1960-ый (ну, у этого текста была куча вариантов, так что звук и буквы частично не совпадут):
Как на Тихом океане
Тонет баржа с чуваками
Чуваки не унывают
Рок на палубе кидают
Зиганшин-рок, Зиганшин-буги
Зиганшин — парень из Калуги
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок
Зиганшин съел чужой сапог
Поплавский-рок, Поплавский-буги
Поплавский съел письмо подруги
Пока Поплавский чистил зубы
Зиганшин съел второй сапог
Пока Зиганшин рок кидал
Гармонь Федотов доедал
Пока Поплавский зубы скалил
Зиганшин съел его сандальи…
Москва, Калуга, Лос-Анжелос
Объединились в один колхоз.
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин скушал свой сапог.
«В далёком 1960-ом на далёком острове Итуруп, одном из спорных островов Курильской гряды, проходили службу четверо пареньков: Асхат Зиганшин, Иван Федотов, Анатолий Крючковский да Филипп Поплавский. Четверо солдат встретили утро 17 января на борту самоходной баржи Т-36.
В 9 часов утра по местному времени ураганным ветром, достигавшим скорости 60 м/с, судно было сорвано со швартовки. Экипаж боролся со стихией десять часов; около 7 часов вечера мотористы доложили, что запасы топлива на барже заканчиваются. Зиганшин предложил выброситься на берег, но ни одна из трёх попыток результата не дала; одна из таких попыток привела к тому, что баржа получила пробоину.
Волны достигали высоты в 15 метров; одной из таких волн, ударившей в рубку баржи, была выведена из строя радиостанция. Около 22:00 лишённую хода баржу вынесло в открытый океан.
Так уж сложилось, что ребят особо не искали, посчитав, что они погибли. 49 дней они дрейфовали в условиях практического отсутствия еды и воды. Люди теряли в весе до 800 граммов в день - Зиганшин, ранее весивший 70 кг, похудел до 40.
В тяжелейших условиях солдаты смогли не только выжить, но и сохранить человеческое достоинство.
7 марта истощённые и обессиленные люди были подобраны американским авианосцем «Кирсердж» в 1930 км от атолла Уэйк. Авианосец доставил военнослужащих в Сан-Франциско. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. Затем военнослужащих отправили в Нью-Йорк, где они встретились с представителями советского посольства и неделю отдыхали на даче. Из Нью-Йорка они отплыли на корабле «Куин Мэри» в Европу. Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву, а затем, после медицинского обследования, их вернули в свою часть. Таким образом герои совершили кругосветное путешествие.
Экипажу баржи посвящена ранняя песня В. С. Высоцкого «Сорок девять дней» (1960).
В 1962 году снят художественный фильм «49 дней». Режиссёр Генрих Габай.
В 2005 году снят документальный фильм «Их могли не спасти. Узники Курильского квадрата»».
В 60-е же появилась и фольклорная переделка буги-вуги «Зиганшин буги, Зиганшин рок, Зиганшин съел сырой сапог…» (имеется несколько вариантов)».
P.S. А на фото (которое маленькое, на главной странице) —
Их хотели сделать предателями, но они вышли героями. На самом деле, парни были всего лишь четверкой солдат, пробывших 49 дней один на один со стихией и голодом
Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов…Когда-то четыре эти фамилии были на слуху в каждой советской семье. О них писали газеты и журналы, их храбростью восхищались знаменитые путешественники, а политические деятели награждали их почетными ключами от города и орденами Красной Звезды. В их честь слагались напыщенные поэмы, а простой народ весьма оперативно отреагировал на 49-суточный дрейф четырех моряков баржи «Т-36» шуточными куплетами.
Катастрофа
Асхата Зиганшина призвали на военную службу на остров Сахалин из Сызрани в 1958 году. До этого он занимался вполне мирным делом: был трактористом, работал в колхозе. Да и желания у парня были самые обычные — стать механиком, создать семью. После восьми месяцев в «учебке», где его готовили на судоводителя, служил на Курилах. Делом, правда, новобранцы занимались не совсем военным — работали на барже, обеспечивая погрузку и разгрузку кораблей.
— Мы на этой барже и жили. Она маленькая была, не развернуться: только четыре койки и помещались. Еще печка и небольшая переносная радиостанция, — рассказывает Асхат Рахимзянович. — Наша команда — четыре человека: я — старшина катера, мотористы — Филипп Поплавский с Анатолием Крючковским и Иван Федотов — матрос.
В тот день, 17 января 1960 года, с которого все и началось, работы были уже закончены, и баржу вытащили на берег. Но оказалось, что с материка должно было прийти судно с мясом, и команду срочно откомандировали обратно. На третьи сутки поднялся сильный ветер.
— Нас и еще одну баржу ветром оторвало от берега и понесло в море, — вспоминает Асхат Зиганшин. — Бухта была совершенно открыта, а погода на Дальнем Востоке не шутит. Ветер 30-35 метров в секунду — там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое уже пару раз с нами происходило.
Через пятнадцать минут пропала связь с землей. Поднялся ветер до 70 метров в секунду. Сначала баржу несло в сторону берега, потом помчало в океан. Вскоре запасы топлива закончились.
