Ронсар пойдем со мной красотка. Пьер де Ронсар - выдающийся глухой поэт Франции эпохи Возрождения (XVI в.)

Вопрос 4. Поэзия «Плеяды». Лирика Пьера де Ронсара.

Третью четверть XVI в. во Франции литературоведы называют чаще не именами царствовавших тогда королей (Генриха II, Франциска II, Карла IХ), а эпохой Плеяды или временем Ронсара .

В те годы всœе самое талантливое в литературе группировалось вокруг Плеяды, возглавляемой Пьером де Ронсаром и Жоашеном Дю Белле . В группу входили также Э. Модель, Ж. А. ле Баиф, Р. Белли и другие.

Впервые название Плеяда было дано группе поэтов в 1556ᴦ. в одном из стихотворений Ронсара, как бы в память о «плеяде» из семи эллинистических поэтов III в. до н.э.

Плеяды в древнегреческой мифологии - семь дочерей Атланта и Плейоны; после смерти помещены Зевсом на небе в виде созвездия.

Слово плеяда приобрело и более широкое значение - группы выдающихся в каком-то отношении лиц, связанных в своей деятельности общими задачами, общими взглядами и т.п.

Теоретические положения Плеяды были изложены в трактате «Защита и прославление французского языка» Дю Белле. В трактате ставилась задача создания национальной поэтической школы.

Достижения Плеяды.

1. Плеяда самоопределяется как единая национальная поэтическая школа. Она противопоставила себя пережиткам Средневековья многочисленным провинциальным группировкам и кружкам с их приверженностью к старым лирическим формам, узостью тематики, с неумением опереться на античный опыт и традиции итальянского Ренессанса.

2. Деятельность Плеяды отличает забота обо всœей французской литературе. Это проявляется, прежде всœего, в защите французского языка как полнокровного языка литературы.

В своих усилиях усовершенствовать французский язык, поэты Плеяды опирались больше не на особенности родной речи, не на национальный словарный фонд, а на греческие и латинские лексиконы.

Пушкин по этому поводу писал: «Люди, одаренные талантом, будучи поражены ничтожностью и, должно сказать, подлостью французского стихотворства, вздумали, что скудость языка была тому виною, и стали стараться пересоздать его по образцу древнего греческого. Образовалась новая школа, коей мнения, цель и усилия напоминают школу наших славянорусов, между коими были также люди с дарованиями. Но труды Ронсара, Жоделя и Дю Белле остались тщетными. Язык отказался от направления ему чуждого и пошел опять своей дорогой».

Деятелям Плеяды не удалось усовершенствовать французский язык, но они обратили внимание своих современников на крайне важность создания литературного языка.

Язык понимался как искусство. Дю Белле утверждал, что языки создаются людьми, и значит совершенствоваться должны тоже людьми.

Поэзия признавалась высшей формой существования языка, следовательно, основная тяжесть совершенствования языка выпала на долю поэтов.

Стихотворение Ронсара «Едва Камена...» 2 .

Едва Камена мне источник свой открыла

И рвеньем сладостным на подвиг окрылила,

Веселье гордое мою согрело кровь

И благородную во мне зажгло любовь.

Плененный в двадцать лет красавицей беспечной,

Задумал я в стихах излить свой жар сердечный,

Но с чувствами язык французский согласив,

Увидел, как он груб, неясен, некрасив.

В этом случае для Франции, для языка родного,

Трудиться начал я отважно и сурово:

Я множил, воскрешал, изобретал слова.

И сотворенное прославила молва.

Я, древних изучив, открыл свою дорогу,

Порядок фразам дал, разнообразье слогу,

Я строй поэзии нашел - и волей муз,

Как Римлянин и Грек, великим стал Француз.

(Пер. В. В. Левика).

Камены 2 - ᴛ.ᴇ. музы

3. В результате творческой деятельности поэтов Плеяды была создана в лирике новая жанровая система. Появились такие понятия, как сонет, элегия, ода. Никто до них не писал в этих жанрах.

4. Создана теория поэтического вдохновения. От поэта требовался постоянный труд. При этом ни трудолюбие, ни ученость не принœесут плодов, если поэт не будет «посœещаем музами».

Эта теория была направлена против официальных стихотворцев, готовых писать стихи по требованию - в нужном духе и в нужном стиле.

Тем самым утверждалась мысль о высоком назначении поэта-творца.

5. С приходом Плеяды появляется новый тип литератора. Писатели становятся менее зависимыми не только от жизни и вкусов мелких дворов, но и от королевского двора, с которым они вынуждены были связывать свое представление о национальном единстве.

Достигнув слияния национальных традиций с гуманистической культурой Италии, поэты Плеяды обращаются к «поэзии действительности», создавая замечательные образцы возрожденческой лирики.

Пьер де Ронсар (1524 - 1585) родился в семье небогатого дворянина, чьи предки считались выходцами из Венгрии. В молодости будущий поэт немало путешествовал, побывал в Англии, Шотландии, Фландрии, Германии. Ронсар после появления своих первых книг сразу становится главой нового направления и «принцем поэтов». В эти годы наметились основные темы лирики Ронсара и их специфическое решение.

Миросозерцание поэта в 40-50-ые гᴦ. цельно, жизнерадостно, гуманистично. Восприятие природы человеческих взаимоотношений, любви обнаруживает в Ронсаре человека Возрождения периода расцвета͵ когда виделось близким осуществление гуманистических идеалов.

Обширный сонетный цикл «Любовь к Кассандре » (1552 - 1553) написан под влиянием поэзии Петрарки и его последователœей. Но у французского поэта в трактовке любовной темы на первый план выдвигается чувственная сторона переживаний. Ронсар воспринял по преимуществу литературную сторону петраркизма - повышенный интерес к утонченной художественной форме, призванной передать перипетии любовного переживания.

Из цикла «Любовь к Кассандре».

Когда ты, встав от сна богинœей благосклонной,

Одета лишь волос туникой золотой,

То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,

Распустишь до колен волною нестесненной -

О, как подобна ты другой, пеннорожденной.

Что, локоны, завив иль заплетя, косой

И распуская вновь, любуясь их красой,

Толпе наяд плыла по влаге побежденной!

Какая смертная тебя б затмить могла

Осанкой , поступью, иль красотой чела,

Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи?

Какой из нимф лесных или речных дриад

Дана и сладость губ, и данный влажный взгляд,

И золото волос, окутавшее плечи?

(Пер. В. В. Левика).

Лучшее из того, что было создано юным Ронсаром, - это «Оды» (первое издание которых вышло в 1550ᴦ.). В них в большей степени, чем в сонетном цикле «Любовь к Кассандре», отражается характерное для эпохи жизнерадостно-восторженное отношение ко всœем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения.

Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость, она не только источник вдохновения, но и наставница в жизни, мерило прекрасного. Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой, а она дана только в его восприятии.

Моему ручью.

Полдневным зноем утомлённый,

Как я люблю, о мой ручей.

Припасть к твоей волне студеной,

Дышать прохладою твоей.

Покуда Август бережливый

Спешит собрать дары земли,

И под серпами стонут нивы.

И чья-то песнь плывет вдали.

Неистощимо свеж и молод.

Ты будешь божеством всœегда

Тому, кто пьет твой бодрый холод.

Кто близ тебя пасет стада.

И в полночь на твои поляны,

Смутив весельем их покой,

Все так же нимфы и сильваны

Сбегутся резвою толпой.

(Пер. В. В. Левика).

Переход к «поэзии действительности», наметившийся в ранних сборниках был закреплен в двух циклах, посвященных Марии. Новые задачи потребовали от поэта нового стиля. Ронсар находит манеру не «возвышенных стихов», а «прекрасный низкий стиль, доступный и приятный...»; находит более простые и разнообразные формы выражения своего лиризма.

Образ возлюбленной, простой девушки, складывается из отдельных штрихов, возникает из всœеохватывающего ощущения весенней чистоты и свежести; он строится вне отрыва от картин радостной природы. Простота и естественность - вот что привлекает поэта в его возлюбленной. Поэт рисует её без приукрашиваний и ухищрений, такой, какой он увидел её однажды майским утром.

Мари - ленивица!

Пора вставать с постели!

Вам жаворонок спел напев веселый свой,

И над шиповником, обрызганным росой,

Влюбленный соловей исходит в нежной трели.

Живей! Расцвел жасмин, и маки заблестели -

Не налюбуетесь душистой резедой!

Так вот зачем цветы кропили вы водой.

Скорее напоить их под вечер хотели!

Как заклинали вы вчера глаза свои

Проснуться ранее, чем я приду за вами,

И всœе ж покоитесь в беспечном забытьи, -

Сон любит девушек, он не в ладу с часами!

Сто раз глаза и грудь вам буду целовать,

Чтоб вовремя вперед учились вы вставать,

(Пер. В. В. Левика).

Ронсар изображает Марию за повсœедневными занятиями, в кругу семьи, в лесу, за работой. Теперь возлюбленная обитает не среди нимф в чудесном лесу, но ходит среди грядок салата или капусты, среди цветов, посаженных ее рукой.

Образ её дан в движении, тогда как раньше динамичной была лишь любовь поэта͵ её движения оказывались в центре внимания. Концепция любви, как кульминационного пункта жизни, как весны человека органически входит в жизненную философию поэта.

Тематика книги делается более разносторонней. Углубляется понимание природы. Ронсар приближает природу к человеку, «одомашнивает» её.

Наступление нового периода творчества Ронсара совпадает с началом религиозных войн. Ронсар может считаться одним из зачинателœей традиции политической поэзии, проникнутой духом патриотизма (сборник «Рассуждения»).

Важнейшим произведением последнего периода творчества Ронсара был созданный в конце 70-х годов поэтический цикл «Сонеты к Елене». Поэт всœе также воспевает радости бытия, но теперь его горацианский призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом.

К циклу «Сонеты к Елене» примыкают несколько стихотворений, созданных поэтом в последний год жизни. Острота переживания достигает них необычайной силы. Ронсар сурово, правдиво и твердо воссоздает свой ужас перед небытием:

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь, глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

Поэзия лгала! Душа бы верить рада.

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всœеобщего распада.

(Пер. В. В. Левика).

Историческая заслуга Плеяды в целом :

Обновление французской поэзии, глубокое раскрытие мыслей, чувств, переживаний своего современника человека сложной противоречивой эпохи, завершающего этапа Французского Возрождения. Личная заслуга Ронсара:

В многогранном, по ренессансному безудержном, обнажении бытия человеческого духа;

В упоенном прославлении всœего прекрасного в жизни, больших и малых её свершений;

В оптимистическом и одновременно глубоком и сложном видении мира;

В том, что это всœе воплотилось в замечательных по лирической проникновенности, по богатству и красочности образной системы;

В обогащении французской поэзии рядом новых форм и размеров (ронсаровская строфа) в 6 стихов: ААВССВ, защита александрийского стиха и прочее.

Во Франции Ренессанс начался на полтора столетия позднее, чем в Италии, - в конце 15-го века. Поэты, мыслители, прозаики Ренессанса учились на новеллах Боккаччо, на стихах Данте и Петрарки. Но перед Францией стояли свои задачи, и деятели Ренессанса отвечали на вопросы, которые ставила перед ними их собственная национальная история. Французское Возрождение приобрело огромный размах и черты невиданной даже в Италии народности.

Расцвет культуры потребовал гибкой, богатой, яркой речи, особенно судьба родного языка заботила «Плеяду» - группу из семи французских поэтов (Плеяда - созвездие из семи звезд, ярко сияющих на ночном небосклоне), во главе которой стоял Пьер де Ронсар (1524-1585).

