Византия историческая справка. Византийская империя кратко

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ВИЗАНТИИ

В 395 г. Римская империя разделилась на Западную (столица – Рим) и Воcточную (столица – Константинополь). Первая империя прекратила свое существование в 476 г. под ударами германских племен. Восточная империя, или Византия просуществовала до 1453 г. Свое название Византия получила от древней греческой колонии г. Мегары, небольшого городка Византия, на месте которой император Константин
в 324-330 г. основал новую столицу Римской империи – Константинополь. Сами же византийцы называли себя «ромеями», а империю – «ромейской», потому долгое время столица называлась «Новым Римом».

Византия во многом являлась продолжением Римской империи, сохранив ее политические и государственные традиции. В то же время Константинополь и Рим стали двумя центрами политической жизни – «латинского» Запада и «греческого» Востока.

Устойчивость Византии имела свои причины, кроющиеся
в особенностях общественно-экономического и исторического развития. Во-первых, в состав Византийского государства входили экономически развитые регионы: Греция, Малая Азия, Сирия, Египет, Балканский полуостров (территория империи превышала 750 000 кв. км
с населением 50-65 млн человек), которые вели оживленную торговлю
с Индией, Китаем, Ираном, Аравией и Северной Африкой. Упадок хозяйства, основанного на рабовладельческом труде, здесь чувствовался не так сильно, как в Западном Риме, поскольку население находилось
в свободном или полусвободном состоянии. Сельское хозяйство строилось не на принудительном труде в виде крупных рабовладельческих латифундий, а на мелком крестьянском хозяйстве (общинное крестьянство). Потому мелкие хозяйства быстрее реагировали на конъюнктуру изменяющегося рынка и более оперативно, по сравнению с крупными хозяйствами, перестраивали свою деятельность. И в ремесле здесь основную роль играли свободные труженики. В силу этих причин восточные провинции менее западных пострадали от экономического кризиса III в.

Во-вторых, Византия, располагая большими материальными ресурсами, имела сильную армию, флот и крепкий разветвленный государственный аппарат, позволившие сдержать набеги варваров. Здесь была сильная императорская власть с гибким аппаратом управления.

В-третьих, Византия строилась на основе новой христианской религии, которая, по сравнению с языческой римской, имела прогрессивное значение.

Наибольшего могущества Византийская империя достигла
в правление императора Юстиниана I (527-565 г.), который провел обширные завоевания, и опять Средиземное море стало внутренним морем, на этот раз уже Византии. После же кончины монарха государство вступило в длительный кризис. Завоеванные Юстинианом страны были быстро потеряны. В VI в. начинаются столкновения со славянами,
а в VII в. – с арабами, которые в начале VIII в. отторгли у Византии Северную Африку.

В начале этого же века Византия с трудом начинает выходить из кризиса. В 717 г. к власти приходит Лев III по прозвищу Исавр, основавший Исаврийскую династию (717-802 г.). Он провел ряд реформ. Для изыскания средств по их осуществлению, а также на содержание армии и администрации, он решил ликвидировать монастырское землевладение. Это выразилось в борьбе с иконами, т. к. церковь была обвинена в язычестве – преклонении иконам. Власть использовала иконоборчество для укрепления своих политических и экономических позиций, для подчинения церкви и ее богатств. Издаются законы против почитания икон, расценивая это как идолопоклонство. Борьба с иконами давала возможность присваивать церковные сокровища – утварь, оклады икон, раки с мощами святых. Было также конфисковано 100 монас-тырских вотчин, земли которых были розданы крестьянам, а также в виде вознаграждения воинам за службу.

Эти действия укрепили внутреннее и внешнее положение Византии, которая присоединила к себе снова Грецию, Македонию, Крит, Южную Италию и Сицилию.

Во второй половине IХ в., и особенно в Х столетии, Византия достигает нового подъема, т. к. могущественный Арабский халифат постепенно распался на ряд самостоятельных феодальных государств и Византия отвоевывает от арабов Сирию и многочисленные острова на Средиземном море, а в начале ХI в. присоединяет и Болгарию.
В то время Византией правила Македонская династия (867-1056 г.), при которой оформились основы социально-централизованной ранне-феодальной монархии. При ней Киевская Русь в 988 г. принимает от греков христианство.

При следующей династии, Комнинов (1057-1059, 1081-1185 г.),
в Византии усиливается феодализация и завершается процесс закрепощения крестьян. При ней упрочивается феодальный институт прония («попечение»). Феодализация приводит к постепенному распаду государства, в Малой Азии появляются небольшие самостоятельные княжества. Осложняется и внешнеполитическое положение: с запада наступали норманны, с севера – печенеги, с востока – сельджуки. Спас Византию от турок-сельджуков первый крестовый поход. Византия сумела возвратить часть своих владений. Однако вскоре Византия и крестоносцы начали между собою борьбу. Константинополь в 1204 г. был взят крестоносцами. Византия распалась на ряд государств, слабо связанных друг с другом.

С приходом к власти династии Палеологов (1261-1453 г.) Византии удалось укрепиться, но ее территория заметно уменьшилась. Вскоре над государством нависла новая угроза со стороны турок-османов, распространивших свою власть над Малой Азией, доведя ее до берегов Мраморного моря. В борьбе с османами императоры стали нанимать иноземные войска, которые зачастую обращали свое оружие против нанимателей. Византия изнемогала в борьбе, усугубленной крестьянскими и городскими восстаниями. Государственный аппарат приходил в упадок, что приводит к децентрализации власти и ее ослаблению. Византийские императоры решают обратиться за помощью к католическому Западу. В 1439 г. подписывается Флорентийская уния, по которой восточная православная церковь подчинилась римскому папе. Однако Византия так и не получила реальной помощи от Запада.
По возвращении греков на родину уния была отвергнута большинством народа и духовенством.

В 1444 г. крестоносцы потерпели жесточайшее поражение от турок-османов, которые нанесли окончательный удар по Византии. Император Иоанн VIII вынужден был искать милости у султана Мурада II. В 1148 г. византийский император умирает. Последний византийский император Константин ХI Палеолог вступил в борьбу с новым султаном Мехмедом II Фатихом (Завоевателем). 29 мая 1453 г. под ударами турецких войск Константинополь был взят, а с его падением фактически прекратила свое существование и Византийская империя. Турция превращается в одну
из могущественных держав средневекового мира, а Константинополь становится столицей Османской империи – Стамбулом (от «Исламбол» – «изобилие ислама»).

Пришел конец. Но еще в начале IV в. центр державы переместился в более спокойные и богатые восточные, балканские и малоазийские, провинции. Вскоре столицей стал Константинополь, основанный императором Константином на месте древнегреческого города Византия. Правда, и на Западе остались свои императоры - управление империей было разделено. Но старшими считались именно государи Константинополя. В V в. Восточная, или Византийская, как говорили на Западе, империя устояла под ударом варваров. Более того, в VI в. ее властители отвоевали многие земли занятого германцами Запада и удерживали их два столетия. Тогда они являлись римскими императорами не только по титулу, но и по сути. Лишившись к IX в. значительной части западных владений, Византийская империя тем не менее продолжала жить и развиваться. Она просуществовала до 1453 г ., когда последний оплот ее власти - Константинополь пал под напором турок. Все это время империя оставалась в глазах подданных законной преемницей . Ее жители называли себя ромеями , что по-гречески значит «римляне», хотя основную часть населения составляли греки.

Географическое положение Византии, раскинувшей свои владения на двух континентах - в Европе и Азии, а порой простиравшей власть и на области Африки, делало эту империю как бы связующим звеном между Востоком и Западом. Постоянное раздвоение между восточным и западным миром стало историческим уделом Византийской империи. Смешение греко-римских и восточных традиций наложило отпечаток на общественную жизнь, государственность, религиозно-философские идеи, культуру и искусство византийского общества. Однако Византия пошла собственным историческим путем , во многом отличным от судеб стран как Востока, так и Запада, что определило и особенности ее культуры.