— Перспективы были жутковатые: если мы не выбросимся на мель, нас понесет в океан или разобьет о скалы. Слева камни, посередине скала, справа берег. Выпрыгнуть в воду очень рискованно, потому что было18 градусов мороза на берегу, пока придет помощь — замерзнем. Ветер дул со страшной силой, видимости не стало, зацепиться за берег нечем, все во льду. Якорь при такой силе ветра как игрушка. Потом мы поняли, что быстро это не закончится, и уже с первых дней начали экономить продукты. У нас были с собой буханка хлеба, картошка, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек «Беломора». Сигареты закончились первыми. А что еще в такой ситуации делать? Только курить.
Чайная ложка воды на двое суток
Надежда на скорое спасение исчезла, когда «путешественники» прочитали в газете, случайно оказавшейся на барже, что с января по март всем судам был запрещен выход к Гавайским островам в районе Тихого океана. Там проходили испытания советские ракеты. А по всем ориентирам баржу несло именно туда.
— И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта.
Воду за неимением другой брали из системы охлаждения двигателей. Она была ржавая, зато пресная. Было ее литров двести, хватило до дня их спасения. Строго экономили, использовали только для приготовления пищи. Океанскую воду пить нельзя — слишком соленая. По капелькам собирали снеговую, позже дождевую воду. Выходило по чайной ложке на двое суток.
Была буханка хлеба. Ребята растянули ее по кусочкам на несколько дней. Была банка тушенки. В нескольких банках из-под сухого молока нашли немного сечки, перловки. Расходовали все это очень экономно. Брали две картофелины, резко отдававшие соляркой, чуть-чуть тушенки, щепоть крупы и варили похлебку. Хорошо хоть сохранилось три коробка спичек. Уголь собирали по крупицам, а для розжига использовали деревянные части кровати. В машинном отделении нашлось килограмма полтора картошки, но она вся пропиталась соляркой. Поначалу никто ее есть не стал, но предусмотрительно догадались не выбросить. Позже картошку съели с аппетитом.
— «Поправлялись» мы нормально, как потом выяснилось, сбрасывали в среднем по 800 граммов в день. Когда нас спасли, во мне было 40 килограммов весу, а до этого я весил 69.
Фото: американский авианосец Kearsarge, подобравший четырех советских моряков
Всевидящее око КГБ
Поскольку рация судна упорно молчала (она была повреждена. — Авт.), командование части ничего лучшего не придумало для извещения о случившемся, как: «Четверка воспользовалась непогодой и на самоходной барже отправилась сдаваться к американцам». По инстанции вверх было сообщено, что на базу успешно вернулась самоходная баржа Т-97. А Т-36 исчезла в неизвестном направлении.
Искать в океанском безбрежье баржу с экипажем никто, похоже, не собирался. Парней начали «искать», или, как сказали бы сегодня, идентифицировать, по другим каналам, устанавливая личности их, собирая свидетельства. В Шенталу тоже приехали несколько кагэбэшников. В поисках компрометирующих свидетельств произвели обыск в доме родителей, допросили родственников и соседей на предмет, что из себя парень представлял до армии. Много дней охраняли дом Зиганшиных: не вернется ли к родителям сын-дезертир. Проверили их родственников в Лениногорском и Черемшанском районах. То же самое было в Амурской области, на родине рядового Ивана Федотова, на Украине — на родине Филиппа Поплавского и Анатолия Крючковского.
Родители парней почти два месяца не находили себе места от тревожного беспокойства за канувших в безвестность сыновей…
Резали ремни, как лапшу
Первые две недели были особенно тяжелыми. Разговаривали уже не про женщин, а про любимые блюда.
— У меня не было задумок кого-то съесть, а про остальных я не знаю. Но вот Федотов, например, топор держал под подушкой на всякий случай. Мы поддерживали друг друга, отвлекали от тяжелых мыслей, поэтому и продержались.
Именно за это команду баржи и ценят до сих пор. Обычно подобные случаи заканчивались трагически. Люди выбрасывались за борт, дело доходило даже до людоедства.
— 23 февраля на борту баржи отмечали праздник. Целый день воспоминаний. Мы думали про наших ребят, сослуживцев, как они там? Вспоминали баржу, которую унесло вместе с нами. Думали, а вдруг она где-то рядом? 24 февраля съели последнюю картофелину.
Голод мучил все время. Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно. В передаче «Последний герой» все проще. У них под рукой проволока, гвозди, крючки, блесны, все-таки можно снасти сделать… Я как-то лежал, сил уже почти не осталось, теребил ремень. И вдруг вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас еще есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались. На барже валялось несколько пар кирзовых сапог. Мы их варили в океанской воде, чтобы выварился гуталин. Потом на кусочки резали, бросали в печку, где они превращались в уголь, и это ели.
Фото: Вот такими их увидели американцы. Поплавский и Зиганшин.
Акулы чувствовали, что мы умираем
На 30-е сутки баржа оказалась в более теплых районах. «Робинзонов» несло к Гавайским островам.
— Мы уже видели, как акулы под нами плавали стаями. Смотрели на них диким взглядом. Они уже что-то чувствовали, понимали твари, что мы умираем от истощения и доживаем последние часы.
— Вдруг видим: идет судно! Оно, конечно, неблизко, метрах в сорока от нас. Мы орали, кричали, развели костер. Судно! Наконец-то!