Ронсар принадлежал к старинному дворянскому роду, получил серьезное гуманитарное образование в одном из парижских коллежей, служил при дворе. Его называли «принцем поэтов», он жил то в своих имениях, то в Париже, всецело отдавая себя занятиям литературой. Полнее и рельефнее, чем кто-либо из его соратников, воспел он то, что составляет очарование и своеобразие его времени. В блестящих стихах он воплотил идею «Плеяды» о том, что французский язык ничем не хуже латинского и древнегреческого, что и на этом языке можно и должно создать великую поэзию. Ронсар - автор многих поэтических произведений, но прославился он не столько своими одами, сколько тремя сборниками сонетов, в которых прославлял любовь и радостях жизни и в которых чувствуется вся мощь поэтического темперамента, бьющий через край лиризм, напор переполняющих душу поэта эмоций.

В сонетах перед современниками Ронсара появился человек со своим характером, со своими переживаниями, порывами к счастью, со своим иногда грубоватым юмором, с удивительной, небывалой еще во французской поэзии музыкальностью.

«Первая книга любви» посвящена Кассандре Сальвиати и создана в 1551-1552 гг., через 5-6 лет после знакомства с девушкой, поэтому ее образ возникает как будто сквозь дымку воспоминаний, в ореоле эмоций, пробужденных мечтами. Образ возлюбленной - воплощение идеала поэта, его представлений о красоте и совершенстве. Любовь служит мощным толчком для полета фантазии, накапливающего вокруг себя и приводящего в движение влечения и вожделения, переживания, порожденные иными лицами. Реальные жизненные впечатления стилизуются и переводятся в сознательно приподнятый план. Этот сборник создается под влиянием Петрарки. Ронсар воспринимает по преимуществу литературную сторону петраркизма: повышенный интерес к утонченной художественной форме, призванной передать перипетии любовных переживаний. На первый план выдвигается чувственная сторона переживаний.

…Ты предо мной, любовь моя живая!

Меня уносит в небо твой полет…

Пер. В. Левика

Ронсар воспевает возвышенную и неразделенную любовь, бросая вызов благоразумию подражателей Петрарки:

В твоих объятьях даже смерть желанна!

Что честь и слава, что мне целый свет,

Когда моим томлениям в ответ

Твоя душа заговорит нежданно.

Пер.В. Левика

Ронсар обращается к античной мифологии, населяя сонеты мифологическими персонажами, что позволяет стилизовать и образы героя и его возлюбленной, и само любовное чувство («О если бы в томленье одиноком // Я стал Нарциссом, а она - потоком»; «Всю боль, что я терплю в недуге потаенном, // Стрелой любви пронзен, о Феб, изведал ты»).

Ронсар пока проявляет интерес к приемам петраркистов, в частности, к использованию параллелизмов, иногда несколько вычурных сравнений.

Во «Второй книге любви» меняется образ возлюбленной, а с ним - и стилистическая тональность цикла, в котором на первый план выступают естественность чувств, прозрачная ясность, грациозное художественное воплощение. Теперь перед читателем не аристократка Кассандра, а крестьянская девушка Мария Дюпон из Бургейля. Образ Марии теплее, доступнее, проще облика Кассандры.

Мария становится для поэта символом вечной женственности и красоты, воплощением идиллического канона.

Поэтому и образ девушки, складываясь из отдельных штрихов, ассоциируется с весной, утром, рассветом, с цветущей природой, вызывает ощущение весенней чистоты и свежести:

Как роза ранняя, цветок душистый мая,

В расцвете юности и нежной красоты…

Пер. В. Левика

Живей! Расцвел жасмин, и маки заблестели -

Не налюбуетесь душистой резедой…

Пер.В. Левика

Концепция любви как весны человеческих чувств органично входит в жизненную философию поэта.

Ронсар рисует образ девушки без приукрашиваний и ухищрений: теперь это не «богиня благосклонная», обитающая среди нимф в чудесном лесу, - Мария ходит среди огородных грядок, прядет, и оттого кажется искренним чувство поэта, восхищающегося естественностью и простотой девушки.

Углубляется понимание природы, теперь она не просто фон: поэт приближает ее к человеку. Внешний мир наполняет сонеты, и миру чувств и переживаний приходится потесниться. Преклонение перед природой сближает философию Ронсара с философией античного пантеизма. Природа становится источником наслаждения и в то же время дарит естественную мудрость, правила жизненного поведения:

Презренен этот век,

презренен тот мужчина,

Кто в плен идет к любви и мнит,

что честен мир.

Пер. А. Париной

Появляется тема грустно-умиротворенного приятия смертного удела и быстротечности жизни: Ронсар обращается к традициям античной любовной лирики Анакреонта, Катулла, Горация, призывая наслаждаться жизнью, ловить мимолетные радости:

Друзья, обманем смерть и выпьем за любовь.

Быть может, завтра нам уж не собраться вновь,

Сегодня мы живем…

Пер. В. Левика

В этом упоении радостями бытия - попытка преодолеть горечь и грусть, вызванные жизненными неудачами, стремление победить всесильное, неумолимое Время и Смерть забвением: чем меньше времени отведено человеку, тем решительнее надо пользоваться удовольствиями, ища забвение в вине и любви, наслаждаясь красотой природы.

Мужайся, песнь моя!

Достоинствам живого

Толпа бросает вслед язвительное слово,

Но богом, лишь умрет, становится певец.

Живых, нас топчет в грязь завистливая злоба…

Пер.В. Левика

Наслаждение земным бытием - непременный спутник поэзии Возрождения, но оно было не только «реабилитацией плоти» (Н.И. Конрад), но и «реабилитацией духа», а потому это упоение миром и человеком заключается в такие изящные и гармоничные формы, что даже «непристойность обретает вид эстетической игры». 8

Сборник сонетов, обращенных к Марии, закрепил переход к поэзии действительности.

Третий сборник стихотворений обращен к Елене дю Сержер и создавался, когда в литературе получали все большее распространение маньеристские тенденции, проявлявшиеся в отобранности образов, рафинированности речи, в уходе от реального времени, предощущении трагического. В сонетах этого сборника переплетается возвышенная идеализация и психологическая достоверность.

В обращенных к Елене сонетах еще немало следов петраркизма, манерной изощренности, изысканности, но стремление к точности и лаконичности, чувство меры берут верх.

Свои искренние чувства поэт старается выразить в простой и классически ясной форме, и это - предпосылки классицизма, который начинает складываться как направление в искусстве.

В третьем сборнике Ронсар создает образ возлюбленной, которая одновременно и реальна, осязаема, и бесконечно далека. Мы можем судить не только о внешнем облике Елены («Затмить бы впору ей // Рожденную из пены» - пер. В. Потаповой), о ритме ее движений:…

А ты задумалась, мечтая о своем.

Ты безразличием мне душу истерзала,

Как ни молился я - ты глаз не подняла

И, полусонная, ни слова не сказала,

Все брови хмурила…

Пер. Р. Дубровкина

Мы получаем и представление о внутреннем мире Елены - той высокомерной светской дамы:

Бездушья своего ни взглядом, ни упреком

Вовек не выдашь ты, но, словно ненароком,

Искусной колкостью покой смущаешь мой.

Пер. Р. Дубровкина

то уставшей от светской жизни и лицемерия женщины:

Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела

На гаснущий Монмартр,

на темный дол кругом

И молвила: «Поля, пустынный сельский дом, -

Для них покинуть двор нет сладостней удела!»

Пер. В. Левика

Образ возлюбленной вновь обретает аристократическую утонченность, но в основе его - внутренняя гармония, уверенность и достоинство, которые составляют важную черту идеала красоты Ренессанса:

Итак, храните все, все, что судьбой дано вам…

И вашу красоту, и нежность ваших глаз,

И ваш глубокий ум, и вашу власть над словом.

Пер. В. Левика

Все так же, как и в сборнике «К Марии», Ронсар воспевает радости бытия, но теперь его призыв наслаждаться жизнью звучит порой трагично:

Мгновеньем насладись -

ведь молодость не ждет!

За днем веселия печали день придет…

Пер. В. Левика

Может быть, эта трагичность связана с тем, что в сонетах, обращенных к Елене, все-таки ощутимее становится переход к реализму. Во времена Петрарки немыслимо было назвать в любовных стихах свою эпоху «безверья век», а страну сделать символом смерти.

В сонетах этого сборника еще много мифологических мотивов и образов: Амур, Венера, Прекрасная Елена, - но жизнь с ее реалиями вторгается в поэзию, заставляя Ронсара вводить в сонеты приметы своего времени («Увидев, что мой дом разграблен солдатней // И смерть сражает всех…» - пер. А. Ибрагимова; «…В те дни, когда Мятеж взвивал свои знаменаУ/И на француза шел с оружием француз…» - пер. Г. Кружкова). Здесь же возникает явственный образ самого стареющего поэта, по-прежнему упоенного чувственной красотой мира, склонного предаваться влечению страстей и жажде наслаждений, но одновременно сохраняющего мудрое самообладание и чувство меры.

Увы, я слишком стар для пылкого веселья,

Богатство, красота, а не волшебный стих,-

Вот подлинной любви магические зелья.

Пер. Р. Дубровкина

И, если проводить параллель между поэзией и живописью и сравнивать сонеты Петрарки с полотнами Рафаэля и Боттичелли, то сонеты Ронсара можно соотнести с картинами мастеров барбизонской школы (Руссо, Дюпре), обратившихся к миру природы, которая окружает человека в повседневной жизни, придавая ей глубинный смысл бытия: то же любование реальным миром и трезвость оценок, то же сочетание серьезности и изящества, тот же острый интерес к человеку.

Более разнообразными становятся художественные приемы. В сборнике сонетов, посвященных Кассандре, основным приемом создания образа является мифологизация. Поэт сравнивает себя с Фебом, или Аполлоном, в античной мифологии и считавшимся покровителем искусств (в том числе и поэзии), подчеркивая, что он, Ронсар, покровительствует французской поэзии, делает ее частью европейской культуры вообще.

Возлюбленная же сравнивается с Данаей, Европой, Афродитой, что позволяет Ронсару оживить параллелизмы - прием, заимствованный у Петрарки.

Вообще, влияние Петрарки и его последователей на этот сборник сонетов достаточно велико. Это и использование 10-сложного стиха, порывистого и стремительного, и пышные сравнения:

Как молодая лань, едва весна

Разбила льда гнетущие оковы,

Спешит травы попробовать медовой,

Покинет мать и мчится вдаль одна…

Так жил и я…

Пер. В. Левика

Привычные сравнительные обороты Ронсар часто заменяет творительным сравнения

«И станет море каменной пустыней» -

Пер. В. Левика;

«Когда ты, встав от сна богиней благосклонной» -

Пер. В. Левика,

придаточным сравнения:

Скорей падут громады снежных гор,

Мир обратится в хаос форм и линий,

Чем назову я рыжую богиней

Иль к синеокой преклоню мой взор.

Пер. В. Левика

Ронсар довольно широко использует метафорические эпитеты («горький путь», «душа безликая», «обманутая радость), которые позволяют дать характеристику психологического состояния героя.

Как и Петрарке, Ронсару нравятся метафоры в качестве средства украшения речи: «молнийные вспышки в твоих глазах» (пер. А. Ибрагимова); «Но вот любовь мне сердце охватила, // Его лучами глаз твоих зажгла» (пер. В. Левика).