Карта Византийской империи

История Византийской империи

Культура Византийской империи создавалась многими народами. В первые века существования ромейской державы под властью ее императоров находились все восточные провинции Рима: Балканский полуостров, Малая Азия, юг Крыма, Западная Армения, Сирия, Палестина, Египет, северо-восток Ливии . Создателями нового культурного единства были , римляне, армяне, сирийцы, египетские копты и селившиеся в границах империи варвары.

Самым мощным культурным пластом в этом культурном многообразии было античное наследие. Задолго до появления Византийской империи благодаря походам Александра Македонского все народы Ближнего Востока подверглись мощному объединяющему воздействию древнегреческой, эллинской, культуры. Этот процесс получил название эллинизации. Перенимали греческие традиции и переселенцы с Запада. Так что культура обновленной империи складывалась как продолжение главным образом культуры древнегреческой. Греческий язык уже в VII в. безраздельно господствовал в письменной и устной речи ромеев (римлян).

Востоку, в отличие от Запада, не довелось испытать разорительных варварских набегов. Потому здесь не было страшного культурного упадка. Большинство древних греко-римских городов продолжало существовать и в византийском мире. В первых веках новой эры они сохраняли прежний облик и устройство. Как и в Элладе, сердцем города-оставалась агора - обширная площадь, где прежде проводились народные собрания. Теперь, впрочем, народ все чаще собирался на ипподроме - месте представлений и скачек, объявления указов и публичных казней. Город украшали фонтаны и статуи, великолепные дома местной знатии общественные здания. В столице - Константинополе - лучшими мастерами возводились монументальные дворцы императоров. Самый известный из ранних - Большой императорский дворец Юстиниана I, прославленного победителя германцев, правившего в 527-565 гг., - был воздвигнут над Мраморным морем. Внешний вид и убранство столичных дворцов напоминали о временах древних греко-македонских владык Ближнего Востока. Но византийцы использовали и римский градостроительный опыт, в частности водопроводную систему и бани (термы).

Большинство крупных городов античности осталось центрами торговли, ремесла, науки, литературы и искусства. Таковы были Афины и Коринф на Балканах, Эфес и Никея в Малой Азии, Антиохия, Иерусалим и Берит (Бейрут) в Сиро-Палестинс, Александрия в древнем Египте.

Крушение многих городов Запада привело к смещению торговых путей на восток. В то же время нашествия и захваты варваров сделали сухопутные дороги небезопасными. Закон и порядок сохранялись только во владениях константинопольских императоров. Поэтому «темные», наполненные войнами столетия (V- VIII вв.) стали порой расцвета византийских портов . Они служили и перевалочными пунктами для военных отрядов, отправлявшихся на многочисленные войны, и стоянками сильнейшего в Европе византийского флота. Но главным смыслом и источником их существования была морская торговля. Торговые связи ромеев простирались от Индии и до Британии.

В городах продолжали развиваться античные ремесла. Многие изделия ранневизантийских мастеров являются настоящими произведениями искусства . Шедевры ромейских ювелиров - из драгоценных металлов и камней, из цветного стекла и слоновой кости - вызывали восхищение в странах Ближнего Востока и варварской Европы. Германцы, славяне, гунны перенимали мастерство ромеев, подражали им в собственных творениях.

Монеты в Византийской империи

Во всей Европе долгое время обращалась только ромейская монета. Константинопольские императоры продолжали чекан римских денег, внося лишь незначительные изменения в их внешний вид. Право римских императоров на власть не подвергалось сомнению даже лютыми врагами, и единственный в Европе монетный двор был тому подтверждением. Первым на Западе осмелился начать чекан собственной монеты франкский король во второй половине VI в. Однако и тогда варвары лишь подражали ромейскому образцу.

Наследие Римской империи

Еще заметнее римское наследие Византии прослеживается в системе управления государством. Политические деятели и философы Византии не уставали повторять, что Константинополь - Новый Рим, что они сами - ромеи, а их держава - единственная хранимая Богом империя. Разветвленный аппарат центральной власти, налоговая система, правовая доктрина незыблемости императорского единодержавия сохранились в ней без принципиальных изменений.

Быт императора, обставленный с необычайной пышностью, преклонение перед ним были унаследованы от традиций Римской империи. В позднеримский период, еще до византийской эпохи, дворцовые ритуалы включили в себя многие элементы восточных деспотий. Василевс, император, появлялся перед народом только в сопровождении блестящей свиты и внушительной вооруженной охраны, следовавших в строго определенном порядке. Перед василевсом простирались ниц, во время тронной речи его закрывали специальными занавесями, сидеть в его присутствии получали право единицы. К его трапезе допускались лишь высшие чины империи. Особенно помпезно обставлялся прием иноземных послов, которых византийцы старались поразить величием власти императора.

Центральное управление концентрировалось в нескольких ведомствах-секретах: Шваз ведомстве логофета (управителя) геникона - главном налоговом учреждении, ведомстве воинской кассы, ведомстве почты и внешних сношений, ведомстве по управлению имуществом императорской семьи и др. Помимо штата чиновников в столице каждое ведомство имело должностных лиц, посылаемых с временными поручениями в провинции. Существовали еще и дворцовые секреты, которые управляли непосредственно обслуживавшими царский двор учреждениями: продовольственными, гардеробными, конюшенными, ремонтными.

Византия сохранила римское право и основы римского судопроизводства. В византийскую эпоху завершилась разработка римской теории права, получили окончательное оформление такие теоретические понятия юриспруденции, как право, закон, обычай, было уточнено различие между частным и публичным правом, определены основы регулирования международных отношений, нормы уголовного права и процесса.

Наследием Римской империи была и четкая налоговая система. Свободный горожанин или крестьянин платил в казну налоги и пошлины со всех видов своего имущества и с любого рода трудовой деятельности. Он платил и за владение землей, и за сад в городе, и за мула или овец в хлеву, и за помещение, сдаваемое внаем, и за мастерскую, и за лавку, и за корабль, и за лодку. Практически ни один товар на рынке не переходил из рук в руки, минуя бдительное око чиновников.

Военное дело

Сохранила Византия и римское искусство ведения «правильной войны». В империи бережно хранили, переписывали и изучали древние стратегиконы - трактаты о воинском искусстве.

Периодически власти реформировали армию, отчасти из-за появления новых врагов, отчасти для ее соответствия возможностям и потребностям самого государства. Основой византийского войска стала кавалерия . Ее количество в составе армии колебалось от 20 % в позднеримское время до более чем одной трети в X в. Незначительной частью, но очень боеспособной стали катафрактарии - тяжелая кавалерия.

Военный флот Византии также был прямым наследством Рима. О его силе говорят следующие факты. В середине VII в. император Константин V смог послать в устье Дуная для ведения боевых действий против болгар 500 судов, а в 766 г. - даже свыше 2 тыс. Самые крупные корабли (дромоны) с тремя рядами весел брали на борт до 100- 150 воинов и примерно столько же гребцов.

Новшеством на флоте стал «греческий огонь» - смесь нефти, горючих масел, асфальта серы, - изобретенный в VII в. и наводивший ужас на врагов. Он выбрасывался из сифонов, устроенных в виде бронзовых чудовищ с разинутыми пастями. Сифоны можно было поворачивать в разные стороны. Выбрасываемая жидкость самовоспламенялась и горела даже на воде. Именно при помощи «греческого огня» византийцы отбили два арабских вторжения - в 673 и 718 гг.

Превосходно было развито в Византийской империи военное строительство, опиравшееся на богатую инженерную традицию. Византийские инженеры - строители крепостей славились далеко за пределами страны, даже в далекой Хазарии, где по их планам возводилась крепость

Приморские крупные города кроме стен защищались подводными молами и массивными цепями, преграждавшими вход вражескому флоту в бухты. Такими цепями замыкались Золотой Рог в Константинополе и залив Фессалоники.