Но судно прошло мимо.
На 48-е сутки в ночное время опять увидели огонек, махали, кричали, но нас вновь не заметили.
— Мы поняли, что попали в более судоходные районы, и начали друг друга успокаивать. Говорили друг другу: «Может быть, нас все-таки увидели и пришлют за нами спасателей». Надежду не теряли ни на одну минуту. Это нас и спасло. Самое главное было не запаниковать, а то могло произойти самое страшное. Федотов уже не выдерживал, у него начиналась паника. Я пытался его отвлечь. Скажешь, например: «Вот я что-то видел, там какое-то судно показалось». И он сразу отвлекается от панических мыслей.
Американцы уничтожили нашу баржу
На сорок девятые сутки на самоходке из съедобного не осталось совсем ничего. У Асхата оставались последние три спички и полчайника ржавой пресной воды. Ребята неподвижно лежали в полудреме рядышком на общей кровати. Есть уже не хотелось. Чувство голода пропало. Сил двигаться не было. Вдруг во второй половине дня послышался какой-то то ли шум, то ли гул. Асхат заставил себя выбраться на палубу и увидел над баржей несколько военных самолетов.
— И вот как-то лежим, уже совсем без сил, это было на исходе 49-го дня, вдруг слышим вроде какой-то гул. Сначала подумали, это галлюцинации. Нет, смотрим, уже самолеты летают над нами, ракеты вдалеке бросают. Пришла к нам помощь! Вертолеты около нас покрутились, лестницу нам бросают. А мы думаем: «Это не наши. Кто они такие?» Ждали, что кто-нибудь к нам спустится, мы попросим у них топлива, воды и пойдем назад своим ходом. Мы же советские военнослужащие. А это бог его знает кто такие. Не свои, иностранцы, враги. Такое воспитание было — с детских лет ненавидеть врагов. Два вертолета крутились, крутились над нами, вертолетчики махали руками. Смотрим, корабль невдалеке. Вдруг все они исчезли. Этот момент был очень тяжелым для нас. Но через некоторое время увидели идущий прямо на нас корабль. Услышали крики на русском: «Помощь вам! Помощь вам!» Привезли нас на корабль. Дали по мисочке бульона, по блоку сигарет, по зажигалке. Моясь в душе, я потерял сознание, очнулся уже на койке. Смотрю, все наши спят, чистенькие. Часовые рядом стоят. Красота, тепло. Через трое суток я немного отошел и задумался: «Куда я попал? Я же советский солдат!»
Фото: Младший сержант Асхат Рахимзянович Зиганшин, рядовые Филипп Григорьевич Поплавский, Анатолий Федорович Крючковский и Иван Ефимович Федотов. Эта четверка соперничала в популярности с Гагариным и группой «Битлз».
Вскоре авианосец зашел на Гавайи и пробыл там несколько суток. Спасенные лежали в лазарете с американскими моряками. Отношения установились на удивление теплые. Через несколько дней ребят перевели в трехместные каюты. В каждой двое наших, а третий — американский мичман. У дверей поставили часовых, чтоб не досаждали любопытные. Днем приходил переводчик, и все вместе, советские и американцы, собирались в одну каюту, смотрели фильмы, слушали пластинки. Потом в одном из конференц-залов собиралась команда американских моряков и устраивала для гостей концерт художественной самодеятельности.
Одежду (если то тряпье можно было назвать одеждой) забрали и выдали новую, рабочую, но опрятную. Обмундирование же Зиганшина и его товарищей американцы выстирали, выгладили и вернули спасенным. Оно потом демонстрировалось в Центральном доме Советской Армии (ЦДСА) в Москве и военно-морском музее в Ленинграде.
Через трое суток доставили переводчика.
— Я сразу же спросил, что с нашей баржой, он сказал, что придет другое судно и заберет ее. Но потом выяснилось, что ее уничтожили в целях безопасности судоходства. Кто-то из командования нам сказал: «Может быть, вы боитесь возвращаться на родину, так мы можем вас оставить здесь, у себя». На что я ответил: «Хочу вернуться домой, что бы со мной потом ни случилось».
Герои или предатели?
Несколько дней начальство в Москве молчало. Оно не знало, кем считать спасенную команду — героями или предателями?
На восьмые сутки, уже на подходе к Сан-Франциско, на борту авианосца устроили пресс-конференцию для иностранных журналистов. Перед ее началом Асхату позвонил корреспондент «Правды» в США Борис Стрельников. Спросил о самочувствии, в ответ на вопрос Асхата разъяснил, что значит пресс-конференция, посоветовал быть немногословнее, пожелал скорейшего возвращения на Родину. Ребятам сказали, что журналистов будет человек десять-пятнадцать, а их прилетело на авианосец больше полусотни.
В огромном зале авианосца собралась масса народу. Ребят посадили за стол, принесли мороженое. Со всех сторон направили софиты для телесъемки.
