеев), но и для представителей всех христианских конфессий. Вопрос о статусе Иерусалима является главным камнем преткновения в израильско-палестинских отношениях, эту проблему можно было бы разрешить, не поступаясь религиозными чувствами и сохраняя доступ верующих к святыням, но пока этот долгожданный мир установить так и не удалось. Бесконечные крупные и мелкие военные столкновения происходят здесь уже не одно десятилетие. Количество жертв этого противостояния пока никем не подсчитано. События на Ближнем Востоке вызывают резко негативную реакцию со стороны представителей арабского мира. Палестинские отряды непрерывно черпают для себя новых рекрутов из числа мусульман, готовых сражаться за освобождение исламских святынь. В свою очередь, власти Израиля постоянно заявляют, что Иерусалим был, есть и будет единой и неделимой столицей Израиля, оставаясь святым городом для иудеев. И его израильтяне не согласны отдавать ни при каких условиях. Участники палестино-израильского конфликта пока что далеки от согласия. Удастся ли им найти общий язык и завершить многолетнее противостояние - покажет время.

5. ГОНЕНИЯ НА РЕЛИГИЮ В СССР

В прошлом веке в России развернулась беспрецедентная атеистическая кампания, важнейшим элементом которой были массовые репрессии в отношении священнослужителей и простых верующих. Вряд ли стоит сейчас подробно характеризовать масштабы репрессий, обрушившихся на православных и представителей иных конфессий. Об этом писалось и говорилось вполне достаточно.

Хотелось бы сказать несколько слов о том, что православие не выступало в те времена только лишь в "страдательной", так сказать, роли. Имели место быть случаи активного и пассивного сопротивления богоборческой власти. В период Гражданской войны органы церковного управления, существовавшие на "белой" территории, заняли откровенно антисоветскую позицию. В армии адмирала Колчака успешно сражался целый полк, сформированный из православных священнослужителей. Снос церквей и атеистические глумления коммунистических активистов часто срывались верующими, причем порой сопротивление принимало характер вооруженных восстаний.

Уже в 30-е годы, по данным органов НКВД, от 20 до 30% населения не являлись на работу в дни крупных религиозных праздников, что было чревато уголовным преследованием. Наряду с "сергианской" РПЦ, вынужденно занявшей примиренческую позицию, действовали тайные и явные структуры так называемой катакомбной - независимой - церкви. В эмиграции богоборческую власть осуждала Русская Православная Церковь Заграницей.

Именно упорное нежелание людей отказаться от веры во многом и вынудило коммунистическое руководство сделать определенные шаги навстречу верующим в 40-е годы - отказ от массовых репрессий, возвращение священников из мест заключения и ссылки, возврат храмов, оживление системы церковного образования и т.д.

6. КИТАЙСКАЯ ОККУПАЦИЯ ТИБЕТА

Это событие не вызвало особого резонанса на международной арене, хотя его значение для судеб мира трудно переоценить. 23 мая 1951 года 40-тысячная армия коммунистического Китая (КНР) вторглась на территорию Тибета - тогда еще независимого государства.

Формально тибетцам гарантировалась широчайшая религиозная и политическая автономия, однако собственные обещания китайские коммунисты стали нарушать с первых же дней своего владычества. За 50 лет господства маоистов в Тибете погибли полтора миллиона человек, из 6 тысяч монастырей уцелело лишь 13 (позже по сугубо прагматическим соображениям китайские власти разрешили открыть 1,5 тысячи монастырей). Кроме того, КНР проводил неблагоприятную для тибетцев демографическую политику, направленную на обеспечение китайского этнического преобладания в данном регионе. В настоящее время соотношение местного населения к китайскому составляет 6,5:7. Территория Тибета превратилась в свалку ядерных отходов КНР.

Имело (и имеет) место быть и сопротивление тибетцев красному Китаю. В 1959 году в регионе вспыхнуло вооруженное народное восстание, жестоко подавленное коммунистами. Тогда погибли около 100 тысяч человек. Лидер тибетцев Далай-лама бежал в Индию, где и создал правительство в изгнании.

В последнее время интерес мировой общественности к Тибету и его религиозно-политическим проблемам пробуждается все больше. Приведем лишь один пример - в 1989 году Далай-ламе была присуждена Нобелевская премия. Однако внимание к этой древней, "волшебной" стране все еще нельзя назвать достаточным.

По сути, политику китайских коммунистов в Тибете можно сопоставить с гонениями на православие в России, которые осуществляли коммунисты советские.

7. РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ В АФРИКЕ

Все последнее столетие Африканский континент становился полем боя для межконфессиональных войн. Многие страны континента пережили настоящую религиозную резню. Некоторые переживают ее до сих пор. Последние четырнадцать лет Судан раздирается ожесточенным противоборством между властью и оппозицией. Кровопролитная гражданская война унесла уже 2 миллиона человеческих жизней, а 600 тысяч суданцев были вынуждены покинуть свою родину.

Политические противоречия здесь отступают на второй план и уступают место противоречиям религиозным. Суданские власти выражают интересы мусульманской части страны, составляющей 70% всего населения, тогда как оппозиция строго ориентирована на язычников (25%) и христиан (5%). Причем ситуация усложняется тем, что правящий режим борется еще и с неортодоксальными нубийскими мусульманами, а также с многочисленными исламскими сектами.

В Нигерии, самой крупной стране Африканского континента, идет непрекращающийся религиозный конфликт между христианами, мусульманами и язычниками.

Этнические и религиозные распри, постоянно раздирающие Нигерию, стали одной из самых больших опасностей для этой молодой страны. Борьба за власть в федерации между политическими деятелями Севера (мусульмане хауса, фульбе) и Юга (христиане йоруба, игбо) непрерывно осложняет политическое положение в стране.