Для обороны и осады крепостей византийцы использовали различные инженерные сооружения (рвы и частоколы, подкопы и насыпи) и всевозможные орудия. В византийских документах упоминаются тараны, подвижные башни с перекидными мостками, камнеметные баллисты, крюки для захвата и разрушения осадных приспособлений врага, котлы, из которых кипящая смола и расплавленный свинец выливались на головы осаждавших.

Содержание статьи

ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, принятое в исторической науке наименование государства, возникшего в 4 в. на территории восточной части Римской империи и существовавшего до середины 15 в. В средние века она официально называлась «Империя римлян» («ромеев»). Экономическим, административным и культурным центром Византийской империи был Константинополь , удачно расположенный на стыке европейских и азиатских провинций Римской империи, на пересечении важнейших торговых и стратегических путей, сухопутных и морских.

Появление Византии как самостоятельного государства было подготовлено в недрах Римской империи. Это был сложный и длительный процесс, который растянулся на столетие. Начало его уходит в эпоху кризиса 3 в., который подорвал основы римского общества. Формирование Византии в течение 4 столетия завершило эпоху развития античного общества, причем в большей части этого общества преобладали тенденции к сохранению единства Римской империи. Процесс разделения шел медленно и подспудно и завершился в 395 формальным образованием на месте единой Римской империи двух государств, каждое во главе со своим императором. К этому времени отчетливо выявилась разность внутренних и внешних проблем, стоявших перед восточной и западной провинциями Римской империи, что во многом определило их территориальное размежевание. В состав Византии вошли восточная половина Римской империи по линии, проходившей от западной части Балкан до Киренаики. Различия нашли свое отражение и в духовной жизни, в идеологии, в результате с 4 в. в обеих частях империи надолго утвердились разные направления христианства (на Западе ортодоксального – никейского, на Востоке – арианства).

Расположенная на трех континентах – на стыке Европы, Азии и Африки, – Византия занимала площадь до 1 мл кв. Она включала Балканский полуостров, Малую Азию, Сирию, Палестину, Египет, Киренаику, часть Месопотамии и Армении, средиземноморские острова, в первую очередь Крит и Кипр, опорные владения в Крыму (Херсонес), на Кавказе (в Грузии), некоторые области Аравии, острова Восточного Средиземноморья. Ее границы простирались от Дуная до Евфрата.

Новейший археологический материал показывает, что позднеримская эпоха не была, как это ранее представлялось, эпохой сплошного упадка и разложения. Византия прошла достаточно сложный цикл своего развития, и современные исследователи считают возможным говорить даже об элементах «экономического возрождения» в течение ее исторического пути. Последний включает в себя следующие этапы:

4– начало 7 в. – время перехода страны от античности к средневековью;

вторая половина 7–12 в. – вступление Византии в средневековье, формирование в империи феодализма и соответствующих институтов;

13– первая половина 14 в. – эпоха экономического и политического упадка Византии, завершившаяся гибелью этого государства.

Развитие аграрных отношений в 4–7 вв.

В состав Византии вошли густонаселенные области восточной половины Римской империи с давней и высокой земледельческой культурой. На специфику развития аграрных отношений оказало влияние то обстоятельство, что большую часть империи составляли горные области с каменистой почвой, а плодородные долины были небольшими, разобщенными, что не способствовало образованию крупных территориальных хозяйственно единых единиц. Кроме того, исторически, уже со времен греческой колонизации и далее, в эпоху эллинизма, почти все пригодные для обработки земли оказались занятыми территориями античных городов-полисов. Все это обусловило доминирующую роль средних рабовладельческих поместий, и как следствие, мощь муниципального землевладения и сохранение значительного слоя мелких земельных собственников, общин крестьян – собственников разного достатка, верхушку которых составляли зажиточные хозяева. В этих условиях рост крупной земельной собственности был затруднен. Она обычно состояла из десятков, редко сотен мелких и средних владений, территориально разбросанных, что не благоприятствовало формированию единого поместного хозяйства, подобного западному.

Отличительными по сравнению с Западной Римской империей чертами аграрной жизни ранней Византии было сохранение мелкой, в том числе крестьянской, земельной собственности, жизнеспособность общины, значительный удельный вес среднего городского землевладения при относительной слабости крупного землевладения. Весьма значительной была в Византии и государственная земельная собственность. Роль рабского труда была значительно и хорошо прослеживается по законодательным источникам 4–6 в. Рабов имели зажиточные крестьяне, солдаты – ветераны, городские землевладельцы – плебеи, муниципальная аристократия – куриалы. Исследователи связывают рабство в основном с муниципальным землевладением. Действительно, средние муниципальные землевладельцы составляли самый многочисленный слой зажиточных рабовладельцев, и средняя вилла была, безусловно, рабовладельческой по своему характеру. Как правило, среднему городскому землевладельцу принадлежало одно поместье в городской округе, нередко вдобавок загородный дом и одно или несколько более мелких подгородных хозяйств, проастиев, составлявших в своей совокупности субурбий, широкую пригородную зону античного города, которая постепенно переходила в его сельскую округу, территорию – хора. Поместье (вилла) обычно было хозяйством достаточно значительных размеров, поскольку оно, нося поликультурный характер, обеспечивало основные потребности городского господского дома. В поместье также входили земли, обрабатывавшиеся держателями-колонами, приносившие землевладельцу денежный доход или продукт, шедший на продажу.

Нет основания преувеличивать степень упадка муниципального землевладения по крайней мере до 5 в. До этого времени фактически не было ограничено отчуждение куриальных имуществ, что свидетельствует об устойчивости их положения. Только в 5 в. куриалам было запрещено продавать своих сельских рабов (mancipia rustica). В ряде районов (на Балканах) до 5 в. продолжался рост средних рабовладельческих вилл. Как показывает археологический материал, их хозяйство было в основном подорвано в ходе вторжений варваров конца 4–5 в.

Рост крупных поместий (fundi) шел за счет поглощения средних вилл. Вело ли это к изменению характера хозяйства? Археологический материал показывает, что в ряде районов империи крупные рабовладельческие виллы сохранялись до конца 6–7 в. В документах конца 4 в. на землях крупных собственников упоминаются сельские рабы. Законы конца 5 в. о браках рабов и колонов говорят о посаженных на землю рабах, о рабах на пекулии, следовательно, речь идет, по-видимому, не об изменении их статуса, а о свертывании собственного господского хозяйства. Законы о рабском статусе детей рабынь показывают, что основная масса рабов «самовоспроизводилась», и что не было активной тенденции к изживанию рабства. Аналогичную картину мы видим и в «новом» быстро развивавшемся церковно-монастырском землевладении.

Процесс развития крупного землевладения сопровождался свертыванием собственного господского хозяйства. Это стимулировалось природными условиями, самим характером формирования крупной земельной собственности, включавшей в себя массу мелких территориально разбросанных владений, число которых иногда доходило до нескольких сотен, при достаточной развитости обмена округи и города, товарно-денежных отношений, дававших возможность собственнику земли получать с них и денежные платежи. Для византийского крупного поместья в процессе его развития было в большей степени, чем для западного, характерно свертывание собственного господского хозяйства. Господская усадьба из центра хозяйства поместья все больше превращалась в центр эксплуатации окружавших ее хозяйств, сбора и более качественной переработки поступавшей из них продукции. Поэтому характерной чертой эволюции аграрной жизни ранней Византии по мере упадка средних и мелких рабовладельческих хозяйств основным типом поселения становится деревня, населенная рабами и колонами (кома).

Существенной особенностью мелкого свободного землевладения в ранней Византии было не просто наличие в ней массы мелких сельских земельных собственников, существовавших и на Западе, но и то, что крестьяне были объединены в общину. При наличии разного типа общин, доминирующей была митрокомия, состоявшая из соседей, имевших долю в общинных угодьях, владевших общей земельной собственностью, использовавшейся односельчанами или сдававшейся в аренду. Митрокомия осуществляла необходимые совместные работы, имела своих старост, управлявших хозяйственной жизнью деревни и поддерживавших порядок. Они собирали налоги, следили за выполнением повинностей.