— Пока мы «путешествовали», родителей наших трясли, проверяли подвалы и чердаки — вдруг мы дезертировали. Пока нас не спасли американцы, в Москве не знали, что с нами случилось… На седьмые сутки пребывания на американском судне нам устроили пресс-конференцию. Задали вопрос: «Из какого вы города?» Потом спросили, как мы обучились английскому языку за время пребывания на авианосце? Поплавский встает, говорит: «Сэнк ю». Тут у меня хлынула фонтаном из носа кровь. На этом пресс-конференция закончилась. Мы до этого понятия не имели, что такое интервью, что такое пресс-конференция, телевидение. А потом приехали в Нью-Йорк, зашли в гостиницу, и вдруг смотрю — телевизор, а на экране — я, меня в вертолет поднимают.
Через двое суток советских моряков на самолете перевезли в Нью-Йорк на дачу советского посольства. Здесь ребятам устроили настоящий отдых. Каждый день возили на экскурсии по городу-мегаполису. Вечерами показывали советские фильмы. Посетили они школы, где обучались дети советских дипломатов. Ребята на даче с упоением читали советские газеты, которые пестрели сообщениями об Асхате Зиганшине и его товарищах, их фотографиями. Много было телеграмм в их адрес. Первую телеграмму они получили от руководителя СССР Никиты Сергеевича Хрущева. «Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга. Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными и верными сынами», — говорилось в ней. Она была напечатана во всех советских газетах, как и открытое письмо родителей Асхата Н.С. Хрущеву, в котором они, по обычаю тех времен, благодарили КПСС и родное правительство за заботу об их сыне.
В Москву добирались через Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж. Нам купили гражданскую одежду. Остроносые ботинки, я их потом выбросил, потому что меня все стилягой дразнили. Брюки узенькие тоже не стал носить. А вот костюм, пальто и шляпа очень даже подошли. Губернатор Сан-Франциско подарил нам «золотой» ключ от города. Когда мы на юге потом отдыхали, женщины обязательно живо интересовались: «А сколько он весит, сколько в нем золота?»
«Зиганшин-буги, Зиганшин-рок»
А потом — Москва, встреча в аэропорту, толпы народа, цветы, поздравления. В аэропорту четверых ребят встречал генерал армии Голиков. Министр обороны Малиновский подарил спасенным штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали». Асхату Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта.
Фото: На приеме у Министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. Слева направо: рядовой А. Крючковский, начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ генерал армии Ф.И. Голиков, рядовой И. Федотов, Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, младший сержант А. Зиганшин, Маршал Советского Союза А.А. Гречко, рядовой Ф. Поплавский.
Везде, на каждой стене, на каждом заборе, висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» Рок-н-ролльщики выражали свой восторг иначе, самой популярной в то время была песня про экипаж баржи: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин ест второй сапог». Эти четверо парней в начале 60-х соперничали в популярности с Гагариным. И уж точно были популярнее группы «Битлз». Они вызвали настоящую бурю, помогли приоткрыть «железный занавес» и показать, что «за бугром» живут обыкновенные люди, а не «враги советского государства».
— Все было увешано плакатами с нашими физиономиями, передачи по радио, телевидению, я постоянно выступал на митингах. Многие девушки письма писали, жениться на них предлагали. Когда на родину поехал, из соседних городов съезжались на меня посмотреть.
На родине Асхата Зиганшина, в Сызрани, его именем даже назвали улицу. Молодой парень объездил всю страну, выступал на 14-м съезде комсомола, где познакомился с Юрием Гагариным. А потом встретился со своей будущей женой на танцах. «В молодежном кафе города Ломоносова Асхат и Раиса сыграли веселую комсомольскую свадьбу. Общественность города поздравила молодых», — писали газеты.
От страха чуть в петлю не полез
— Какой момент был для вас самым страшным?
— Это были даже не 49 дней на барже. Настоящий страх пришел после того, как нас спасли. Сначала я отходил дня три. Потом сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить. Очень тяжело было. Я чуть даже в петлю не полез.
Двое из героев тех дней — Поплавский и Федотов, умерли в двухтысячном году. Крючковский ныне живёт в Киеве, где уже 37 лет работает на судостроительном заводе «Ленинская кузня». Асхат Зиганшин живет в Питере и по сей день в своём доме хранит макет той самой баржи.
Ровно 50 лет назад, в середине января 1960 года, в штормовую погоду самоходная баржа Т-36, стоявшая на разгрузке на Курильских островах, была сорвана с якоря и унесена в море. На её борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии: младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов .
49 суток провели эти люди в открытом море без воды и еды. Но они выжили! Умирающих от голода моряков, съевших семь пар кожаных сапог, спас экипаж американского авианосца «Кирсарджа». Тогда, в 1960-м, им рукоплескал весь мир, они были популярнее «битлов», о них снимали фильмы, а Владимир Высоцкий посвятил им одну из своих песен…
Корреспондент «Свободной прессы» накануне этого юбилея побывала в гостях у Асхата Зиганшина . Сейчас ему 70 лет, он — простой российский пенсионер живет в Стрельне, опекаемый детьми и внуками. Асхат Рахимзянович — почетный гражданин Сан-Франциско — работает сторожем яхт и катеров на берегу залива в Стрельне.
— Нас оторвало от берега и понесло в море , - наверное, в тысячный раз рассказывает он о тех невероятных событиях. — Бухта Касатка совершенно открытая, а погода на Курилах не шутит. Ветер 30−35 метров в секунду — там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое с нами уже бывало.