Но еще, в отличие от Петрарки, Ронсар часто нагнетает анафоры и анафорические восклицания, что придает его сонетам большую эмоциональность:

Пока над ней последний час не грянет,

Пока стрела беспечную не ранит,

Свободной жизни положив предел…

Пер. В. Левика

Я карих глаз живым огнем пылаю,

Я серых глаз и видеть не желаю,

Я враг смертельный золотых кудрей…

Пер. В. Левика

Ронсар наполняет канон эмоционально, играя на контрастах между длинными синтаксическими периодами и краткими энергичными концовками (сонет «Нет, ни камея золотом одета…» (пер. В. Левика) представляет собой одно предложение, а заключительный терцет содержит короткий резкий вывод).

В сонетах второго сборника, обращенных к Марии, Ронсар разрабатывает низкий стиль, который назовет «доступным и приятным»:

Мари, перевернув рассудок бедный мой,

Меня, свободного, в раба вы превратил,

И отвернулся я от песен в важном стиле,

Который «низкое» обходит стороной.

Пер. В. Левика

В стихотворениях рядом с возвышенной традиционной поэтической лексикой появляются слова разговорные (так называемая сниженная лексика):

Анжуйской девушке служу я в прежнем чине,

Блаженствую в кольце ее прекрасных рук,

То нежно с ней бранюсь , то зацелую вдруг…

Пер. В. Левика

Бабенка вздорная , коварная и злая…

Пер. В. Левика

Ронсар сменил десятисложник на двенадцатисложный александрийский стих, сделав более спокойным тон сонетов. Этот размер, которым созданы сонеты, посвященные простолюдинке Марии, станет потом основным размером высокой поэзии и классицистической драмы во Франции.

В этом сборнике ослабевает влияние Петрарки на творчество Ронсара. Поэт избегает вычурных сравнений и эпитетов, закрепляя переход к поэзии действительности.

В третьем своем сборнике, «К Елене», Ронсар частично возвращается к петраркистской модели, используя развернутые замкнутые метафоры:

Она спасенье тех, чья жизнь обречена,

Земля - для моряка, снесенного волною,

Для узника - звезда над каменной стеною,

Как высший дар богов Надежда нам дана. Пер. Р. Дубровкина

сложные антитезы:

Как повторение затверженного круга,

Сближение - разрыв, согласие - отказ.!

Пер. А. Ибрагимова

нанизывание синонимов:

«Тепло, приветливо я встречен был кузиной» (пер. В. Левика); «Я пленник , я слуга, насмешливой судьбою/ Коварно пойманный в любовные силки» (пер. Р. Дубровкина); оксюморонные словосочетания: «стрелу для ласковой войны », «позор нарядный мой, блестящий плен ».

Любовь поэт зачастую сравнивает с войной, так как ему любовь тоже приносит страдания и боль:

Проигран бой, разбит последний мой отряд,

Но ради глаз твоих и десять лет подряд

Готов я осаждать несломленную Трою.

Пер. А. Ибрагимова

Ронсар возвращается к мифологизации образов, обыгрывая на этот раз имя возлюбленной, сравнивая ее с Еленой Троянской и находя красоту любимой «божественной». Для него она прекраснее самой прекрасной из женщин, именно ее считает поэт наследницей Афродиты Киприды.

Часто Ронсар использует сложные предложения, части которого описывают состояние поэта и его возлюбленной, как бы подчеркивая противостояние героев сонетов, безнадежность любви Ронсара:

И если невзначай коснусь я вас рукой,

Не надо гневаться и так сверкать очами…

Пер. В. Левика

Таким образом, художественные приемы, используемые Ронсаром, помогают гармонично уравновесить непосредственность чувств и склонность к рефлексии, меланхолическую грусть и упоение радостью бытия. И это еще один отблеск идеалов Возрождения.

Ю. Б. Виппер

ПОЭЗИЯ РОНСАРА

(Виппер Ю. Б. Творческие судьбы и история. (О западноевропейских литературахXVI - первой половины XIX века). - М., 1990. - С. 17-35)