Наличие общины – одна из важнейших особенностей, определивших своеобразие перехода ранней Византии к феодализм, при этом такая община имеет определенную специфику. В отличие от ближневосточной, ранневизантийская свободная община состояла из крестьян – полноправных собственников своей земли. Она прошла длительный путь развития на полисных землях. Число жителей такой общины достигало 1–1,5 тыс. человек («большие и многонаселенные деревни»). Она обладала элементами собственного ремесла и традиционной внутренней сплоченностью.

Своеобразие развития колоната в ранней Византии заключалось в том, что число колонов здесь росло в основном не за счет посаженных на землю рабов, пополнялось мелкими земельными собственниками – арендаторами и общинным крестьянством. Процесс этот протекал медленно. В течение всей ранневизантийской эпохи не только сохранялся значительный слой общинников-собственников, а колонатные отношения в их наиболее жестких формах формировались замедленно. Если на Западе «индивидуальный» патронат способствовал достаточно быстрому включению мелкого земельного собственника в структуру поместья, то в Византии крестьянство длительное время отстаивало свои права на землю и личную свободу. Государственное прикрепление крестьян к земле, развитие своего рода «государственного колоната» обеспечивало на длительное время преобладание более мягких форм зависимости – так называемого «свободного колоната» (coloni liberi). Такие колоны сохраняли часть своей собственности и как лично свободные, обладали значительной правоспособностью.

Государство могло использовать в своих интересах внутреннюю сплоченность общины, ее организованность. В 5 в. оно вводит право протимесиса – предпочтительной покупки крестьянской земли односельчанами, усиливает коллективную ответственность общины за поступление податей. И то, и другое в конечном счете свидетельствовало об усилившемся процессе разорения свободного крестьянства, ухудшении его положения, но одновременно и помогало сохранению общины.

Распространившийся с конца 4 в. переход целых деревень под патронат крупных частных собственников также повлиял на специфику крупного ранневизантийского поместья. По мере исчезновения мелких и средних владений деревня становилась основной хозяйственной ячейкой, это вело к ее внутренней хозяйственной консолидации. Очевидно, есть основания говорить не только о сохранении общины на землях крупных собственников, но и о «регенерации» ее в результате сселения попавших в зависимость бывших мелких и средних хозяйств. Сплочению общин в немалой степени способствовали и вторжения варваров. Так, на Балканах в 5в. на смену разрушенным старым виллам пришли большие и укрепленные деревни колонов (vici). Таким образом, в ранневизантийских условиях рост крупного землевладения сопровождался распространением деревень и укреплением деревенского хозяйства, а не поместного. Археологический материал подтверждает не только умножение числа деревень, но и оживление деревенского строительства – сооружение систем орошения, колодцев, цистерн, масляных и виноградных прессов. Наблюдался даже рост численности деревенского населения.

Стагнация и начало упадка византийской деревни, по данным археологии, приходится на последние десятилетия 5– начало 6 в. Хронологически этот процесс совпадает с появлением более жестких форм колоната – категории «приписных колонов» – адскриптициев, энапографов. Ими становились прежние работники поместья, освобожденные и посаженные на землю рабы, свободные колоны, лишавшиеся своего имущества по мере усиления налогового гнета. Приписные колоны уже не имели собственной земли, часто у них не было своего дома и хозяйства – скота, инвентаря. Все это стало собственностью господина, а они – превратились в «рабов земли», записанных в ценз поместья, прикрепленных к нему и к личности господина. Таков был итог эволюции значительной части свободных колонов в течение 5 в., приведший к росту числа колонов-адскриптициев. Можно спорить о том, в какой мере в разорении мелкого свободного крестьянства было повинно государство, рост государственных налогов и повинностей, но достаточное количество данных показывает, что и крупные земельные собственники ради увеличения доходов превращали колонов в квази-рабов, лишая их остатков собственности. Законодательство Юстиниана, ради полного взыскания государственных податей, пыталось ограничить рост поборов и повинностей в пользу господ. Но самым важным было то, что ни собственники, ни государство не стремились упрочить владельческие права колонов на землю, на их собственное хозяйство.

Так что можно констатировать, что на рубеже 5–6 вв. путь для дальнейшего укрепления мелкого крестьянского хозяйства был закрыт. Результатом этого был начавшийся хозяйственный упадок деревни – сокращалось строительство, переставала расти численность деревенского населения, усиливалось бегство крестьян с земли и, естественно, наблюдался рост заброшенных и пустующих земель (agri deserti). Император Юстиниан видел в раздаче земель церквам и монастырям дело не только богоугодное, но и полезное. Действительно, если в 4–5 вв. рост церковной земельной собственности и монастырей происходил за счет дарений и от богатых земельных собственников, то в 6 в. государство все чаще само стало передавать монастырям малодоходные наделы, рассчитывая, что те смогут лучше их использовать. Бурный рост в 6 в. церковно-монастырских землевладений, которые тогда охватывали до 1/10 всех обрабатываемых территорий (это в свое время породило теорию «монастырского феодализма») был прямым отражением изменений, происходивших в положении византийского крестьянства. В течение первой половины 6 в. значительную его часть уже составляли адскриптиции, в которых превращалась все большая часть сохранявшихся до тех пор мелких земельных собственников. 6 в. – время их наибольшего разорения, время окончательного упадка среднего муниципального землевладения, которое Юстиниан пытался сохранить запретами на отчуждение куриальных имуществ. С середины 6 в. правительство оказалось вынужденным все чаще снимать недоимки с аграрного населения, фиксировать усиливающееся запустение земель и сокращение сельского населения. Соответственно вторая половина 6 в. – время стремительного роста крупной земельной собственности. Как показывает археологический материал ряда районов, крупные светские и церковно-монастырские владения в 6 в. выросли вдвое, если не втрое. Широкое распространение на государственных землях получил эмфитевсис – вечнонаследственная аренда на льготных условиях, связанных с необходимостью вложения значительных сил и средств в поддержание обработки земли. Эмфитевсис стал формой расширения крупного частного землевладения. По мнению ряда исследователей, крестьянское хозяйство и вся аграрная экономика ранней Византии в течение 6 в. утратила способность к развитию. Таким образом, итогом эволюции аграрных отношений в ранневизантийской деревне был ее хозяйственный упадок, который нашел выражение в ослаблении связей деревни с городом, постепенном развитии более примитивного, но менее затратного деревенского производства, усиливавшемся экономическом обособлении деревни от города.

Хозяйственный упадок сказался и на поместье. Произошло резкое сокращение мелкой, в том числе крестьянско-общинной земельной собственности, фактически исчезла старая античная городская земельная собственность. Колонат в ранней Византии стал господствующей формой зависимости крестьян. Нормы колонатных отношений распространялись на взаимоотношения государства и мелких земельных собственников, которые становились второстепенной категорией земледельцев. Более жесткая зависимость рабов и адскриптициев, в свою очередь оказывала влияние на положение остальной массы колонов. Наличие в ранней Византии мелких земельных собственников, свободного крестьянства, объединенного в общины, длительное и массовое существование категории свободных колонов, т.е. более мягких форм колонатной зависимости, не создало условий для прямой трансформации колонатных отношений в феодальную зависимость. Византийский опыт лишний раз подтверждает, что колонат был типично позднеантичной формой зависимости, связанной с разложением рабовладельческих отношений, формой переходной и обреченной на исчезновение. Современная историография отмечает почти полную ликвидацию колоната в 7 в., т.е. он не мог оказать существенного воздействия на формирование феодальных отношений в Византии.

Город.