Однако очень скоро пропала связь с землей. Ветер усилился до 70 метров в секунду… Запасы топлива кончились, и ребята стали понимать, что если их не выбросит на мель, то понесет в океан или разобьет о скалы. Тогда они предприняли попытку вместе с баржей выброситься на берег, но неудачно: только получили пробоину, которую тут же, в 18-градусный мороз пришлось заделывать, да разбили рацию. Ветер дул со страшной силой, видимости никакой, снегопад, темно, зацепиться за берег нечем, все во льду… У них были буханка хлеба, картошка, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек «Беломора».
…Зиганшин крепился, держался,
Бодрился, сам бледный, как тень,
И то, что сказать собирался,
Сказал лишь на следующий день:
«Друзья!» Через час: «Дорогие!»
"Ребята! — Ещё через час, —
Ведь нас не сломила стихия,
Так сломит ли голод нас?
Забудем про пищу, чего там,
А вспомним про наших солдат…"
«Узнать бы, — стал бредить Федотов, —
А что у нас в части едят"…
(В.Высоцкий )
Асхат нашел на барже номер «Красной звезды», в котором сообщалось, что в районе Гавайских островов — то есть как раз там, куда, судя по всему, несло баржу, проходят стрельбы — испытания советских ракет. Но бедовавшие на маленьком суденышке парни испугались не обстрела. В газете было четко сказано, что с января по март судам запрещено двигаться в этом направлении Тихого океана, поскольку весь район объявлен небезопасным для мореплавания. Значит, их искать тут никто не будет. У них не было шансов на спасение…
— И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта, — вспоминает Асхат Рахимзянович.
Воду для питья брали из системы для охлаждения дизелей, а когда она кончилась, собирали дождевую. Едва хватало. Как потом выяснилось, они «худели» по 800 граммов в день. Когда их спасли, Зиганшин, весивший до того 70 кг, похудел до 40.
— Если б были, мы бы их съели. Голод мучил неотступно. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Рыбы не поймали ни одной, хотя все время пытались этим заниматься, готовили снасти из подручного материала, что нашли на борту.
Потом узнали, что никакой живности в тех местах не водилось из-за мощного океанского течения, которое японцы называют «течением смерти». Да и сил на рыбалку уже не оставалось.
— Выйдешь на борт, волной тебе как даст, и бежишь обратно…
Свободные от вахты — а они все-таки пытались не пропустить какой-нибудь спасительный корабль, — парни большей часть лежали. И вот лежа, Зиганшин теребил ремень, да вдруг и вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. А ремень-то у Асхата был кожаный!
— Мы его порезали мелко, в лапшу и стали варить из него «суп». Потом сварили ремешок от рации. Стали искать, что еще у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жесткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели…
Зиганшин-буги!
Зиганшин-рок!
Зиганшин съел второй сапог!
Крючковский-рок!
Крючковский-буги!
Крючковский съел письмо подруги.
(народный хит 1960 года )
…На 30-е сутки дрейфа баржа оказалась возле Гавайских островов, а там тепло. И появилась новая напасть — акулы. Как эти твари почувствовали, что на крохотной барже осадкой чуть более метра умирают люди?
— Мы уже видели, как акулы под нами плавали стаями. Смотрели на них дикими глазами. Акулы понимали, что мы доживаем последние часы…
На 45-е сутки дрейфа терпящие бедствие впервые увидели судно.
— Мы кричали, развели костер. Но нас не увидели…
Однако они поняли, что попали в судоходный район. И через трое суток ночью снова появились корабельные огни. Но погибающих снова не заметили. Похоже, их чуяли только акулы.
— Надежду мы не теряли ни на минуту. Это нас и спасло. Самое главное было не запаниковать, а то могло произойти страшное. Федотов уже не выдерживал, у него начиналась паника. Я пытался его отвлечь. Скажешь, например: «Вот я что-то видел, там какое-то судно показалось». И он сразу отвлекается от панических мыслей.
На исходе 49 дня услышали гул. Галлюцинации? Совершенно обессиленные, они грелись солнечным днем на барже. И тут увидели в небе над собою вертолеты. Невдалеке — корабль. Пришла помощь!
— Вертолеты вокруг нас крутятся, лестницу бросают. Но кто это? Это ж не наши. Бог его знает, кто такие. Иностранцы — значит, враги. А мы присягу принимали, устав подписывали. «Не сдаваться врагу»!
Время было такое: разгар холодной войны, парни — советские военнослужащие, обдолбанные советской пропагандой, как наркотиком. Даже умирая от истощения, они не хотели принимать помощь от иностранцев. Но тут корабль, и вертолеты исчезли. Вот это было совсем тяжело — видеть, как не стало спасения, которое только что было рядом. Но, кажется, и иностранные моряки что-то поняли. Спустя недолгое время лежащие на барже обессиленные люди услышали по-русски: «Помощь вам! Помощь вам!» Зиганшин первым поднялся по веревочной лестнице.