Есть поэты и художники, творческая плодоносность которых столь безграничнав своем многообразии и спонтанном размахе, что уподобляет их как бы самой природе.К числу таких гигантов принадлежит и Пьер Ронсар (1524-1585). Во французскойпоэзии ему равен в этом отношении лишь один Гюго. Следует подчеркнуть, что представление о Ронсаре как о великом поэте, присущееего современникам, возродилось не так давно. В полемике с поэтами-гугенотамиРонсар бросил знаменитую формулу: "Вы все отпрыски моего величия!" По существуэто утверждение может быть отнесено и к поэтам - французским классицистам XVII-XVIIIвеков, и к поэтам-романтикам. Их творчество было бы невозможно без завоеванийРонсара. Однако сами духовные потомки Ронсара оказались не слишком благодарными.Особенно резко обошлись, как мы знаем, с замечательным ренессансным поэтом классицисты.Так нередко бывает. Ближайшие потомки, стремясь доказать свою оригинальность,не отдают должное зависимости от того, кому они по существу больше всего обязаны.Сначала от художественного наследия создателя "Гимнов" демонстративно отрексяклассицистический реформатор поэзии - Малерб. Позднее Буало, дав в "Поэтическомискусстве" суровую характеристику Ронсару, на длительное время предопределилоценку вождя Плеяды. Реабилитацию Ронсара начал ведущий критик французского романтизма Сент-Бёв,опубликовав в 1828 году исследование "Историческое и критическое обозрение французскойпоэзии и драматургии XVI века" и издав тогдаже том "Избранных стихотворений" ренессансного поэта. Однако реабилитация этабыла половинчатой. Ее, во-первых, сопровождали многочисленные оговорки. Во-вторых,Сент-Бёв принимал и популяризировал лишь тот аспект творчества Ронсара, которыйможно определить термином "анакреонтический". Ронсар в произведенном им отборепредстает прежде всего как изящный певец любви, вина, наслаждения природой идругих жизненных радостей. Такое одностороннее восприятие Ронсара, освященноеавторитетом Сент-Бёва, пустило довольно прочные корни, а за пределами Франциипродолжает давать о себе знать иногда и по сей день. Однако постепенно, со второйполовины XIX века, отчетливо обозначился процесс переоценки ценностей: началипривлекать внимание и приводить в восхищение все новые, все более обширные иглубокие пласты поэтического наследия Ронсара. Стали очевидными присущая емуэпическая мощь, значимость его философских стихов, его новаторский вклад в становлениефранцузской гражданственной поэзии, широкое лирическое дыхание его насыщенныхавтобиографическим началом посланий, речей и элегий. Примечательным оказалсяне только радужный оптимизм, преобладавший на ранних этапах литературной деятельности,но и захватывающий трагизм некоторых произведений, созданных в годы творческойзрелости и на склоне лет. Ронсар поражает нас неисчерпаемым богатством доступных ему тональностей, художественныхкрасок, поэтических масштабов, эмоциональных регистров. Он достигает одинаковойвыразительности и в небольших по объему лирических жанрах - оделеттах, песнях,эпиграммах, и в произведениях монументальных. Выражение поэтического размаха,отличающего художественный дар Ронсара, следует искать не столько в четырехзавершенных песнях "Франсиады", эпопеи, отмеченной печатью условности, сочинявшейсяпо велению рассудка, в известной мере в угоду вкусам королевского двора, скольков "Гимнах", "Поэмах", некоторых "Речах", в поэтических "Рассуждениях о бедствияхнашего времени". Тяготение к эпическому началу со всей очевидностью обозначилосьв творчестве Ронсара довольно рано, еще в пиндарических одах. Ярким примеромможет служить, скажем, знаменитая "Ода Мишелю Лопиталю". Выход в свет в 1552году этого внушительного по объему произведения (в нем 816 стихов), в которомРонсар воспел всепокоряющее могущество поэзии, стал выдающейся вехой в развитиифранцузской литературы. Конечно, движение художественной мысли поэта еще нелишено здесь тяжеловесности. Стремление копировать построение торжественнойхвалебной оды, какой она была разработана в совершенно иных жизненных условияхзамечательным древнегреческим лириком, влекло за собой неизбежно элементы условности,перегруженность "ученым" мифологическим материалом, нарочитую затрудненностьвитийственного слога. Все это вызывало непонимание у законодателей художественныхвкусов - придворных кругов. Их кумиром оставался Меллен де Сен-Желе, ученикМаро, мастер изящных и галантных импровизаций. Все же наиболее проницательныеумы были поражены грандиозностью художественного замысла поэта и невиданнойранее мощью, с которой этот замысел был осуществлен. Позднее "открытие" Ронсара во Франции отразилось и на его судьбе в России.Пушкин (во фрагменте статьи "О ничтожестве литературы русской") и Белинский(в статьях "Литературные мечтания", "О стихотворениях г. Баратынского", "Общеезначении слова "литература" и в ряде рецензий) сурово судили о Ронсаре и егосоратниках. Творчество Ронсара воспринималось Пушкиным и Белинским (отчастипод влиянием оценки, данной ему Лагарпом, автором "Лицея", и предшествующимитеоретиками классицизма во главе с Буало) как явление архаическое, представляющеесугубо исторический интерес. В дооктябрьский период Ронсара переводили в Россиимало. Подлинный расцвет интереса (переводческого, исследовательского, читательского)к творчеству великого ренессансного поэта наступил в нашей стране после Октябрьскойреволюции. Жизнь Ронсара отмечена ранним и резким переломом. Пьер де Ронсар был отпрыскомстаринного дворянского рода. Его отец, закаленный в сражениях боец, доверенноелицо Франциска I, предназначал сына к военной и дипломатической карьере. Двенадцатилетниммальчиком Ронсар был определен на должность при королевском дворе: пажом дофина.Состоя на королевской службе, будущий создатель "Гимнов" совершил затем путешествияв Шотландию, Германию и некоторые другие западноевропейские страны. Обозначившимсяперспективам положило, однако, конец тяжелое заболевание, результатом которогостала глухота. Казалось, что остается лишь один путь: получение церковного сана.В 1543 году юный Ронсар был подвергнут обряду пострижения, что, при соблюдениибезбрачия, позволяло надеяться на получение церковных бенефиций. Однако ужев это время начало определяться истинное призвание - поэзия. Став делом жизниПьера де Ронсара, она и принесла ему бессмертие. Чтобы лучше усвоить уроки античнойкультуры, Ронсар начал заниматься у известного знатока древности Дора, а потомпоступил под его руководством в коллеж Кокре, очаг будущей "Плеяды". Ронсар был одним из основоположников литературной школы или, вернее, литературноготечения, которое получило наименование "Плеяда". Своим творчеством Ронсар иего соратники (в первую очередь Дю Белле) утверждали представление о поэте какглашатае патриотических чувств, как о совести нации. Обосновав и действенноприменив принцип подражания древним и классическим достижениям Италии (преждевсего Петрарке), они вывели французскую поэзию на широкие просторы поэтическогоосмысления так называемых "вечных" тем, то есть тем общенационального и одновременномирового, общечеловеческого значения. Три главные цели преследовали создатели Плеяды, провозглашая принцип "подражаниядревним": возвысить литературу, многократно усилив в ней значение идеальногоначала, направленного на прославление того прекрасного, что заложено в человеческойнатуре; всемерно интеллектуализировать ее и, наконец, добиваться максимальногоэстетического совершенства, создавая произведения одухотворенные, гармоничные,насыщенные пластичными в своей выразительности образами. Творчество Ронсара- ярчайшее художественное воплощение этих устремлений. Опираясь на названные принципы, поэты Плеяды и осуществили в области поэзиирадикальную жанровую реформу. Они отбросили как несоответствующие своим эстетическимидеалам старые, восходящие к средневековью лирические жанры с так называемойфиксированной формой: баллады, королевские песни, лэ, вирелэ и дизены. Вместоэтих форм, мельчащих, как им представлялось, поэзию и сковывающих размах художественноговоображения, поэты Плеяды культивировали жанры, унаследованные от античной литературы- оду, элегию, эпиграмму, послание, эклогу. К ним они добавляли сонет, это,по словам Дю Белле, "столь же ученое, сколь и приятное итальянское изобретение". Ронсар был признанным главой художественного течения, завоевавшего ведущееместо во французской литературе третьей четверти XVI века. Это не вызывало сомненийу его современников. Об этом неоднократно горделиво заявлял и он сам. ИменноРонсар и изобрел метафору, призванную обозначить новую поэтическую школу: Плеяда- созвездие из семи звезд. Сам же он определял состав этого созвездия, времяот времени вычеркивая то или иное имя и внося вместо него другое. Конечно, у каждого из ведущих поэтов Плеяды, и в первую очередь у Дю Беллеи Жоделя, были свои достоинства, которыми они превосходили других. В целом жегегемония Ронсара была бесспорной. Он полнее и рельефнее, чем кто-либо из егосоратников, воспел то, что составляет очарование и своеобразие его времени. Поэзия великого ренессансного поэта в сильнейшей мере проникнута утверждающим,хвалебным началом. Как подчеркнул сам Ронсар в предисловии к первому изданиюсвоих "Од" (1550), "...истинная цель лирической поэзии заключается в том, чтобывоспевать как можно громогласнее того, кого он взялся прославлять". Основноепредназначение поэзии для главы Плеяды - прославлять и тем самым увековечиватьсилой художественного слова жизненные ценности, будь то подвиги историческихдеятелей, творения мыслителей и поэтов, прелести родной природы, полет собственноговдохновения или неотразимое очарование любимых женщин. Иногда в хвалебности поэзии Ронсара на первый план выступает искусственнаяидеализация действительности, ее условное возвышение и приукрашение. Подобныхчерт не лишены ранние пиндарические оды. Особеннно же показательны в этом отношениимногочисленные элегии, маскарады, эклоги, пасторали и картели, которые замечательныйпоэт вынужден был сочинять в 1560-х и в начале 1570-х годов в угоду своим покровителям,занимая в это время, в годы царствования Карла IX, положение официального поэтакоролевского двора. Но у этой хвалебности есть и другая, для нас наиболее ценнаяи по своей природе истинно ренессансная сторона. В пафосе восхваления, которымпроникнуты многие творения Ронсара, отражается присущее мироощущению поэта жизнелюбие,восхищение, вызываемое открытием бесконечной притягательности окружающего мира,упоение своей творческой способностью эстетически воссоздавать в нетленных формахвсе это волнующее многообразие. Ронсара выделяет далее мощь поэтического темперамента, бьющий через край лиризм,напор внутренней энергии, переполняющих его душу эмоций. Все это придает особуюнасыщенность и динамизм его произведениям. У Ронсара мы находим удивительноесочетание чувства эстетической гармонии, завершенности формы с тем, что можетбыть обозначено словом "безмерность" и что вытекало в первую очередь из представленияо поэте как витии, вдохновляемом неким "божественным исступлением". Эта безмерностьсказывалась и в отношении Ронсара к языку. Он стремился обогатить его любымисредствами: и заимствованиями из классических языков древности, и архаизмами,и провинциализмами, и многообразнейшими новообразованиями. Понятие языковойнормы, приобретающей такое существенное значение в XVII столетии, не тяготелонад Ронсаром и той языковой стихией, в которую он погружен и которую он сампорождал. Следствием этой "безмерности" и творческой щедрости была и относительнаянеравноценность художественной продукции (вместе с тем систематическая правка,которой Ронсар подвергал свои стихотворения в различных их переизданиях, наглядносвидетельствует о значении, которое он придавал их тщательнейшей шлифовке),и некоторая композиционная растянутость и перегруженность, ощутимая в отдельныхпроизведениях крупной формы. Все это были неизбежные издержки - оборотная сторонавыдающихся достоинств. Следы известной хаотичности, с которой мы временами сталкиваемсяв творчестве великого ренессансного поэта, - результат стремления охватить иотразить действительность, которая сама была преисполнена брожения, в которойвсе основные начала находились в стадии ломки, становления, борьбы. Насыщенность эмоционального содержания у Ронсара чрезвычайно ярко проявляетсяв ритме. Он бывает то более бурным, то более размеренным, но всегда бесконечноразнообразным по своей интонационной природе, по своей метрической структуре,и одновременно подчиненным каким-то общим законам стройности и гармонии. Ронсар,этот человек, рано начавший страдать от глухоты, один из музыкальнейших поэтовмировой литературы. Вообще сближение поэзии с музыкой было одним из важнейшихдостижений Плеяды, и Ронсара в первую очередь (как в смысле осуществления метрическойреформы, облегчавшей переложение стихов на музыку, - Ронсар вдохновлял крупнейшихкомпозиторов своего времени: Жоскена, Гудимеля, Орландо ди Лассо, - так и всмысле все более глубокого проникновения музыкального начала в самое поэзию). Заставив восторжествовать строфический принцип в лирической поэзии, Плеядачрезвычайно обогатила количество ритмических структур. Многообразие ритмическихформ в свою очередь заметно увеличивало выразительные возможности поэзии, насыщаяее более сложными и гибкими средствами художественного воплощения мыслей и чувств.Ронсар проявил поразительную изобретательность, тончайшее музыкальное чутьев создании строфических структур. Некоторые из них имели, безусловно, характерстихотворного эксперимента и не закрепились в поэтической практике. Однако многиеиз них стали затем классическими и вошли в золотой фонд французской поэзии.