Феодальное общество, как и античное, было в основе своей аграрным, и аграрная экономика оказывала определяющее влияние на развитие византийского города. В ранневизантийскую эпоху Византия с ее 900–1200 городами-полисами, нередко отстоявшими друг от друга на 15–20 км, по сравнению с Западной Европой выглядела «страной городов». Но вряд ли можно говорить о процветании городов и даже расцвете городской жизни в Византии 4–6 вв. по сравнению с предшествующими столетиями. Но то, что крутой перелом в развитии ранневизантийского города наступил только в конце 6 – начале 7 вв. – несомненно. Он совпал с нападениями внешних врагов, потерей части византийский территорий, вторжением масс нового населения,– все это давало возможность ряду исследователей приписывать упадок городов воздействию чисто внешних факторов, на два столетия подорвавших их прежнее благополучие. Разумеется, нет никаких оснований отрицать огромное реальное влияние разгрома многих городов на общее развитие Византии, но заслуживают пристального внимания и собственные внутренние тенденции в развитии ранневизантийского города 4–6 вв.

Его большая устойчивость, чем города западноримского, объясняется рядом обстоятельств. Среди них – меньшее развитие крупных магнатских хозяйств, формировавшихся в условиях их усиливающейся натуральной замкнутости, сохранением в восточных провинциях империи средних земельных собственников и мелких городских землевладельцев, а также массой свободного крестьянства вокруг городов. Это позволяло сохранить достаточно широкий рынок для городских ремесел, а упадок городского землевладения даже повышал роль торговца-посредника в снабжении города. На базе этого сохранялась довольно значительная прослойка торгово-ремесленного населения, объединяемая по профессиям в несколько десятков корпораций и составлявшая обычно не менее 10% общей численности горожан. Малые город имели, как правило, по 1,5–2 тыс. жителей, средние – до 10 тыс., а более крупные – по несколько десятков тысяч, порой более 100 тыс. В целом городское население составляло до 1/4 населения страны.

В течение 4–5 вв. города сохраняли определенную земельную собственность, что обеспечивало доходы городской общины и наряду с другими поступлениями давало возможность поддерживать городскую жизнь и благоустраивать ее. Немаловажным фактором было и то, что под властью города, городской курии находилась значительная часть его сельской округи. Также если на Западе экономический упадок городов вел к пауперизации городского населения, что ставило его в зависимость от городской знати, то в византийском городе торгово-ремесленное население было более многочисленным и экономически более самостоятельным.

Рост крупной земельной собственности, обеднение городских общин и куриалов все-таки делали свое дело. Уже в конце 4 в. ритор Ливаний писал, что некоторые мелкие города становятся «похожими на деревни», а историк Феодорит Киррский (5 в.) сожалел, что они оказываются не в состоянии поддерживать прежние общественные сооружения и «теряют» в числе своих жителей. Но в ранней Византии этот процесс протекал медленно, хотя и неуклонно.

Если в мелких городах с обеднением муниципальной аристократии ослабевали связи с внутриимперским рынком, то в больших рост крупной земельной собственности вел к их подъему, переселению в них богатых землевладельцев, купцов и ремесленников. В 4–5 вв. крупные городские центры переживают подъем, чему способствовала и перестройка управления империей, явившаяся результатом сдвигов, происходивших в позднеантичном обществе. Умножилось число провинций (64), в их столицах сосредоточивалась государственная администрация. Многие из этих столиц стали центрами местного военного управления, иногда, – важными центрами обороны, размещения гарнизонов и крупными религиозными центрами – столицами митрополий. Как правило, в 4-5 вв. в них шло интенсивное строительство (Ливаний писал в 4 в. об Антиохии: «весь город в стройках»), умножалось их население, в какой-то мере создавая иллюзию всеобщего процветания городов и городской жизни.

Следует отметить подъем еще одного типа городов – приморских портовых центров. Там, где это было возможно, все большее число столиц провинций перемещалось в приморские города. Внешне процесс, казалось бы, отражал интенсификацию торгового обмена. Однако на деле развитие морских перевозок, более дешевых и безопасных, происходило в условиях ослабления, упадка разветвленной системы внутренних сухопутных путей.

Своеобразным проявлением «натурализации» хозяйства и экономики ранней Византии явилось развитие государственных производств, предназначенных обеспечивать нужды государства. Такого рода производства также концентрировались преимущественно в столице и крупнейших городах.

Переломным рубежом в развитии малого византийского города, по-видимому, стала вторая половина – конец 5 столетия. Именно в это время малые города вступили в эпоху кризиса, стали утрачивать свое значение как центров ремесла и торговли своей округи, стали «выталкивать» излишнее торгово-ремесленное население. То, что правительство оказалось вынужденным в 498 отменить основную торгово-ремесленную подать – хрисаргир, важный источник денежных поступлений в казну, не было ни случайностью, ни показателем возросшего благополучия империи, а говорило о массовом обнищании торгово-ремесленного населения. Как писал современник, жители городов, угнетаемые собственной нищетой и притеснениями властей, вели жизнь «жалкую и бедственную». Одним из отражений этого процесса, по-видимому, и стал начавшийся с 5 в. массовый отток горожан в монастыри, рост числа городских монастырей, характерный для 5–6 столетия. Возможно, сведения о том, что в некоторых малых городах монашество составляло от 1/4 до 1/3 их населения, преувеличены, однако поскольку уже имелось по несколько десятков городских и пригородных монастырей, множество церквей и церковных учреждений, такое преувеличение в любом случае было небольшим.

Положение крестьянства, мелких и средних городских собственников в 6 в. не улучшилось, ставшие в основной своей массе адскриптициями, свободные колоны и крестьяне, обираемые государством и собственниками земли, не пополняли ряды покупателей на городском рынке. Росла численность бродячего, мигрирующего ремесленного населения. Мы не знаем, каков был отток ремесленного населения из хиревших городов в деревню, но уже во второй половине 6 столетия интенсифицируется рост окружавших города крупных селений, «поселков», бургов. Этот процесс был характерен и для предшествующих эпох, но характер его изменился. Если в прошлом он был связан с усилением обмена между городом и округой, упрочением роли городского производства и рынка, а такие селения были своего рода торговыми форпостами города, то теперь их подъем был обусловлен началом его упадка. При этом от городов обособлялись отдельные округи со свертыванием их обмена с городами.

Подъем ранневизантийских крупных городов в 4–5 вв. также во многом носил структурно-стадиальный характер. Археологический материал наглядно рисует картину реального перелома в развитии крупного ранневизантийского города. Прежде всего, она показывает процесс постепенного нарастания имущественной поляризации городского населения, подтверждающийся данными о росте крупной земельной собственности и размывания слоя средних городских собственников. Археологически это находит выражение в постепенном исчезновении кварталов зажиточного населения. С одной стороны, более четко выделяются богатые кварталы дворцов-усадеб знати, с другой – бедноты, занимавшие все большую часть территории города. Приток торгово-ремесленного населения из малых городов лишь усугублял ситуацию. По-видимому, с конца 5– начала 6 в. можно говорить и об обеднении массы торгово-ремесленного населения крупных городов. Отчасти этим, вероятно, было вызвано прекращение в 6 в. интенсивного строительства в большинстве из них.

Для крупных городов было больше факторов, поддерживавших их существование. Однако пауперизация их населения усугубляла как экономическую, так и социальную ситуацию. Процветали лишь производители предметов роскоши, торговцы продовольствием, крупное купечество и ростовщики. В крупном ранневизантийском городе его население также все больше уходило под покровительство церкви, и последняя все глубже внедрялась в экономику.

Особое место в истории византийского города занимает Константинополь, столица Византийской империи. Новейшие исследования изменили понимание роли Константинополя, внесли поправки в легенды о ранней истории византийской столицы. Прежде всего, император Константин, озабоченный укреплением единства империи, не намеревался создавать Константинополь как «второй Рим» или как «новую христианскую столицу империи». Дальнейшее превращение византийской столицы в гигантский супергород стало результатом социально-экономического и политического развития восточных провинций.

Ранневизантийская государственность была последней формой античной государственности, итогом ее долгого развития. Полис – муниципий до конца античности продолжал оставаться основой социальной и административной, политической и культурной жизни общества. Бюрократическая организация позднеантичного общества сложилась в процессе разложения основной его социально-политической ячейки – полиса, и в процессе своего формирования подверглась воздействию социально-политических традиций античного общества, придавших его бюрократии и политическим институтам специфический античный характер. Именно то обстоятельство, что позднеримский режим домината был итогом многовекового развития форм греко-римской государственности, придало ему своеобразие, не сближавшее его ни с традиционными формами восточной деспотии, ни с будущей средневековой, феодальной государственностью.