7 марта вертолеты перевезли их на американский авианосец «Kearsarge», где им дали по мисочке бульона, а от большего ребята сами отказались. Асхат предупредил, что с голодухи много есть нельзя. Этот деревенский парень с Поволжья к голоду с детства привык. В крестьянской семье в послевоенное время четверо братьев Зиганшиных знали точно, где какая съедобная трава растет, где брать грибы, ягоды, как печь картошку в угольном отвале, чтобы не спалить босые ноги — одна пара обуви на четверых…
Но еще больше американцев поразило то, как они брали еду — каждый сначала заботливо передавал тарелку другому. Никто не тянул к себе. Именно за это команду баржи и оценили. Наблюдающие за истонченными от голода людьми поняли, что перед ними — настоящие герои. Спасенным дали закурить, отвели в душ. И вот тут, моясь, Зиганшин потерял сознание, а очнулся уже на койке в лазарете.
— Огляделся: все наши спят, чистенькие, красота, тепло. Очень хорошо к нам американцы относились, по-доброму, ухаживали, как за детьми, кормили под наблюдением врача.
Каждое утро сам командир авианосца справлялся об их здоровье. Зиганшин как-то спросил у него, почему авианосец не подошёл к барже сразу же, как только их обнаружили. «А мы вас боялись» — отшутился адмирал. Улыбчивые американцы сделали всё возможное, чтобы им на корабле не было скучно.
— Кино все время показывали про ковбоев, музыку крутили. Вокруг техника по тем временам самая новейшая, а мы делаем вид, что не удивляемся, мол, ко всему привыкли. Когда через переводчика им сказали: «Если вы боитесь возвращаться на родину, то мы можем оставить вас у себя», — парни ответили: «Хотим вернуться домой, что бы с нами потом ни случилось»… С тех пор у меня всю жизнь так и спрашивают: что же ты в Америке не остался? Никак оправдаться не могу, — смеется Асхат Рахимзянович. Он просто знает, что «здесь все равно лучше», вот только объяснить этого не может.
В Америке их ждал самый восторженный прием. Встречи, пресс-конференции, доброжелательность и восхищение незнакомых людей. В Сан-Франциско Зиганшин впервые в жизни увидел телевизор, причем, как раз в тот момент, когда по нему показывали, как их в полубессознательном состоянии поднимают на борт вертолета. «Голос Америки» рассказал о происшествии в тот же день. Но Москва молчала. И тогда Асхат, который к тому моменту немного отъелся, согрелся и пришел в себя, — по-настоящему испугался. «Мать честная! Мы же на американском авианосце!» Он, советский солдат, сдался врагам. Что его ждет на родине? Пытка, лагерь, тюрьма? Парень мучил себя: «Что я сделал не так? Как мог поступить иначе?» Чуть в петлю от страха не полез.
— Я пришел в себя только через год, наверное. Даже когда вернулся в свою бухту на дальнейшее прохождение службы, все никак не мог поверить, что меня не накажут.
Лишь совсем недавно Асхат Рахимзянович узнал, что к его родителям, пока он бедовал на барже, приходили с обыском: искали дезертира. Пару лет назад, когда его снова пригласили рассказать о своей истории на родине, к нему подошла женщина, повинилась: простите, мол, муж в те годы был милиционером, ему пришлось обыскивать ваш дом. А запуганные родители Асхата так ничего и не сказали об этом сыну.
Лишь на девятые сутки пребывания солдат в Америке советские газеты известили об их чудесном спасении. Статья «Сильнее смерти» появилась в «Известиях» 16 марта 1960 года и дала старт мощной пропагандистской кампании в советских СМИ. Мировая пресса стартовала раньше. Так отважная четверка попала в объятия славы. Нью-Йорк, а затем Париж охотно раскрыли перед героями свои красоты. Американцы парней приодели — в красивом магазине купили пальто, костюмы, шляпы, остроносые ботинки. (Ботинки и узкие брюки Асхат, как только приехал домой, выбросил: не нравилось, что его стали звать стилягой.) Выдали спасенным по 100 долларов. Зиганшин накупил подарков маме, отцу, братьям. Себе ничего не взял.
Сплоченность, скромность и отвага, с какой они пережили тяжкое испытание голодом и холодом, вызвали по всему миру настоящий восторг. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. В Москве их тоже ждала торжественная встреча, толпы народа в аэропорту, цветы, поздравления. Министр обороны Малиновский подарил спасенным штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали». Асхату Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта. Повсюду висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» По радио о них шли передачи, про них снимали фильмы, писали газеты, тогда-то и возникла самая популярная в то время песня про экипаж баржи на рок-н-рольный мотив «Rock Around the Clock»: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел свой сапог».
На родине Зиганшина, в Сызрани его именем назвали улицу. Молодой парень объездил всю страну, выступал на съезде комсомола, по двести-триста писем в день приходило ему от девушек, которые мечтали с ним познакомиться. Многие поклонницы предлагали жениться. Но как выбрать жену по почте?
— Я сразу откладывал в сторону письма от девушек, которые завлекали приданным: квартирой, машиной. Главное мое условие: чтобы только не была богатой.
Свою Раису он встретил на танцах в Ломоносове, где учился после службы.
— Меня сразу к ней потянуло.
Они жили дружно, вырастили двоих детей, а в прошлом году Раисы не стало. Он приехал с дачи и застал жену в последние минуты жизни.
С товарищами по легендарной барже он дружил всю жизнь, которая ни для кого из них не была легкой. Пропаганда пошумела-пошумела, да и оставила их в покое. Крючковский и Поплавский вместе с Зиганшиным после столь памятного приключения посвятили свою жизнь морю, вместе закончили Ломоносовское военно-морское училище. Поплавского и Федотова уже нет в живых. Крючковский служил на Северном флоте, сейчас живет в Киеве, более 40 лет ухаживает за парализованной женой.