Так, например, именно Ронсар разработал структуру десятистрочной строфы, котораяпозднее была доведена до совершенства классицистом Малербом. С другой стороны,Ронсар разработал некоторые типы строф, которые нашли широкое применение в творчествепоэтов-романтиков, и прежде всего в романтической элегии. Такова, например,строфа, состоящая из четырех 12-сложных стихов, объединенных перекрестной рифмой. Вместе с тем особенное увлечение строфическим построением характерно именнодля первого периода творчества Ронсара, для времени его усиленной работы надосвоением оды. С середины 50-х годов намечаются определенные сдвиги. ВниманиеРонсара привлекают произведения типа поэмы или гимна, дающие широкий просторсвободному, не связанному строгими формальными ограничениями развертыванию философскихмедитаций, лирических исповедей. Эти произведения построены уже не на строфическомпринципе, а состоят из так называемых "vers suivis", то есть стихов, основанныхна последовательном чередовании парных рифм. Такой лирический принцип снижалроль чисто музыкальных эффектов, но давал больше простора для развития поэтическоймысли, придавал широкую амплитуду эмоциям. Безбрежность творчества Ронсара делает его труднообозримым. Выделим некоторыеиз его ведущих тем. Главный герой Ронсара - поэт, и ниспосланный ему волшебныйдар - поэзия. Одна из центральных проблем творчества Ронсара - место поэта вобществе. Очевидна связь этой проблематики с тем раскрепощением личностногоначала, которым отмечены общественная жизнь и культура Возрождения. Плеяда (ипрежде всего Ронсар) выдвинула новое по сравнению со своими предшественникамипредставление о личности поэта и об общественной роли поэзии. Образ поэта, возникающийв стихах Ронсара, отличает (например, по сравнению с Клеманом Маро) гораздоболее высоко развитое чувство собственного достоинства, как личного, так и профессионального;гордость выпавшей на его долю миссией вещателя истины и наставника людей. Силапоэзии в способности увековечивать. Осознание этого дает Ронсару право утверждать,что поэт более всемогущ, чем правители и полководцы. Даже тогда, когда Ронсарпросит у короля бенефиции, он говорит с монархом как равный с равным: в обменна доходные синекуры он предлагает бессмертие. Здесь сказывается типичное дляВозрождения осознание художником индивидуальной неповторимости и глубины своего"я", понимание того, как в современных условиях все обостряющейся борьбы занациональное объединение страны под эгидой монархии возрастает общественнаязначимость поэтического творчества. Такая концепция при всех верноподданнических чувствах Ронсара не могла, конечно,не приводить его временами к столкновению с правящими кругами. В этих кругахиначе представляли себе роль и назначение поэта, требуя от него покорности,угождения придворным вкусам, лести. Такого рода конфликт обостряется, например,у Ронсара в 1550-х годах, в канун религиозных войн. В его поэзии возникала ивыдвигалась на передний план та проблематика сложной взаимосвязи между осознавшейсвою суверенность личностью и абсолютистской государственностью, которая леглазатем - по-своему осмысленная - в основу крупнейших художественных созданийписателей-классицистов XVII века. Ронсар и тут стоял у истоков выдающихся достижений. Естественно, наибольших художественных успехов поэт достигал, когда, движимыйгуманистическими побуждениями, пытался как можно более откровенно и непосредственноотразить обуревавшие его сознание переживания. Поиски Ронсара развивались внескольких направлениях. Это, во-первых, поэтические утопии, вроде стихотворений "Блаженные острова"и "Оружие". В них своеобразно сочетается острая критика современной цивилизации,порождающей кровопролитные войны и отравленной ядом стяжательства, с попыткаминарисовать картину идеального общественного состояния, в котором простота иневинность нравов, обусловленная отсутствием собственнических инстинктов, соединялисьбы с завоеваниями духовного развития человечества. Это, во-вторых, насыщенные автобиографическими признаниями лирические исповеди-монологи.В них поэт стремился разобраться в своем "я", в волновавших его противоречивыхчувствах, осознавая своеобразие и сложность своего места в обществе (примеромможет служить преисполненная задушевности поэма "Речь к П. Леско", проникновеннаяхвала неодолимости художественного призвания). Уже с первых выпусков "Од" (1550)тема избранности поэта дополнялась у Ронсара темой его одиночества и невольнойотчужденности от окружения. Поэтическое творчество для Ронсара - это бурныйподъем человеческого духа, выход за рамки обыденной размеренности. Безумнаяодержимость - блаженство для поэта, но она неизбежно отдаляет его от толпы рядовыхлюдей. Поэт ищет уединения и только на лоне природы, наедине с самим собой,обретает просветленность духа, способность творить. Этот мотив одиночества поэта,предначертанного роком (он предвосхищает некоторые аспекты романтической концепциипоэзии), получает углубленное развитие в творчестве Ронсара 1550-х годов. Вэтот период в поэзии Ронсара возрастает элегическое начало. Менялись по сравнениюс одами и античные образцы - катализаторы вдохновения. На смену Пиндару, Анакреонту,Горацию выдвигались римские элегики во главе с Катуллом, Тибуллом, Проперциеми Овидием. Элегическая тема одиночества поэта постепенно решалась Ронсаром все болеесоциально заостренно, дополнялась гневными, временами смыкающимися с сатиройинвективами, разоблачающими господствующую среду. Именно эта среда и оказаласьисточником невзгод и страданий, выпадающих на долю поэта. Его жизненный идеалвсе отчетливее и резче противопоставляется теперь призрачному великолепию искрытым, но пагубным страстям, царящим в столице и при королевском дворе. Дворже этот - средоточие страны, стремящееся подчинить себе все и вся. Подобныенастроения с впечатляющей силой выявились, например, в "Речи к кардиналу деШатильон", написанной между 1557 и 1558 годами. Вот несколько отрывков из этогозамечательного произведения: Блажен, кто по полю идет своей дорогой, Не зрит сенаторов, одетых красной тогой, Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож, Ни пышного двора, где только блеск и ложь. .................... Ступай же, кто не горд! Как нищий, как бродяга, Пади пред королем, вымаливая блага. А мне, свободному, стократно мне милей Невыпрошенный хлеб, простор моих полей... (Перевод В. Левика ) Своей же вершины только что очерченные тенденции достигают в "Речи противФортуны". Обе тематические линии, элегико-биографическая и общественно-критическая,здесь окончательно сливаются воедино. Вслед за Дю Белле, автором "Сожалений",и Ронсар приходит к убеждению, что судьба личности, воплощенной в образе лирическогогероя, неотделима от судеб окружающего общества. В "Речи против Фортуны" этамысль приобретает трагический оттенок. Королевский двор выступает и как очагнравственной развращенности, и как общественная сила, воздействия которой неизбежать. В этой этапной вещи воспроизведена трагическая ситуация, которая черезстолетие с лишним стала одним из ведущих мотивов драматургии Расина: душевныестрадания и метания личности, прикованной к правящей придворной среде и не способнойпорвать с ней. При этом Ронсар отражает эту ситуацию, не прибегая к помощи античныхреминисценций, без каких-либо иносказаний. Отмечая накопление драматическихэлементов в элегии-послании Ронсара и ее ярко выраженный сатирический аспект,не следует забывать ее чисто лирических достоинств. Удивляет эмоциональный накал,присущий поэме. Ронсару удается поддерживать этот накал на одном и том же неослабевающемуровне на протяжении произведения, насчитывающего более 400 строк! "Речь против Фортуны" - одна из кульминаций с точки зрения проникновения поэтав общественные противоречия окружающей действительности. Сравнение в этом планевыдерживает, пожалуй, лишь "Гимн золоту". Это произведение с трудом поддаетсяоднозначному истолкованию. Его характеризует показательная для ренессансногосознания амбивалентность, "двусмысленность", многоплановость, доходящая до степенипарадоксальности ирония - так диалектически сложно сплетены в ней апология оплодотворяющейсилы золота и нравственное осуждение его власти. Безоговорочно Ронсар отвергаетлишь две крайности: скопидомство и его антипод - бессмысленное расточительство.Не случайно в связи с "Гимном золоту" вспоминают об Эразме и его "Похвальномслове Глупости", где также панегирик нерасторжимо связан с осмеянием. Будучи некоей вершиной, "Речь против Фортуны" вместе с тем - веха, завершающаясущественный этап творческой эволюции поэта. С 60-х годов начинается ее новаястадия. Решающими факторами, предопределяющими на длительный срок направлениехудожественной деятельности поэта, оказываются разгул религиозных войн и восшествиена престол Карла IX. Когда религиозные войны разразились, поэт решительно стална сторону католического лагеря и королевской власти. Он сам подробнейшим образомобосновал занятую им позицию в стихотворном цикле "Рассуждения о бедствиях нашеговремени". Ронсар руководствовался побуждениями патриотического характера. Поэтсчитал, что только верность католической церкви (при всех ее пороках, в которыхона погрязла и которые он бичевал, призывая к их искоренению) и монаршему дворупозволит сохранить национальную целостность страны, спасти Францию от распадаи разгрома иноземными силами, и прежде всего могущественной империей Габсбургов.Поэт непосредственно вторгался теперь в сферу политической борьбы, становилсяобщественным трибуном и тем самым закладывал основы гражданственной поэзии,прокладывая путь Агриппе д"Обинье, автору "Трагических поэм", выступая далекимпредшественником Барбье, создателя "Ямбов", Гюго, творца "Возмездий". Конечно,"Рассуждения" Ронсара находятся лишь у истоков традиции гражданственной поэзии.Характерным примером в этом отношении может служить пространное "Предупреждениенароду Франции". Поэтическая риторика здесь прорывается лишь вспышками. Преобладаетже более рассудочная и тяжеловесная риторика, дидактическая. Отсюда и отсутствиеединства эмоционально-поэтической тональности. Применяемые средства еще оченьпестры, разнородны. Их сочетание иногда механистично. Жанр еще только складывается;в поисках максимальной убедительности поэт испробует самые различные пути иподступы. Яростная публицистика, памфлетностъ, сатирические портреты гугенотов,мифологический вымысел (змей, вселяющийся в Лютера), чередование навеянных античностьюи библейских образов, классические приемы риторики, лирические отступления -все это громоздится друг на друга. Но нагромождение это одновременно создаети впечатление бурного потока, свергающего все преграды. Следует также иметьв виду, что страстность гражданственной поэзии Ронсара нарастала, а умозрительностьи суховатость шли на убыль в ходе ожесточенной борьбы и по мере того, как оскорбления,наносимые поэту идеологами протестантского лагеря, все острее задевали его личнои побуждали все глубже погружаться в междоусобицу, расколовшую страну. Через все творчество Ронсара, от первых опытов и до последних дней, проходиттема всесилия времени, его неумолимого и разрушительного бега. Вместе с темрешение этой темы поэтом неоднозначно. Здесь обозначаются знаменательные оттенки.В чисто эпикурейском ключе тема быстротечности времени и мимолетности счастьявоплощена Ронсаром в его анакреонтических стихах (например, в "Оделеттах Коридону").Печальные мысли о неумолимости грядущего конца отодвигаются упоением сегодняшнимднем. Чем меньше времени уделено человеку для удовольствий, тем решительнеенадо пользоваться этими возможностями, ища забвения в вине и любви, наслаждаяськрасотой, даруемой молодостью и природой. Иные мотивы звучат в пиндарическиходах. Одна из ведущих тем - победа над временем и смертью, забвением. Эта истинноренессансная тема показательна для творчества Плеяды в целом. Сходные идейныемотивы звучат, например, в "Древностях Рима" Дю Белле. В своих горацианскиходах Ронсар также прославляет победу человеческого духа над сокрушительной силойвремени. В пиндарических одах эта тема реализовалась в героическом плане: какторжественное воспевание подвигов и бессмертия, даруемого поэтам. В горацианскиходах она предстает в более интимном, личном, психологически углубленном виде:как победа, даруемая человеку в результате внутренней борьбы, одерживаемой надсамим собой, а тем самым и над властью обстоятельств. Постепенно художественное преломление темы времени все сильнее проникаетсяу Ронсара трагическими мотивами и одновременно уходит своими корнями в философскивсе более широкое и диалектически сложное восприятие жизни. Впервые эта концепциявозникает в заключении к "Гимну Смерти". Этот гимн - произведение противоречивое.Оно пронизано пессимистическими и сумрачными настроениями. Однако в самом концегимна тема скоротечности и бренности живого получает принципиально иное, глубокоренессансное и жизнеутверждающее истолкование. Всемогущей Смерти противопоставляетсяне менее всесильная Венера. Она воплощает в себе принципы плодоносности, обновленияи размножения. Все, что Смерть уничтожает, Венера восстанавливает. Преходящейоказывается форма, материя же сама по себе неразрушима. Таким образом, в "Гимне Смерти" впервые возникает мысль, которая не раз будетзвучать у позднего Ронсара (например, в элегии "Против лесорубов Гастинскоголеса"; к этому произведению мы еще обратимся, говоря о теме природы в творчествеРонсара) и которая весьма существенна для понимания глубинных тенденций, питающихфилософские воззрения Ронсара после 1560 года (для нас здесь важнее всего мыслио непрерывности развития, о преемственности всего живого, о том, что если отдельныйиндивидуум "эфемерен, то природа вечна", вытекающие отсюда надежды на будущее).В свете подобной стихийно-материалистической и диалектической концепции по-новомутрактуется и проблема времени, скоротечности и бренности жизни. Поэт утверждает,что бренность земного - это не только бедствие, но и основа жизни и постоянногообновления. Текучесть времени оказывается не только злом, но и предпосылкойразвития, а тем самым стимулом для приятия действительности и обретения внутреннейгармонии. Трагический гуманизм позднего Ронсара представляет собой не отречениеот ренессансных идеалов, а их дальнейшее углубление. Патетическим примером тому служат и последние стихи поэта, сочиненные им насмертном ложе. Даже стихи, в которых Ронсар выражал отвращение и ужас, охватывавшиеего перед лицом смерти (например, сонет "Я высох до костей. К порогу тьмы ихлада...") , проникнуты духом стоическогоприятия неумолимого закона бытия. Еще примечательнее сонет "Пора оставить доми дерева в садах..." . Читая эти стихи, мыне чувствуем барочного смятения, капитуляции перед смертью. Наоборот, поражаетумиротворенность духа, с которой поэт идет навстречу концу. Он не превратитсявновь в ничто. Дух его, то есть созданное им, будет жить вечно. С особеннойже осязаемой наглядностью торжество духа над разрушением выявляется в этих стихах,продиктованных умирающим, в их безупречной музыкальной чеканности, в их пластическомсовершенстве. Обреченный на смерть находит силы сам воздвигнуть себе памятникнепреходящей красоты. Одно из центральных мест в творчестве Ронсара занимает тема природы. Ронсарсближает природу с человеком как два родственных, находящихся в нерасторжимомединстве начала. Уже в первых четырех книгах "Од" все принадлежащее миру природы,будь то ручьи и реки, растения, птицы, животные или леса, выступает у Ронсарасогретое теплом симпатии и чувством внутренней близости. Одной из основных формвоплощения этой симпатии становится стремление одухотворить явления природы.