Власть византийского императора не была властью божества, как у восточных монархов. Она была властью «милостью божьей», но не исключительно таковой. Хотя и освященная богом, в ранней Византии она рассматривалась не как божественно санкционированное персональное всевластие, а как неограниченная, но передоверенная императору власть сената и римского народа. Отсюда и практика «гражданского» избрания каждого императора. Византийцы не случайно считали себя «римлянами», ромеями, хранителями римских государственно-политических традиций, а свое государство – римским, ромейским. То, что в Византии не утвердилась наследственность императорской власти, а выборность императоров сохранилась до конца существования Византии, также следует приписывать не римским обычаям, а влиянию новых социальных условий, классовой неполяризованности общества 8–9 вв. Для позднеантичной государственности было характерно сочетание правления государственной бюрократии и полисного самоуправления.

Характерную черту этой эпохи составляло привлечение к участию в самоуправлении независимых собственников, чиновников в отставке (honorati), духовенства. Вместе с верхушкой куриалов они составляли своего рода официальную коллегию, комитет, стоявший над куриями и ответственный за функционирование отдельных городских институтов. Епископ был «защитником» города не просто в силу своих церковных функций. Его роль в позднеантичном и ранневизантийском городе была особой: он был признанным защитником городской общины, ее официальным представителем перед государством и чиновной администрацией. В этом его положении и обязанностях отражалась общая политика государства и общества в отношении города. Забота о процветании и благополучии городов декламировалась в качестве одной из важнейших задач государства. Обязанностью ранневизантийских императоров являлось быть «филополисами» – «любящими города», она распространялась и на имперскую администрацию. Таким образом, можно говорить не только о поддержании государством остатков полисного самоуправления, но и об определенной ориентации в этом направлении всей политики ранневизантийского государства, ее «градоцентризме».

С переходом к раннему средневековью меняется и политика государства. Из «градоцентристской» – позднеантичной она превращается в новую, чисто «территориальную». Империя как античная федерация городов с подвластными им территориями умерла окончательно. В системе государства город оказался уравненным с деревней в рамках общего территориального деления империи на сельские и городские административно-податные округа.

С этой точки зрения следует рассматривать и эволюцию церковной организации. Еще недостаточно изучен вопрос о том, какие обязательные для ранневизантийской эпохи муниципальные функции церкви отмерли. Но несомненно, что некоторые из сохранившихся функций утратили свою связь с деятельностью городской общины, стали независимой функцией самой церкви. Таким образом, церковная организация, порвав остатки прежней зависимости от антично-полисной структуры, впервые стала самостоятельной, территориально организованной и единой в рамках епархий. Упадок городов, очевидно, в немалой степени этому способствовал.

Соответственно все это находило отражение и в конкретных формах государственно-церковной организации и их функционировании. Император был неограниченным правителем – верховным законодателем и главой исполнительной власти, верховным главнокомандующим и судьей, высшей апелляционной инстанцией, защитником церкви и, как таковой, «земным вождем христианского народа». Назначал и смещал всех должностных лиц и мог по всем вопросам принимать единоличные решения. Государственный совет – консисторий, состоящий из высших должностных лиц, и сенат – орган представительства и защиты интересов сенаторского сословия, имели совещательные, консультативные функции. Все нити управления сходились во дворце. Пышный церемониал высоко поднимал императорскую власть и отделял его от массы подданных – простых смертных. Однако наблюдались и определенные черты ограниченности императорской власти. Будучи «живым законом», император обязан был следовать существующему праву. Он мог принимать единоличные решения, но по основным вопросам советовался не только со своими советниками, но и сенатом, сенаторами. Он был обязан прислушиваться к решению трех «конституционных сил» – сената, армии и «народа», сопричастных к выдвижению и избранию императоров. На этой основе городские партии были в ранней Византии реальной политической силой, и нередко при избрании императорам навязывались условия, которые они обязывались соблюдать. В течение ранневизантийской эпохи абсолютно доминировала гражданская сторона избрания. Освящение власти, по сравнению с избранием, не имело существенного значения. Роль церкви рассматривалась в какой-то мере в рамках представлений о государственном культе.

Все виды службы делили на придворную (palatina), гражданскую (militia) и военную (militia armata). Военное управление и командование было отделено от гражданского, и ранневизантийские императоры, формально верховные главнокомандующие, фактически перестали быть полководцами. Главным в империи было гражданское управление, военная деятельность была подчиненной ему. Поэтому главными, после императора, фигурами в управлении и иерархии были два префекта претория – «вице-короля», стоявшие во главе всей гражданской администрации и ведавшие управлением провинциями, городами, сбором налогов, выполнением повинностей, полицейскими функциями на местах, обеспечением снабжения армии, судом и т.д. Исчезновение в раннесредневековой Византии не только провинциального деления, но и важнейших ведомств префектов, несомненно, свидетельствует о коренной перестройке всей системы государственного управления. Ранневизантийская армия комплектовалась отчасти принудительным набором рекрутов (конскрипция), но чем далее, тем более становилась наемной – из жителей империи и варваров. Ее снабжение и вооружение обеспечивалось гражданскими ведомствами. Конец ранневизантийской эпохи и начало раннесредневековой знаменовались полной перестройкой военной организации. Прежнее деление армии на пограничную, расположенную в пограничных округах и находившуюся под командованием дуксов, и на мобильную, расположенную по городам империи, было отменено.

38-летнее правление Юстиниана (527–565) было переломным периодом ранневизантийской истории. Придя к власти в условиях социального кризиса, император начал с попыток насильно утвердить религиозное единство империи. Его весьма умеренную реформаторскую политику оборвало Восстание Ника (532) – уникальное и вместе с тем характерное для ранневизантийской эпохи городское по форме движение. В нем сфокусировался весь накал социальных противоречий в стране. Восстание было жестоко подавлено. Юстинианом была осуществлена серия административных реформ. Из римского законодательства он воспринял ряд норм, утвердив принцип незыблемости частной собственности. Свод Юстиниана ляжет в основу последующего византийского законодательства, способствовав тому, что Византия останется «правовым государством», в котором авторитет и сила закона играли огромную роль, а дальнейшем окажет сильное влияние на юриспруденцию всей средневековой Европы. В целом эпоха Юстиниана как бы подвела итог, синтезировала тенденции предшествующего развития. Известный историк Г.Л.Курбатов отмечал, что в эту эпоху были исчерпаны все серьезные возможности реформ во всех сферах жизни ранневизантийского общества – социальной, политической, идеологической. В течение 32 из 38 лет правления Юстиниана Византия вела изнурительные войны – в Северной Африке, Италии, с Ираном и пр.; на Балканах ей пришлось отражать натиск гуннов и славян, и надежды Юстиниана на стабилизацию положения империи окончились крахом.

Известных успехов в укреплении центральной власти достиг Ираклий (610–641). Правда, восточные провинции с преобладающим негреческим населением были утрачены, и теперь его власть простиралась преимущественно на греческие или эллинизированные территории. Ираклий принял древний греческий титул «василевс» вместо латинского «император». Статус правителя империи уже не связывался с идеей выборности государя, как представителя интересов всех подданных, как главная должность в империи (магистрат). Император стал средневековым монархом. Одновременно был совершен перевод всего государственного дело- и судопроизводства с латинского на греческий язык. Тяжелое внешнеполитическое положение империи требовало концентрации власти на местах, и «принцип разделения» властей стал сходить с политической арены. Радикальные перемены начались в структуре провинциального управления, изменились границы провинций, вся полнота власти военной и гражданской вручалась теперь императорам наместнику – стратигу (военачальнику). Стратиг получил власть над судьями и чиновниками фиска провинции, а сама провинция стала называться «фема» (ранее так назывался отряд местного войска).