Жестокие столкновения часто парализуют Лагос - экономическую столицу и самый крупный город Нигерии. В этом десятимиллионном африканском мегаполисе кровопролитные столкновения на улицах между христианами и мусульманами считаются совершенно обыденным явлением. В Лагосе, бывшей столице Нигерии, экстремисты из "Конгресса народа Одуа", представляющего собой военизированную группировку народности йоруба, захватывают представителей народности хауса и вершат над ними самосуд.

В штате Кадуна после введение шариата христиане, составляющие примерно половину населения штата, устроили массовый марш протеста. В считанные часы город был охвачен погромами.

8. КОНФЛИКТ МЕЖДУ ИНДУИСТАМИ И ИСЛАМИСТАМИ

Граница Индии и Пакистана в любой момент рискует превратиться в глобальную линию фронта. Два государства непрерывно обвиняют друг друга в начале вооруженных действий.

Конфликт между Индией и Пакистаном, подобно конфликту в Югославии, является столкновением двух различных конфессий - индуизма и ислама. Сам раздел Индии на Пакистан и Индийский Союз в 1947 году произошел по конфессиональному признаку. Сейчас в Индии индуизм исповедует более 80% населения страны, однако в некоторых штатах большинство составляют приверженцы других религий. Так, в штате Пенджаб большинство населения являются сикхами, более половины жителей штата Нагаленд исповедуют христианство, а около двух третей населения штата Джамму и Кашмир составляют мусульмане. Поэтому Пакистан не перестает предъявлять территориальные претензии к Индии, желая присоединить к себе штаты, население которых исповедует ислам. В этих штатах функционирует ряд сепаратистских политических исламских организаций, чья деятельность направлена на создание независимого государства (например, "Фронт освобождения Джамму и Кашмира"). Семена раздора, посеянные еще в конце 40-х гг. при довольно условном и произвольном территориальном размежевании, многократно приводили к вспышкам насилия, пограничным конфликтам, не раз перераставшим в локальные войны. В ходе многолетнего противостояния уже погибли сотни тысяч приверженцев ислама и индуизма.

Оценивая отношения Пакистана к этой проблеме, не следует забывать обстоятельства последнего военного переворота: причиной недовольства пакистанских военных стал приказ президента Шарифа вывести пакистанских военных из Кашмира.

Как показывает практика, конфликты, имеющие в своей основе конфессиональные или этнические причины, могут длиться десятилетиями или даже столетиями. Об этом свидетельствует и опыт Балкан, и Кавказский регион, и противоборство в Северной Ирландии. Однако в случае индо-пакистанских отношений конфессиональный конфликт впервые может возникнуть между государствами, обладающими ядерным оружием.

9. ПРОТИВОСТОЯНИЕ СЕРБОВ И ХОРВАТОВ

Указанное явление более чем показательно. Оно еще раз подтверждает тот факт, что взаимная религиозная вражда может быть присуща и этнически схожим общностям. В случае с сербами и хорватами мы имеем дело с одним и тем же этносом, разделенным на две нации именно по религиозному признаку.

Поражает размах религиозно-этнических чисток, организованных хорватскими националистами-католиками в отношении православных сербов в период Второй мировой войны. Называется цифра в пятьсот человек убитыми, что же до различных изуверств, то они поражали даже видавших виды немецких нацистов. Гонения на сербов осудил и официальный Ватикан.

Вместе с тем необходимо во всем и всегда следовать принципу объективного освещения событий. Не подлежит сомнению тот факт, что в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (так называлась Югославия до 1941 года) хорватское население явно находилось в приниженном положении. Во всех значимых сферах общественно-политической и экономической жизни доминировали именно сербы, жизненный уровень хорватов был намного ниже сербского. В стране довольно агрессивно насаждался сербский национализм.

Но, конечно, реакция на все это хорватских националистов была, мягко выражаясь, неадекватна. За ошибки и злоупотребления правящей элиты расплачивались простые сербы.

В заключение еще раз обратим внимание на теснейшую, мистическую, можно сказать, связь двух православных славянских народов - русских и сербов. И речь сейчас идет даже не о совместной борьбе против фашизма. Мало кому известно, но в период Второй мировой на территории Югославии активно действовал т.н. "Русский корпус", состоящий из монархически настроенных участников Белого движения 1917-1921 гг., оказавшихся в эмиграции. Они сотрудничали с нацистской Германией, сражались против титовских партизан, но самоотверженно защищали единоверцев-сербов от посягательств их недоброжелателей.

10. ТЕОЛОГИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ

В 70-е ГОДЫ прошлого века в Латинской Америке возникло мощное религиозное течение, известное как "теология освобождения". Его идеологи (Густав Гутьеррес, Леонардо Боффа, Серхио Менендес и др.) бросили вызов мировой капиталистической системе, основываясь на собственной трактовке религиозных принципов христианства.

По мнению "теологов освобождения", жизнь и учение Христа представляли собой социальное восстание против Римской империи и эгоизма знати. По сути дела, они выдвинули концепцию некоего католического "джихада" - революционной религиозной войны против капитала.

В принципе, появление "теологии освобождения" есть лишнее свидетельство в пользу того, что в XX веке религии все больше и больше политизируются, активно включаясь в социально-политическое противоборство.

Надо отметить, что феномен "теологии освобождения" нельзя понять без рассмотрения его во взаимосвязи с персоной легендарного Эрнесто Че Гевары, который еще в 60-е годы предложил создать союз левых и католиков. Пламенный команданте, которого многие его последователи часто сравнивают с Христом, является культовой фигурой для "теологов освобождения", да и вообще для многих католиков. В Боливии, в тех местах, где сражался команданте, в каждой семье молятся святому Санто-Эрнесто-де-Ла-Игера - Че Геваре.