Осуществлению этой цели и служит мифологическая образность, почерпнутая в античномлитературном наследии. Существенна та органичность, с которой образцы, вдохновлявшиеРонсара, возрождаются в перевоплощенном виде в художественной ткани его произведений. Важную роль играли в этой связи попытки Ронсара конкретизировать и индивидуализироватьпейзаж. Конечно, и в таких стихотворениях, как "Ручью Беллери", "Хвала Вандомскомукраю", "Гастинскому лесу", "Реке Луар" (речь идет о притоке Луары), Ронсар следовалантичным моделям: Горацию в первую очередь, а затем Вергилию. Поэтому у воспеваемыхфранцузским лириком мест, как правило, существуют античные параллели (ручьюБеллери соответствует у Горация источник Бандузия, речке Брэ - быстрый Аниои т. д.). Это не значит, однако, что описания у Ронсара условны и что он офранцуживаллишь одни географические названия. Мы обнаруживаем у вождя Плеяды немало достоверныхштрихов. Они воспроизводят неповторимые приметы мест, столь хорошо знакомыхи близких сердцу поэта - дворянина по происхождению, любителя и великолепногознатока сельской жизни. Таковы, например, окаймляющие ручей Беллери зеленыеивы, располагаясь в тени которых поэт сочиняет стихи: В тебя глядеть могу часами, - Стихи теснятся а душу сами, И шепчет в них твоя струя, В них шелест ив твоих зеленых. (Перевод В. Левика ) Особенно много таких штрихов в оде "Хвала Вандомскому краю". Природа для Ронсара- неотъемлемая часть пройденного поэтом пути. Другой существенный фактор, делающийдля Ронсара природу достоянием внутреннего мира поэта, - патриотическое чувство.Представление о Франции зримо воплощено в поэзии Ронсара прежде всего в образахродного Вандомуа. Прославить своим творчеством Францию означает для него запечатлетьна века имена и облик унаследованного от предков замка Пуассоньер, Зеленогоострова на стыке Луара и Брэ, Гастинского леса, ключа Беллери. Но тема природы приобретает у Ронсара и более всеобъемлющее философское звучание.В некоторых "Гимнах" и "Поэмах" природа предстает как неисчерпаемый и божественныйисточник энергии и стимулов поведения всего живого, как хранительница закономерностейи тайн, разгадать которые человек стремится, пытаясь познать самого себя. Ураннего Ронсара с его радужным жизнелюбием господствуют мотивы созвучия природыи человека, их органического единства. Зрелый и поздний Ронсар все чаще обращаетсяк природе, чтобы воплотить трагический разлад между ренессансными представлениямии действительностью, в которой торжествуют враждебные этим представлениям начала. Уже в "Гимнах", созданных в 50-х годах, многозначительно возникают характерныедля литературы позднего Возрождения мотивы: воспроизведение острого контрастамежду строгой упорядоченностью и величественной гармонией, царящими в космосе,и разладом, смятением, хаосом, раздирающими существование человека. У человекаоказывается своя, совершенно особая, многострадальная судьба, чуждая законам,навсегда определившим существование космоса. Эта мысль поэтически особенно выпукловыражена и заключительных стихах "Гимна светилам". Более приглушенно она звучити в "Гимне Вечности". Гимн этот (он представляет собой значительно расширеннуюи художественно усовершенствованную переработку одноименного стихотворения неолатинскогопоэта Марулла) принадлежит к наиболее поэтичным и насыщенным лиризмом произведениямцикла. Из более поздних стихотворенией, воспроизводящих в трагическом ключе взаимоотношениячеловека с природой, выделяется элегия "Против лесорубов Гастинского леса" (созданная,по-видимому, в середине или в конце 70-х годов и опубликованная поэтом лишьв 1584 году). Гастинский лес в восприятии Ронсара - воплощение той вольно произрастающей,не тронутой цивилизацией природы, которая для ренессансного поэта была всегдасимволом человеческой свободы, отблеском "золотого века" человечества. Звонтопоров, рубящих Гастинский лес, возвещает приближение конца целой эпохи - Ренессанса.Но, проклиная тех враждебных красоте, жадных и черствых людей, которые губятдорогие сердцу поэта идеалы, Ронсар сохраняет просветленный взгляд на жизнь.Гибель Гастинского леса, будучи для него и для людей его поколения предзнаменованиемнеумолимо надвигающихся утрат и страданий, предстает вместе с тем его взгляду,обращенному в будущее, как одно из ряда звеньев в бесконечной и единой цепикатастрофических и одновременно закономерных превращений, которые в своей совокупностии составляют историю человечества. Итак, мы встречаем здесь ту же философскуюконцепцию, которую Ронсар развертывает и на заключительном этапе творческогопути в стихотворениях, посвященных всесилию времени и смерти: О прав, стократно прав философ и поэт, Что к смерти иль концу все сущее стремится, Чтоб форму утерять иль в новой возродиться. .................... Бессмертно вещество, одни лишь формы тленны... (Перевод В. Левика ) Ронсар был великим любовным поэтом. Он воспел в своих стихах многих женщин.Три из них завоевали наибольшую известность; Кассандра, Мария и Елена. Образвозлюбленной у Ронсара прежде всего воплощение идеала поэта, его представленийо красоте и совершенстве. Конечно, в основе стихотворных циклов, посвященныхтрем воспетым Ронсаром женщинам, лежит каждый раз реальное чувство к реальному,а не вымышленному лицу. Интенсивность этого чувства недооценивать не следует.В 1569 году, когда Ронсар после долгих лет разлуки встретился с женщиной, озарившейего молодость, он написал поэму "К Кассандре". Читая ее, мы верим Ронсару, чтосознание его навсегда сохранило нетронутым облик преисполненной "детского обаяния"девушки - такой, какой она пленила поэта в весеннюю пору его жизни. Все же любовное чувство, испытанное поэтом, служит ему прежде всего могучимтолчком для полета фантазии, играя роль некоего катализатора, накапливающеговокруг себя и приводящего в движение различные влечения и вожделения, а зачастуюи переживания, порожденные иными лицами. Попытки восстановить на основе трехупомянутых циклов подробную биографическую канву пережитых Ронсаром любовныхроманов обречены на неудачу. Так, например, не следует, как это иногда делалось, рассматривать "Первуюкнигу любви", посвященную Кассандре, как своего рода поэтический дневник, будтобы непосредственно воспроизводящий перипетии любовного романа, пережитого Ронсаром.В последнее время преобладает мнение, согласно которому этот цикл любовных стихотворенийбыл создан по преимуществу в 1551-1552 годах, то есть через пять-шесть лет послезнакомства поэта с Кассандрой Сальвиати и через четыре года или через пять летпосле того, как она вышла замуж за сеньора де Пре. А это существенно меняети угол зрения, под которым надо рассматривать творческое своеобразие сборника.Образ Кассандры возникает на страницах "Первой книги любви" прежде всего сквозьдымку воспоминаний, в ореоле эмоций, как бы восстанавливаемых ретроспективноили пробужденных мечтами. Это относится, например, к эротическим мотивам, временамибурно прорывающимся в содержании сборника. Чувственные наслаждения, изображенныеРонсаром, не могли быть подарены ему Кассандрой. Это исключалось характеромих взаимоотношений. Наконец, поэт связывал с образом Кассандры и разработку тем по своему происхождениюлитературных, книжных. Ронсар меньше других поэтов Плеяды обращался в качествеобразца для подражания к современным ему итальянским петраркистам и к вычурнымстрамботтистам XV века, предпочитая искать опору в классических традициях Бембои Ариосто, а превыше всего ценя самого Петрарку. Ронсар, автор "Первой книгилюбви", отличается от своих соратников наибольшей независимостью по отношениюк иноземным источникам. С другой стороны, можно говорить о внутренней перекличкемежду "Первой книгой любви" и творчеством художественной школы Фонтенбло, котораягосподствовала в середине XVI века в изобразительном искусстве Франции (к нейпримыкали, помимо ряда итальянских мастеров во главе с Приматиччо и Челлини,выдающиеся французские скульпторы Гужон и Пилон). Эта перекличка выражаетсяпрежде всего в изысканности и утонченности, которые отличают женские образы"Первой книги любви" и с которыми реальные жизненные впечатления стилизуютсяи переводятся в сознательно приподнятый мифологический план (примером можетслужить известный сонет "О если бы, сверкая желтизной..." ). Во "Второй книге любви" заметно меняется образ возлюбленной и стилистическаятональность цикла. Главной героиней становится Мария, простая крестьянская девушкаиз Бургейля. Ее образ лишен аристократической изощренности; он теплее, проще,доступнее облика Кассандры. Мария для Ронсара - воплощение той чистой и естественнойкрасоты нравов, которые присущи человеку, растущему на лоне природы. Образ Мариичаще всего ассоциируется поэтом с весной, утром, рассветом, изображается нафоне цветущей природы. В произведениях, посвященных более земной, чем Кассандра,фигуре Марии, вырастает роль реальной действительности как источника поэтическихэмоций. Эта действительность, во всей своей бытовой непритязательности, иногдав произведениях, воспевающих Марию, целиком определяет атмосферу отдельных стихотворений(достаточно вспомнить в этой связи хотя бы знаменитое "Веретено"). Отход Ронсара во "Второй книге любви" от платонического и петраркистскогообожествления женщины влечет за собой и принципиальные изменения в его стилистическихпоисках. Ронсар обращается теперь к разработке стиля, который сам определяеткак "низкий". Важнейшим эстетическим критерием теперь становится для поэта естественностьчувств, прозрачная ясность, грациозность и доступность в их художественном воплощении.Снижение стиля ведет Ронсара к сближению поэтического языка с разговорной речью,к ослаблению образной перегруженности слога, его большей прозрачности. Цикл, посвященный Марии, - это также стихи о любовном влечении, не находящемотзвука. Но чувства, воспетые в стихах, обращенных к Марии, - это не похожаяна одержимость страсть, вызванная Кассандрой, а скорее щемящая сердце влюбленность.В художественной структуре стихов о Марии преобладает не стремительный ритм,как в "Первой книге любви", а тяготение к плавности и соразмерности. "Втораякнига любви" проникнута мировосприятием, в котором гармонически уравновешиваютсямеланхолическая грусть и просветленная умиротворенность, горечь, вызываемаяжизненными неудачами, и упоение радостями бытия, непосредственность в выраженииэмоций, и склонность к рефлексии. Перед нами еще один отблеск идеалов высокогоВозрождения. Этим отблеском освещен и последний сборник любовных стихотворений Ронсара- его "Сонеты к Елене" (1578). Конечно, здесь немало следов неопетраркизма,маньеристической изощренности, привнесенной соперничеством с новым кумиром придворныхкругов Депортом. Образ возлюбленной вновь обретает аристократическую утонченность.Но в основе его - то преисполненное внутренней гармонии, уверенное в себе достоинство,которое составляет важную черту ренессансного идеала красоты. К тому же возвышеннаяидеализация, с одной стороны, и психологическая достоверность - с другой, переплетаютсяв "Сонетах к Елене". Подлинная Елена де Сюржер была довольно надменной и капризнойдамой. Она сетовала по поводу того, что Ронсар компрометирует ее репутацию своимилюбовными излияниями, и это приводило поэта в бешенство. Отзвуки этих обид слышныв сборнике. Поэт нередко жалуется на чрезмерную зависимость Елены от предрассудковпридворной среды. Один из них он видит в приверженности Елены к платонизму -учению, которое своей идеалистической устремленностью вызывало все большее раздражениепоэта и которое он критиковал, противопоставляя ему материалистическое видениемира. Образ Елены более осязаем и индивидуализирован, чем образ Марии и Кассандры.Мы видим очертания внешнего облика Елены, ритм ее движений в танце во времяослепительного бала, слышим интонации ее речи, получаем представление о ее внутреннеммире. Овеян духом Ренессанса и образ самого стареющего поэта. Несмотря на приближающуюсястарость, он по-прежнему упоен чувственной красотой мира, склонен предаватьсявлечению страстей и жажде наслаждений, верит во всесилие своего поэтическогодара. Но одновременно, и в радостях, и в страданиях, он сохраняет мудрое самообладание,представление об относительности вещей, безупречное чувство меры. И через "Сонетык Елене" проходит типичная для Ронсара-лирика тема неудовлетворенного любовногочувства. Но как далека просветленная сдержанность в решении этой темы несчастнойлюбви у позднего Ронсара от того бешеного неистового надрыва, который неудержимымвихрем проносится сквозь стихи Агриппы д"Обинье, объединенные в сборник "Весна".Но д"Обинье - это уже представитель другой эпохи, другого художественного мироощущения,а именно стиля барокко. Барочные веяния коснулись и Ронсара. У него есть произведения, в которых этивеяния выражены очень отчетливо. Такова, например, поэма "Стихи, прочитанныев театре после окончания комедийного представления в Фонтенбло". Эта поэма пронизанатемами и образами, типичными для литературы барокко. Жизнь уподобляется театру.Люди играют роли, отведенные им слепой Фортуной. Повсюду царят видимость, обман,мираж. Жизнь сравнивается со сновидением, с клубами дыма, которые развеиваютсядуновением ветра, с волнами, разбивающимися одна о другую. Правда, в заключительныхстроках Ронсар признает существование людей, которые не дают затянуть себя губительнымжитейским водоворотом и сохраняют верность естественным наклонностям, велениямприроды. То же можно сказать и о нем самом. Несмотря на трагические жизненные коллизии,свидетелем и участником которых ему довелось быть, изменяясь и развиваясь, Ронсарпродолжал оставаться и в пору заката Возрождения глашатаем ренессансных устремлений.На протяжении своего творческого пути он воплощал эти устремления в совершенныхпоэтических формах, показательных для своеобразия национального художественногогения Франции. Более того, своим творчеством он в сильнейшей мере способствовалкристаллизации этого своеобразия. Ронсар был и остается одним из величайшихпоэтов в истории европейской литературы.