В сложной военной обстановке 7 в. неизменно возрастала роль армии. Со становлением фемного строя утрачивали свое значение наемные войска. Фемный строй опирался на деревню, свободные крестьяне-стратиоты становились главной военной силой страны. Они были занесены в стратиотские списки-каталоги, получали определенные привилегии в отношении налогов и повинностей. За ними были закреплены земельные участки, которые были неотчуждаемы, но могли передаваться по наследству при условии продолжения несения военной службы. С распространением фемной системы восстановление власти империи в провинциях ускорилось. Свободное крестьянство превращалось в налогоплательщиков казны, в воинов фемного ополчения. Государство, испытывавшее острую нужду в деньгах, во многом освобождалось от обязанности содержать армию, хотя стратиоты получали определенное жалование.

Первые фемы возникли в Малой Азии (Опсикий, Анатолик, Армениак). С конца 7 до начала 9 в. они образовались и на Балканах: Фракия, Эллада, Македония, Пелопоннес, а также, вероятно, Фессалоника-Диррахий. Итак, Малая Азия стала «колыбелью средневековой Византии». Именно здесь в условиях острой военной необходимости раньше всего сложился и оформился фемный строй, родилось стратиотское крестьянское сословие, укрепившее и поднявшее общественно-политическое значение деревни. В конце 7–8 в. десятки тысяч покоренных силой и подчинившихся добровольно славянских семей были переселены на северо-запад Малой Азии (в Вифинию), наделены землей на условиях несения военной службы, их делали налогоплательщиками казны. В качестве основных территориальных подразделений фемы уже все более отчетливо выступают военные округа, турмы, а не провинциальные города, как прежде. В Малой Азии из числа фемных командиров начался формироваться будущий феодальный господствующий класс Византии. К середине 9 в. фемный строй утвердился во всей территории империи. Новая организация военных сил и управления позволила империи отражать натиск врагов и перейти к возвращению потерянных земель.

Но фемный строй, как позднее обнаружилось таил в себе опасность для центральной власти: стратиги, обретя огромную власть, старались ускользнуть из-под контроля центра. Они вели даже войны друг с другом. Поэтому императоры стали дробить крупные фемы, вызывая этим недовольство стратигов, на гребне которого к власти пришел стратиг фемы Анатолик Лев III Исавр (717–741).

Льву III и другим императорам-иконоборцам, которым удалось, поборов центробежные тенденции, надолго превратить церковь и военно-административную систему фемного управления в опору своего трона, принадлежит исключительное место в укреплении императорской власти. Они, прежде всего, подчинили своему влиянию церковь, присвоив себе право решающего голоса при выборах патриарха и при принятии важнейших церковных догматов на вселенских соборах. Непокорных патриархов низлагали, ссылали, лишали трона также и римских наместников, пока те не оказались с середины 8 столетия под протекторатом Франкского государства. Иконоборчество внесло свой вклад в разлад с Западом, послужив завязкой будущей драмы разделения церквей. Императоры-иконоборцы возродили и упрочили культ императорской власти. Те же цели преследовала политика возобновления римского судопроизводства и возрождения пережившего глубокий упадок в 7 в. римского права. Эклога (726) резко повысила ответственность чиновников перед законом и государством и установила смертную казнь за всякое выступление против императора и державы.

В последний четверти 8 в. основные цели иконоборчества были достигнуты: подорвано материальное положение оппозиционного духовенства, его имущество и земли были конфискованы, многие монастыри закрыты, крупные центры сепаратизма разгромлены, фемная знать подчинена престолу. Ранее же стратиги добивались полной независимости от Константинополя, и таким образом возник конфликт двух основных группировок господствующего класса, военной аристократии и гражданской власти, за политическое преобладание в государстве. Как отмечает исследователь Византии Г.Г.Литаврин, «это была борьба за два различных пути развития феодальных отношений: столичная бюрократия, распоряжавшаяся средствами казначейства, стремилась ограничить рост крупного землевладения, усилить податной гнет, тогда как фемная знать видела перспективы своего усиления во всемерном развитии частновладельческих форм эксплуатации. Соперничество «полководцев» и «бюрократии» стоит на столетия стержнем внутренней политической жизни империи…».

Иконоборческая политика утратила свою остроту во второй четверти 9 в., поскольку дальнейший конфликт с церковью грозил ослаблением позиций господствующего класса. В 812–823 Константинополь осадил узурпатор Фома Славянин, его поддержали знатные иконопочитатели, некоторые стратиги Малой Азии и часть славян на Балканах. Восстание было подавлено, оно отрезвляюще подействовало на правящие круги. VII Вселенский собор (787) осудил иконоборчество, а в 843 иконопочитание было восстановлено, победило стремление к централизации власти. Немало сил потребовала и борьба с приверженцами дуалистической павликианской ереси. На востоке Малой Азии они создали своеобразное государство с центром в городе Тефрика. В 879 этот город был взят правительственными войсками.

Византия во второй половине 9–11 в.

Укрепление могущества императорской власти предопределило пути развития феодальных отношений в Византии и, соответственно, характер ее политической системы. На три столетия централизованная эксплуатация стала основным источником материальных средств. Служба крестьян-стратиотов в фемном ополчении по крайней мере на два века осталась фундаментом военного могущества Византии.

Наступление зрелого феодализма исследователи датируют концом 11 или даже рубежом 11–12 в. Формирование крупного частного землевладения приходится на вторую половину 9–10 в., процесс разорения крестьянства усилился в неурожайные годы 927/928. Крестьяне разорялись и продавали свою землю за бесценок динатам, становясь их держателями-париками. Все это резко уменьшило доходы фиска, ослабило фемное ополчение. С 920 и до 1020 императоры, обеспокоенные массовым уменьшением доходов, издали серию указов-новелл в защиту крестьян землевладельцев. Они известны как «законодательство императоров Македонской династии (867–1056)». Крестьянам предоставлялось предпочтительное право на покупку земли. Законодательство, прежде всего, имело в виду интересы казначейства. Общинники-односельчане обязаны были уплачивать налоги (круговой порукой) за заброшенные крестьянские участки. Запустевшие земли общин распродавались или отдавались в аренду.

11–12 вв.

Сглаживаются различия между разными категориями крестьян. С середины 11 в. растет условное землевладением. Еще в 10 в. императоры жаловали светской и духовной знати так называемые «невещные права», состоявшие в передаче права сбора в свою пользу государственных налогов с определенной территории на установленный срок или пожизненно. Эти пожалования назывались солемниями или прониями. Пронии предусматривали в 11 в. несения со стороны их получателя военной службы в пользу государства. В 12 в. прония обнаруживает тенденцию к превращению в наследственную, а затем и безусловную собственность.

В ряде районов Малой Азии в канун IV крестового похода сложились комплексы обширных владений, фактически независимых от Константинополя. Оформление вотчины, а затем ее имущественных привилегий совершалось в Византии замедленными темпами. Налоговый иммунитет представлялся как исключительная льгота, в империи не сложилась иерархическая структура земельной собственности, не получила развитие и система вассально-личных отношений.

Город.

Новый подъем византийских городов достиг своего апогея в 10–12 вв., причем охватил не только столицу Константинополь, но некоторые провинциальные города – Никею, Смирну, Эфес, Трапезунд. Византийское купечество развернуло широкую международную торговлю. Ремесленники столицы получали крупные заказы от императорского дворца, высшего духовенства, чиновничества. В 10 в. был составлен городской устав – Книга Эпарха . Она регламентировала деятельность основных ремесленных и торговых корпораций.

Постоянное вмешательство государства в деятельность корпораций стало тормозом их дальнейшего развития. Особенно жестокий удар по византийскому ремеслу и торговле нанесли непомерно высокие налоги и предоставление льгот в торговле итальянским республикам. Признаки упадка обнаружились в Константинополе: засилье в его экономике итальянцев росло. К концу 12 в. само снабжение столицы империи продовольствием оказалось в основном в руках итальянских купцов. В провинциальных городах эта конкуренция ощущалась слабо, но зато такие города все более попадали под власть крупных феодалов.