Асхат же стал профессиональным спасателем: 41 год он отдал аварийно-спасательной службе на Ленинградской военно-морской базе. Финский залив тоже шутить не любит, немало тут ему пришлось спасать попавших в беду людей. Сколько именно? Да он по скромности своей никогда и не считал. Просто всю жизнь прожил в состоянии 30-минутной готовности к аварийной ситуации. Вот и дожил до финансового кризиса: подставил плечо дочери, которую сократили со службы в Петергофском музее. Альфия — спортсменка, дипломированный педагог второй год не может найти работу. А питерские власти, похоже, и не знают, какой замечательный человек живет в Стрельне. Зато народ помнит своего героя, на улице его узнают, особенно те, кто постарше.
— Как вы думаете, почему вы не погибли тогда в океане? — спрашиваю его.
— Во-первых, не теряли присутствия духа. Это главное. Мы верили, что помощь придет. В тяжелые минуты жизни нельзя даже думать о плохом. Во-вторых, помогали друг другу, никогда не ругались. За все время того экстремального путешествия никто из нас голос друг на друга не повысил.
Санкт-Петербург
На снимках: В доме Асхата Зиганшина и его дочери Альфии.
55 лет назад началась знаменитая "одиссея" советских солдат-стройбатовцев. 49 дней провели они в Тихом океане без еды и воды. После чудесного спасения о них снимали фильмы и сочиняли песни.
"Зиганшин-рок, Зиганшин-буги, Зиганшин сорок дней на юге. Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин слопал свой сапог", - слова этой незатейливой песенки были когда-то известны всей детворе Советского Союза. Пелась она на мотив знаменитого рок-н-ролльного шлягера Clock Around the World. Слова в разных версиях шуточной песенки менялись, но подвиг российских военных описан до мельчайших подробностей: история про съеденные сапоги и гармонь, путешествие в стан идеологического врага - вовсе не выдумка.
История эта началась на острове Итуруп, где 17 января 1960 года ураганный ветер сорвал со швартовки самоходную танкодесантную баржу Т-36. В этот момент на борту находилось четверо солдат - младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Иван Федотов, Анатолий Крючковский и Филипп Поплавский, - все они занимались погрузочно-разгрузочными работами, а баржа могла удаляться от берега максимум на 200-300 метров. Несмотря на то, что все они служили в стройбате, небольшой "морской" опыт у каждого из солдат все же имелся. Да и кто из юношей в то время не мечтал стать моряком? Асхат Зиганшин, например, еще до армии окончил морское учебное подразделение и даже имел право самостоятельно управлять небольшими судами. Поэтому поначалу ветру, поднявшемуся в небольшом заливе, они не придали большого значения. Однако очень быстро небольшой, казалось, ветер перерос в настоящую бурю. "В считанные секунды поднялись огромные волны, нашу баржу оторвало от швартовочной мачты и давай швырять её по заливу", - так много лет спустя вспоминал начало своей "одиссеи" Анатолий Крючковский. Они запустили двигатели и попытались зайти в бухту, но попытка не удалась. Многометровые волны, бросавшие небольшое суденышко как щепку, "пощадили" солдат - баржу, хотя она и получила пробоину, не разбило о камни, но вынесло в океан. К этому моменту закончилось топливо, за борт смыло и бочонок с маслом для двигателя, и дрова для печки, сорвало антенну, погас сигнальный огонь на мачте, но команда не отчаивалась. Сначала надеялись, что ветер переменится, и их суденышко прибьет к берегу, а когда ветер усилился - надеялись на то, что их найдут.
Поисковая операция действительно проводилась, и сейчас уже сложно сказать, почему она оказалась безуспешной. Может быть, виной тому метеоусловия, которые не позволяли тщательно исследовать прибрежную зону, может быть, - обнаруженные на берегу обломки бочонка для питьевой воды, а может быть, и ракетные стрельбы, из-за которых всем судам было запрещено выходить в море. Словом, поиски закончились, едва успев начаться. Родственникам военнослужащих сообщили, что они пропали без вести, но все места, где могли объявиться солдаты, взяли под наблюдение. "Пока нас швыряло по океану, у родителей проверяли подвалы и чердаки - вдруг мы дезертировали тогда в шторм и скрываемся от военной службы", - рассказывал в одном из интервью Асхат Зиганшин.
Между тем шторм не унимался, ветер только усиливался, унося баржу в океан, все дальше от берега. Много позже Зиганшин с товарищами узнают, что за время их одинокого плавания, их полузатопленное суденышко преодолело более тысячи морских миль.
Первые дни они практически не спали: Зиганшин с Федотовым по очереди стояли за штурвалом на пронизывающем ветру, а Крючковский с Поплавским мисками вычерпывали из трюма воду и пытались залатать пробоину. Но отсутствие сна стало не самым страшным испытанием для молодых советских солдат. Проверив запас продуктов и пресной воды, они поняли, что еды хватит ровно на двое суток. "Стало жутковато. У нас была буханка хлеба, пара ведер картошки, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек "Беломора", - рассказывал Асхат Зиганшин. За несколько дней до того злополучного дня, Т-36 поставили на ремонт и неприкосновенный запас продовольствия сдали на склад. Однако 16 января баржу пришлось срочно спускать на воду для разгрузки прибывающего рефрижератора. В суматохе, видимо, просто забыли вернуть так называемый НЗ.