Примечания

1. Sainte-Beuve. Tableau historiqueet critique de la Poésie française et du Théatre fran¸caisay XVIe siecle. P., 1828.

2. "Je n"ay plus que les os, un Squeletteje semble..."

3. "Il faut laisser maisons et vergerset jardins..."

4. "На, je voudroy richement jaunissant..."

Пьер де Ронсар (1524-1585) - французский поэт эпохи Возрождения, глава «Плеяды». Пьер Ронсар родился в семье знатного небогатого дворянина, его предки - выходцы из Венгрии. Отец поэта писал стихи и привил сыну интерес к античности. Пьер Ронсар обучался в Наваррском коллеже в Париже (1533-1534), служил пажом при дворе сына Франциска I герцога Карла Орлеанского и принцессы Мадлен (1536-1537). В 1540 г. в свите королевских дипломатических посланников побывал во Фландрии, Шотландии. Италии и Германии. Поразившая Ронсара в 18-летнем возрасте глухота прервала его дипломатическую карьеру.

В 1540 г. Ронсар был введен в дом Лазара де Баифа, дипломата, писателя-латиниста и переводчика «Электры» Софокла на французский язык. Здесь Ронсар под руководством Жана Дора вместе с юным Жаном Антуаном де Баифом серьезно изучает языки и античную литературу.

Миросозерцание Ронсара в 1540-1550-е годы цельно, жизнерадостно. Восприятие природы, человеческих взаимоотношений, любви обнаруживает в Ронсаре человека Возрождения периода расцвета, когда виделось близким осуществление гуманистических идеалов, а унаследованные от античности представления казались уже воплощенными в жизнь. Ранние стихотворения, например пиндарические оды Ронсара, порой перенасыщены реминисценциями из античной мифологии и литературы.

Следуя предписаниям Манифеста Плеяды «Защита и прославление французского языка» (1549), Ронсар стремится к созданию «высокой поэзии». В своем первом поэтическом сборнике «Оды» (1550) он использует форму пиндарической и горацианской оды для выражения характерного для Ренессанса жизнерадостно-восторженного отношение ко всем проявлениям человеческого бытия, а также к природе, которая стала необычайно близка и понятна людям Возрождения. Иногда в хвалебной поэзии Ронсара, в ранних пиндарических одах на первый план выступает искусственная идеализация действительности, ее условное возвышение и приукрашивание. Особенно показательны в этом отношении многочисленные элегии, маскарады, эклоги, пасторали и картели, которые Ронсар был вынужден сочинять в 1560-х и в начале 1570-х годов в угоду своим покровителям, занимая в это время, в годы царствования Карла IX, положение официального поэта королевского двора. Но у этой хвалебности есть и другая, истинно ренессансная сторона. В пафосе восхваления, которым проникнуты многие творения Ронсара, отражается присущее мироощущению поэта жизнелюбие, восхищение, вызываемое открытием бесконечной притягательности окружающего мира.

«Оды» Ронсар пишет и под влиянием поэзии Горация, чья жизненная философия была родственна идеалам поэта. Даже структурно сборник Ронсара «Четыре книги од» организован как у Горация: в начале сборника – торжественные стихи, посвященные восхвалению ученых мужей. Оды Горация – небольшие произведения, разнообразные по размеру; по содержанию оды Горация интимны: любовь, вино. По этому же образцу построен и сборник Ронсара. Основные темы у Ронсара – дружба, любовь, природа; Ронсар размышляет о быстротечности жизни и о смерти, подчеркивает красоту земной женщины.

У Горация основу од составляют мифологические образы. У Ронсара же основу од составляют конкретные образы родной природы. Для Ронсара природа имеет эстетическую и философскую значимость: природа - источник вдохновения, наставница в жизни, мерило прекрасного. В оде Ронсара «Ручью Беллери » ручей выступает как источник поэтического вдохновения. В оде «Гастингскому лесу» лес, как и ручей, одаривает поэта поэтическим вдохновением. Даже в самих названиях стихотворений Ронсара немало природных существ и даже конкретных мест. Природа открывает поэту всеобъемлющее царство естественности и добра.

Именно с творчества поэтов Плеяды во французской литературе возникает настоящая пейзажная лирика. Поэтизация природы тесно связана у Ронсара с гуманистическим мифом о «золотом веке». Природа входит в гуманистическую утопию «блаженных островов», этот поэтический и прекрасный приют муз, ученых занятий, дружеского общения и чувственных радостей. В стихотворении «Блаженные острова» возникает образ островов, затерянных среди океана, где поэт ищет убежища от житейских невзгод.

В стихах Ронсара природа - не столько объект эстетического любования, сколько повод для нравственного размышления. Природа напоминает об эфемерности человеческих радостей, обреченных увяданию, и о вечном их возрождения (оды «Гастинскому лесу», «Моему ручью»). Природа для Ронсара - своего рода воплощенный золотой век, приобщаясь к которому человек имеет возможность хотя бы минутно одержать победу над преследующим его Временем.

Наблюдая природу, животный мир, Ронсар остроумно опредмечивает отвлеченное. В поэме Ронсара «Кот» есть рассуждение о судьбе, о желании человека предугадывать ее, о возникающих в связи с этим предрассудках, которые самого поэта заставляют всячески избегать кошек и воспринимать неожиданное появление одной из них в своей спальне как предсказание каких-то событий:

Я вне себя вскочил и кликнул слуг;

Один зажег огонь, другой при этом

Сказал, что добрый знак по всем приметам -

Приход и ласка белого кота,

А третий мне сказал, что нищета

Придет к концу и прочие напасти,

Что одинокий кот приносит счастье.

Насупив брови, я ответил так:

Мяукающий кот - недобрый знак,

Ведь это значит, что придется вскоре

Принять мне муки от жестокой хвори,

Безвылазно сидеть в своем скиту,

Подобно домовитому коту...

Пер. А. Ревича

Природа в одах Ронсара неотделима от человека, лирический герой раскрывается лишь на фоне и во взаимодействии с природой. Природа дана только в восприятии человека. Ронсар подчеркивает зависимость своего поэтического образного мира от природы родного края.

В произведениях этих лет на образ природы наслаиваются подражания античным поэтам: среди французских виноградников резвятся дриады и сатиры, а в воды ручейка Беллери смотрятся наяды и фавны. Здесь также сказалась одна из основных черт французского Возрождения - родное, домашнее переплеталось в сознании поэта с общеренессансным, привившимся на французской почве.

Своеобразно звучит в первый период творчества Ронсара тема увядания и смерти. Тема смерти под пером Ронсара утрачивает религиозно-моралистическую тенденцию, свойственную поэзии Средневековья. Молодой поэт - в духе анакреонтической и горацианской традиции - трактует смерть как лучший довод в пользу наслаждения жизнью.

Главная тема сборника од - победа человеческого духа над временем - звучит в разных регистрах. В пиндарических одах эта тема предстает как торжественное воспевание подвигов и бессмертия; в горацианских одах тема победы человеческого духа над временем приобретает более интимный, личный характер. В центре внимания оказывается человек, открывающий для себя красоту окружающего мира и оставляющий общество, чтобы насладиться радостями мирной сельской жизни.

После появления «Од» Ронсар сразу становится главой нового направления и «принцем поэтов». В начале творчества Ронсар испробовал силы в основных жанрах, предложенных «Защитой». В эти же годы наметились основные темы лирики Ронсара и их специфические решения.

Желание Ронсара увидеть и оценить вечное в кругу непосредственных переживаний фактически превращает самые разные жанры - от оды до гимна и сонета - в послания конкретным лицам, в разговор с ними. Эта речевая черта у Ронсара становится общей стилистической тенденцией.

В стихах Ронсара мощный поэтический темперамент, бьющий через край лиризм, внутренняя энергия, переполняющие его душу эмоции. Все это придает особую насыщенность и динамизм его произведениям. В поэзии Ронсара удивительное сочетание чувства эстетической гармонии, завершенности формы с тем, что может быть обозначено словом "безмерность" и что вытекало из представления о поэте как витии, вдохновляемом неким Божественным исступлением.

Ронсар стремился обогатить язык любыми средствами: и заимствованиями из классических языков древности, и архаизмами, и провинциализмами, и многообразнейшими новообразованиями. Следствием этой "безмерности" и творческой щедрости была и относительная неравноценность художественной продукции (вместе с тем систематическая правка, которой Ронсар подвергал свои стихотворения в различных их переизданиях, наглядно свидетельствует о значении, которое он придавал их тщательнейшей шлифовке), и некоторая композиционная растянутость и перегруженность, ощутимая в отдельных произведениях крупной формы.

Насыщенность эмоционального содержания у Ронсара чрезвычайно ярко проявляется в ритме. Ритм в стихах Ронсара бывает то более бурным, то более размеренным, но всегда бесконечно разнообразным по своей интонационной природе, по своей метрической структуре, и одновременно подчиненным общим законам стройности и гармонии. Ронсар - один из музыкальнейших поэтов мировой литературы. Сближение поэзии с музыкой было одним из важнейших достижений Плеяды, и Ронсара в первую очередь. Стихи Ронсара вдохновляли крупнейших композиторов того времени переложить их на песни.

Ронсар проявил поразительную изобретательность, тончайшее музыкальное чутье в создании строфических структур. Некоторые из них имели, безусловно, характер стихотворного эксперимента и не закрепились в поэтической практике. Однако многие из них стали затем классическими и вошли в золотой фонд французской поэзии. Ронсар разработал 1) структуру десятистрочной строфы, 2) некоторые типы строф, которые нашли широкое применение в творчестве поэтов-романтиков, и прежде всего в романтической элегии: строфу, состоящую из четырех 12-сложных стихов, объединенных перекрестной рифмой.

Первое десятилетие творчества Ронсара - период поэтических экспериментов, отмеченный яркими находками и мучительно переживаемыми ошибками. Попытка Ронсара перенести жанр пиндарической оды на французскую почву была неудачной.

В 1553 г. Ронсар опубликовал «Книжку шалостей », носившую характер дерзкого вызова. В «Шалостях» впервые звучат близкие анакреонтическому канону мотивы, получившие продолжение и развитие в сборниках «Роща» (1554) и «Смесь» (1555). В сборниках «Роща» и «Смесь» преобладают новые жанровые формы; само название указывает на их тематически и жанрово смешанный характер. Обращаясь к небольшим по объему жанрам - посвящению, эпитафии, оделетте, хвалебному и сатирическому описанию, Ронсар сочетает в сборниках анакреонтическую линию (с мотивом наслаждения счастливыми мгновениями быстротекущей жизни) с линией средневековой, восходящей к поэзии трубадуров и народной песне XV в.

Стремясь создать универсальный лирический жанр, позволяющий охватывать широкий круг тем и мотивов, Ронсар обращается к сонету. В качестве жанра любовной поэзии у Ронсара преобладает сонет. В творчестве Ронсара есть три сонетных цикла: три любви, три героини, три жизненные эпохи. Для Ронсара любовь - кульминационный пункт жизни, весна человека.

Первый сонетный цикл Ронсара «Любовь к Кассандре» (1552-1553) написан под влиянием поэзии Петрарки. Героиню сонетного цикла «Любовь к Кассандре» Кассандру Сальвиати, дочь богатого флорентийского банкира, Ронсар встретил на королевском балу в Блуа в 1545 г. Испытывая заметное влияние петраркизма, Ронсар воспевает возвышенную и неразделенную любовь; наибольшее внимание уделяется чувственной и психологической стороне любовного переживания.

Одновременно с сонетами создавались оды , совершенно лишенные платонической окрашенности. Следовательно, Ронсар воспринял по преимуществу литературную сторону петраркизма - повышенный интерес к утонченной художественной форме, призванной передать перипетии любовного переживания.