Решили экономить. Но закончились папиросы, быстро не стало и тушенки… Картошка во время шторма рассыпалась и пропиталась мазутом, однако, спустя некоторое время, уже и она казалась "пищей богов". Бочонок с питьевой водой так же опрокинуло. Пили воду из системы охлаждения двигателей, а когда и она подошла к концу - собирали дождевую.
Впрочем, надежда на спасение оставалась. Спустя несколько дней после начала незапланированного путешествия они нашли в рубке номер газеты "Красная звезда" с сообщением об учебных ракетных пусках в том районе океана, куда их унесло. Надеялись, что суда, направляющиеся на учения, заметят одинокую баржу. Вывесили на мачте флаг бедствия и установили дежурства. Урезали пайки для того, чтобы продержаться до 1 марта.
Но последняя картофелина была съедена 24 февраля. Воду пили по глотку раз в двое суток. По воспоминаниям участников этой страшной "одиссеи", самыми трудными были первые две недели - голод и жажда были мучительными. "Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно", - рассказывал потом Асхат Зиганшин. Именно он и вспомнил рассказ своей школьной учительницы о матросах, питавшихся во время голода кожей, содранной с мачт. "Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас ещё есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались", - вспоминал младший сержант. Спустя годы на вопрос, какая она на вкус, кожа кирзовых сапог, Крючковский отвечал: "Очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок". А Асхат Зиганшин почти через 50 лет говорил, что помнит этот вкус до сих пор.
"Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам.
Зиганшин-буги, Крючковский-рок,
Поплавский съел второй сапог.
Пока Зиганшин рок кидал,
Гармонь Федотов доедал".
…К этому моменту их носило по океану уже больше месяца. Впереди - лишь неизвестность. Но ни паники, ни драк, даже ссор среди экипажа не было - поддерживали друг друга, как могли. Пока была цела гармошка, Филипп Поплавский даже иногда играл на ней. Съели и кожаные ремни, и мыло, и даже зубную пасту - оставался один кирзовый сапог. Когда их спасли, весили они не больше 40 килограммов, каждый потерял в весе как минимум по 30 килограммов.
Из воспоминаний Анатолия Крючковского: "В последние дни начались галлюцинации. Мы договорились: если кто-то из нас почувствует, что не сможет дальше жить, то просто попрощаемся и всё. Оставшийся последним напишет наши имена. Как раз в тот день мимо нас проходил корабль. Мы стали подавать ему сигналы, но из-за большого расстояния нас не заметили. Это было 2 марта. Еще одно судно мы увидали 6 марта. Но оно тоже прошло мимо…"
Спасение пришло на следующий день, что называется, откуда не ждали. Их заметили самолеты американского авианосца Kearsage. Однако, когда прилетели вертолеты и сбросили на палубу спасательные веревки, никто из команды не двинулся с места - ждали, когда кто-нибудь спустится. Истощенные, обессиленные, они собирались выставить свои условия - был разгар "холодной войны". По словам Зиганшина, требовать они намеревались продуктов и топлива, а возвращаться хотели самостоятельно. "Одни вертолёты повисели, топливо кончилось — улетели. Прилетели другие. Смотрим — на горизонте огромный корабль появился, авианосец. Когда и у этих вертолётов топливо кончилось, они исчезли вместе с кораблём. И вот тут нам по-настоящему страшно стало, - рассказывал командир экипажа много лет спустя. - Так что, когда через пару часов корабль к нам вплотную подошёл, мы уже дуру не гнали". В общей сложности советские солдаты провели в океане 49 дней…
На борту авианосца думали о барже - в те времена потеря вверенного им социалистического имущества сурово каралась. Даже пытались договориться, чтобы перегнать баржу следом. Баржа практически сразу была уничтожена, но, чтобы не волновать солдат, американцы пообещали, что за судном придет другой корабль. Несмотря на непримиримые идеологические разногласия, экипаж американского авианосца заботился, выхаживал четырех "мореплавателей", даже командир авианосца ежедневно справлялся об их здоровье. Их кормили с ложечки по специальной диете, за их состоянием следил врач, а чтобы "гостям" не было скучно, постоянно показывали кино и крутили музыку. Когда Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов немного окрепли, на борту авианосца провели пресс-конференцию. Советских журналистов, конечно, на ней не было. Но дозвонился по телефону корреспондент газеты "Правда" Борис Стрельников - предупредил отважную четверку, чтобы держали язык за зубами. Они и не распространялись. Один из американских журналистов спросил, не боятся ли они возвращаться в СССР и предложил остаться в Америке. "Хотим вернуться домой, что бы потом ни случилось", - решение экипажа баржи Т-36 было общим и однозначным.
Меж тем, авианосец приближался к Сан-Франциско. "[Я] сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить", - вспоминал позже младший сержант Зиганшин. И действительно, в Москве неделю решали - герои эти ребята, или предатели. Когда определились, в "Известиях" появилась статья "Сильнее смерти".