Зрелая лирика Ронсара отличается гибкостью ритма и удивительной мелодичностью. Несмотря на свою глухоту. Ронсар был большим поклонником музыкального искусства и сам неплохо играл на лютне. Часто он посещал собрание Академии поэзии и музыки, возглавляемой его другом, поэтом «Плеяды» Жаном Антуаном де Баифом, который мечтал о сближении музыки и поэзии и пропагандировал античный метрический стих.

Переход к «поэзии действительности», наметившийся в ранних сборниках, был закреплен в двух циклах, посвященных Марии . Новые задачи потребовали от поэта нового стиля. В стихотворении «К своей книге», замыкающем сборник 1556 г., Ронсар писал, что теперь его манерой будут не «возвышенные стихи» , а «прекрасный низкий стиль, доступный и приятный, как писал Тибулл, искусный Овидий и опытный Катулл» . Ронсар находит более простые и разнообразные формы выражения своего лиризма.

Тематика книги также делается более разносторонней. Углубляется и понимание природы. Ронсар приближает природу к человеку, «одомашнивает» ее. Внешний мир наполняет теперь сонеты и оды, и миру чувств и переживаний приходится несколько потесниться.

Образ простой крестьянской девушки Марии Дюпен, с которой Ронсар познакомился в Бургейле, навещая своего брата епископа, отличается от образа Кассандры. Любовь для Ронсара утрачивает мифологическую возвышенность и мистицизм, он отвергает неоплатоническую идеализацию женщины, господствующую в лирике Петрарки. Тон стихов Ронсара становится более спокойным. Этому соответствовал и двенадцатисложный александрийский стих, заменивший более порывистый десятисложник сонетов к Кассандре и в дальнейшем ставший основным размером классицистической драматургии и высокой поэзии во Франции.

Образ возлюбленной, к тому же простой девушки, складывается из отдельных штрихов, возникает из всеохватывающего ощущения весенней чистоты и свежести; он строится вне отрыва от картин радостной природы. Простота и естественность - вот что привлекает поэта в его возлюбленной. Поэт рисует ее без приукрашивания и ухищрений, такой, какой он увидел ее однажды майским утром. Ронсар изображает Марию за повседневными занятиями, в кругу семьи, в лесу, за работой. Теперь возлюбленная обитает не среди нимф в чудесном лесу, но ходит среди грядок салата или капусты, среди цветов, посаженных ее рукой. Образ Марии дан в движении.

В двух своих книгах «Гимны» (1555-1556 ) Ронсар ставит философские и научные проблемы. Величественной гармонии космоса поэт противопоставляет неустроенность земной жизни, ее дисгармоничность, вечности Вселенной - скоротечность человеческой жизни. В «Гимне смерти» Pонсар соединяет средневеково-христианское изображение смерти с языческим.

«Гимны» Ронсара закладывали традиции высокой философской поэзии. Все настойчивее звучит в поэзии Ронсара мысль о несовместимости гуманистических идеалов и действительности середины XVI в., все упорнее глава Плеяды подчеркивает враждебность двора его мечте о «земном рае». Некий компромисс между прекрасной картиной «золотого века» и действительностью поэт находит в сельской уединенной жизни с ее несложным, «естественным» бытом. Эта очередная утопия, на которые была столь щедра эпоха Возрождения, противоречила провозглашенной самим поэтом гражданственной миссии литературы, и на третьем этапе творчества поэта, в «Рассуждениях», это противоречие, казалось, разрешилось в пользу гражданственности.

Ронсар внес большой вклад в становление французской гражданственной поэзии. Наступление нового периода (конец 1550-х гг.) творчества Ронсара совпадает с началом религиозных войн во Франции. Увлеченный идеей национального единства, Ронсар примыкает к католической партии и выступает с рядом поэтических памфлетов «Рассуждения о бедствиях нашего времени» (1562). Ронсар был убежден, что 1) в период обострившейся идеологической борьбы возрастает общественная значимость поэтического творчества, 2) поэту дано право говорить с монархами и вельможами как с равными. Ронсар перешел на увещевания и послания сильным мира сего: он пытается убедить их предотвратить смуту, затем - остановить кровопролитие, призывает к миру. Ронсар – один из зачинателей традиции политической поэзии, проникнутой духом патриотизма. Осознание себя как части нации, как ответственного за судьбы страны - основная черта «Рассуждений», побудительная причина их написания. В «Рассуждениях» не просто былая безмятежная любовь к местам, где поэт провел детство. Повествуя о невзгодах страны, Ронсар оставлял язык религиозной полемики и создавал конкретные картины действительности. «Рассуждения» во многом обогатили эпическую традицию, оставив в наследство классицизму систему поэтических средств и приемов в таком важном жанре, как послание. Послания, речи и элегии Ронсара насыщены лирическим началом.

После 1563 г. Ронсар вновь отходит от непосредственно политической проблематики, посвятив десятилетие работе над «Франсиадой » и над произведениями малых жанров (сценарии придворных балетов, девизы и мадригалы для маскарадов). В эти же годы Ронсар утвердил на французской почве античную эклогу. В элегиях и эклогах Ронсара глубоко личное, взволнованное восприятие природы сочетается с умелыми, скупыми и точными описаниями ее красоты.

Гражданские мотивы, прозвучавшие в «Рассуждениях», нашли отражение и во «Франсиаде» (первые четыре песни были изданы в 1572 г.), к созданию которой Ронсар приступил в 1564 г. Взяв на себя задачу создания национальной эпопеи, о которой говорилось в «Защите», Ронсар обратился к «Энеиде» Вергилия. Происхождение европейских наций от древних героев-троянцев упоминалась Ронсаром еще в «Гимне Франции» (1549). Теперь Ронсар стремится синтезировать античные опыт и национальную эпическую традицию. В целом поэма оказалась неудачной, но в эпопее Ронсара есть места, отмеченные мастерством и оригинальностью. «Франсиада» оказала воздействие на все эпические произведения классицизма - вплоть до «Генриады» Вольтера.

Призывы Ронсара к миру были тщетными. Ронсар осознаёт, что его время прошло, а вместе с ним клонилась к своему финалу целая эпоха, обещавшая рождение достойного человека и теперь истекавшая кровью. Тон поэзии Ронсара становится элегичным. Ронсар снова сменил основной жанр. В поздней лирике Ронсара особое место занимают мотивы разлада между ренессансным идеалом и окружающей действительностью. Элегично звучат даже те стихи, где жанровое определение не вынесено в название - «Против лесорубов Гастинского леса» (нап. в середине 1570-х гг., опубл. в 1584 г.). Гастинский лес в восприятии Ронсара - воплощение той вольно произрастающей, не тронутой цивилизацией природы, которая для ренессансного поэта была всегда символом человеческой свободы, отблеском "золотого века" человечества. Уничтожение любимого уголка природы (предки Ронсара были лесничими Гастингского леса) символизирует для него гибель культуры, прекрасного мира античных богов. Звон топоров, рубящих Гастинский лес, возвещает приближение конца целой эпохи - Ренессанса. Рушат не только государство, губят не только человека, но и природу, обещавшую в поэзии Ронсара золотой век. Что остается?

«Творить и завтрашним не омрачаться днем.

Грядущее - темно, а мы лишь раз живем», -

писал Ронсар незадолго до смерти в элегическом послании Филиппу Депорту, своему молодому сопернику, победившему его в глазах современников и ближайших потомков.

Но, проклиная враждебных красоте, жадных и черствых людей, которые губят дорогие сердцу поэта идеалы, Ронсар сохраняет просветленный взгляд на жизнь. Гибель Гастинского леса, будучи для Ронсара и для людей его поколения предзнаменованием неумолимо надвигающихся утрат и страданий, предстает вместе как одно из звеньев в бесконечной и единой цепи катастрофических и одновременно закономерных превращений, которые в своей совокупности и составляют историю человечества. В элегии «Против лесорубов Гастинского леса» та же философская концепция, которую Ронсар развертывает и на заключительном этапе творческого пути в стихотворениях, посвященных всесилию времени и смерти:

О прав, стократно прав философ и поэт,

Что к смерти иль концу все сущее стремится,

Чтоб форму утерять иль в новой возродиться.

Бессмертно вещество, одни лишь формы тленны...

(Перевод В. Левика )

Важнейшее произведение последнего периода творчества Ронсара - поэтический цикл «Сонеты к Елене » (1578).

Цикл этот создавался в сложных условиях. В литературе все большее распространение получали маньеристские тенденции, принявшие внешнюю форму неопетраркизма. В цикле Ронсара берет верх другая тенденция - классицизм, предпосылки которого уже начинают складываться. И хотя в сонетах Ронсара можно обнаружить манерность и изысканность, идущие от неопетраркизма, верх берут стремление к точности и лаконичности, замечательное чувство меры. Ронсар частично возвращается к неоплатонической концепции любви. Он постоянно соотносит свою возлюбленную с идеальной моделью. С поразительным обаянием нарисован образ Елены, которая одновременно и осязаема, реальна, и бесконечно далека. Несмотря на подлинный трагизм поздней любви, Ронсар воспевает внутреннюю человеческую гармонию.

Основная тема «Сонетов к Елене» - тема неудовлетворенного любовного чувства - переплетается с мотивом увядающей природы.

Ронсар продолжает славить скромные радости бытия, но теперь его горацианский призыв спешить наслаждаться жизнью звучит порой не только элегически, но и со скрытым трагизмом.

К циклу «Сонеты к Елене» примыкают несколько стихотворений, созданных поэтом в последний год жизни. Острота переживания достигает в них необычайной силы. Ронсар сурово и правдиво воссоздает свой ужас перед небытием:

Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада

Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб,

И смерть уже меня не выпустит из лап.

Я страшен сам себе, как выходец из ада.

Поэзия лгала! Душа бы верить рада,

Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.

Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,

Иду в ужасный мир всеобщего распада.

(Перевод В. Левика)

Поэма Ронсара "Стихи, прочитанные в театре после окончания комедийного представления в Фонтенбло" пронизана темами и образами, типичными для литературы барокко. Жизнь уподобляется театру. Люди играют роли, отведенные им слепой Фортуной. Повсюду царят видимость, обман, мираж. Жизнь сравнивается со сновидением, с клубами дыма, которые развеиваются дуновением ветра, с волнами, разбивающимися одна о другую. Правда, в заключительных строках Ронсар признает существование людей, которые не дают затянуть себя губительным житейским водоворотом и сохраняют верность естественным наклонностям, велениям природы.

То же можно сказать и о нем самом. Несмотря на трагические жизненные коллизии, свидетелем и участником которых ему довелось быть, изменяясь и развиваясь, Ронсар продолжал оставаться и в пору заката Возрождения глашатаем ренессансных устремлений. На протяжении своего творческого пути он воплощал эти устремления в совершенных поэтических формах.

В последние годы своей жизни Ронсар редактировал старые стихи, которые должны были войти в полное собрание его сочинений. После выхода в свет полного собрания сочинений (лето 1585 г.) Ронсар, чувствуя приближение смерти, создает свое поэтическое завещание, проникнутое духом глубокой религиозности.

Итак. Ронсар с упоением прославлял все прекрасное в жизни, большие и малые ее свершения. У Ронсара оптимистическое, но от этого не лишенное глубины и сложности видение мира. Ронсар писал лирически проникновенные мелодичные стихи с богатой и красочной образной системой.

Ронсар осваивал жанровую систему во всей ее полноте - от эпиграммы до эпоса. Ни в одном из жанров он не следовал существующим нормам, но стремился до предела раздвинуть возможности формы.