Средневековое византийское государство

сложилось в своих важнейших чертах как феодальная монархия к началу 10 в. при Льве VI Мудром (886–912) и Константине II Багрянородном (913–959). В правление императоров Македонской династии (867–1025) империя достигла необычайного могущества, которого она никогда не знала в последующем.

С 9 в. начинаются первые активные контакты Киевской Руси с Византией. Начиная с 860 они способствовали установлению стабильных торговых отношений. Вероятно, к этому времени относится начало христианизации Руси. Договоры 907–911 открыли ей постоянную дорогу на константинопольский рынок. В 946 состоялось посольство княгини Ольги в Константинополь, оно сыграло немалую роль в развитии торгово-денежных отношений и распространения христианства на Руси. Однако при князе Святославе активные торгово-военные политические отношения сменились длительной полосой военных конфликтов. Святославу не удалось закрепиться на Дунае, но и в дальнейшем Византия продолжала торговать с Русью и неоднократно прибегала к ее военной помощи. Следствием этих контактов стал брак Анны, сестры византийского императора Василия II, с князем Владимиром, довершивший принятие христианства в качестве государственной религии Руси (988/989). Это событие ввело Русь в ряды крупнейших христианских государств Европы. На Руси распространилась славянская письменность, ввозились богословские книги, предметы культа и т.д. Экономические и церковные связи Византии и Руси продолжали развиваться и упрочиваться в 11–12 в.

В правление династии Комнинов (1081–1185) имел место новый временный подъем византийского государства. Комнины одержали крупные победы над турками-сельджуками в Малой Азии и вели активную политику на Западе. Упадок византийского государства остро проявился лишь в конце 12 в.

Организация государственной администрации и управления империей в 10 – сер. 12 в. также претерпела серьезные изменения. Шло активное приспособление норм юстиниановского права к новым условиям (сборники Исагога , Прохирон , Василики и издание новых законов.) Синклит, или совет высшей знати при василевсе, генетически тесно связанный с позднеримским сенатом, был в целом послушным орудием его власти.

Формирование персонала важнейших органов управления целиком определялось волей императора. При Льве VI была приведена в систему иерархия чинов и титулов. Она служила одним из важнейших рычагов усиления императорской власти.

Власть императора была отнюдь не беспредельной, зачастую весьма непрочной. Во-первых, она не была наследственной; обожествлялся императорский трон, место василевса в обществе, его ранг, а не сама его личностью и не династия. В Византии рано утвердился обычай соправительства: правящий василевс спешил при жизни короновать своего наследника. Во-вторых, засилье временщиков расстраивало управление в центре и на местах. Падал авторитет стратига. Снова происходило разделение военной и гражданской власти. Главенство в провинции переходило к судье-претору, стратиги становились начальниками мелких крепостей, высшую военную власть представлял глава тагмы – отряда профессиональных наемников. Но в конце 12 в. еще имелся значительный слой свободного крестьянства, постепенно происходили изменения в армии.

Никифор II Фока (963–969) выделил из массы стратигов их состоятельную верхушку, из которой сформировал тяжеловооруженную кавалерию. Менее состоятельные были обязаны служить в пехоте, во флоте, в обозе. С 11 в. обязанность личной службы заменялась денежной компенсацией. На полученные средства содержалось наемное войско. Пришел в упадок флот армии. Империя стала зависеть от помощи флота итальянцев.

Положение дел в армии отражало перипетии политической борьбы внутри господствующего класса. С конца 10 в. полководцы стремились вырвать власть у усилившейся бюрократии. Эпизодически представители военной группировки захватывали власть в средине 11 в. В 1081 мятежный полководец Алексей I Комнин (1081–1118) занял престол.

На этом эпоха чиновной знати завершилась, усилился процесс оформления замкнутого сословия крупнейших феодалов. Главную социальную опору Комнинов составляла уже крупная провинциальная землевладельческая знать. Был сокращен штат чиновников в центре и в провинциях. Однако Комнины лишь на время упрочили византийское государство, но не им удалось предотвратить феодальный упадок.

Экономика Византии в 11 в. находилась на подъеме, однако ее социально-политическая структура оказалась в кризисе старой формы византийской государственности. Выходу из кризиса способствовала эволюция второй половины 11 в. – рост феодального землевладения, превращение основной массы крестьянства в феодально-эксплуатируемое, консолидация господствующего класса. Но крестьянская часть войска, разорявшиеся стратиоты, уже не была серьезной военной силой даже в сочетании с ударными феодальными отрядами и наемниками, она становилась обузой в военных действиях. Крестьянская часть была все более ненадежной, что придавало решающую роль полководцам и верхушке армии, открывало дорогу для их мятежей и восстаний.

С Алексеем Комниным к власти пришла не просто династия Комнинов. К власти пришел целый клан военно-аристократических фамилий, уже с 11 в. связанных родственными и дружественными узами. Комниновский клан оттеснил от управления страной гражданскую знать. Ее значение и влияние на политические судьбы страны было снижено, управление все больше сосредоточивалось во дворце, при дворе. Роль синклита как главного органа гражданского управления упала. Родовитость становится эталоном знатности.

Раздача проний позволяла не только укрепить, упрочить господство комниновского клана. Прониями была удовлетворена и часть гражданской знати. С развитием института проний государство создало фактически уже чисто феодальную армию. Вопрос о том, насколько при Комнинах выросло мелкое и среднее феодальное землевладение, является спорным. Трудно сказать почему, но правительство Комнинов делало значительный упор на привлечение в византийскую армию иностранцев, в том числе и путем раздачи им проний. Так в Византии появилось значительное количество западных феодальных фамилий Самостоятельность патриархов, пытавшихся в 11 в. выступать в качестве своего рода «третьей силы», была подавлена.

Утверждая господство своего клана, Комнины помогали феодалам обеспечить спокойную эксплуатацию крестьянства. Уже начало правления Алексея было отмечено беспощадным подавлением народно-еретических движений. Наиболее упорных еретиков и бунтарей сжигали. Церковь также активизировала свою борьбу с ересями.

Феодальное хозяйство в Византии переживает подъем. Причем уже в 12 в. был заметен перевес частновладельческих форм эксплуатации над централизованными. Феодальное хозяйство давало все больше товарной продукции (урожайность – сам-пятнадцать, сам-двадцать). Объем товарно-денежных отношений возрос в 12 в. в 5 раз по сравнению с 11 в.

В крупных провинциальных центрах развивались производства, аналогичные константинопольским (Афины, Коринф, Никея, Смирна, Эфес), что больно ударило по столичному производству. Провинциальные города выходили на прямые связи с итальянским купечеством. Но в 12 в. Византия уже теряет монополию торговли не только в западной, но и в восточной части Средиземноморья.

Политика Комнинов в отношении итальянских городов-государств целиком определялась интересами клана. Более всего от нее страдало константинопольское торгово-ремесленное население и купечество. Государство в 12 в. получило немалые доходы от оживления городской жизни. Византийское казначейство не испытывало, несмотря на активнейшую внешнюю политику и огромные военные расходы, а также затраты на содержание пышного двора, острой нужды в деньгах на протяжении значительной части 12 столетия. Помимо организации дорогостоящих экспедиций, императоры в 12 в. вели большое военное строительство, имели неплохой флот.

Подъем византийских городов в 12 в. оказался кратковременным и незавершенным. Возрастал лишь ложившийся на крестьянское хозяйство гнет. Государство, дававшее феодалам те или иные льготы и привилегии, увеличивавшие их власть над крестьянами, фактически не стремилось к существенному сокращению государственных поборов. Налог телос, ставший основной государственной податью, не учитывал индивидуальные возможности крестьянского хозяйства, имел тенденцию к превращению в унифицированный налог типа подворного или подымного. Состояние внутреннего, городского рынка во второй половине 12 в. начало замедляться в связи со снижением покупательной способности крестьян. Это обрекало многие массовые ремесла на застой.

Усилившаяся в последней четверти 12 в. пауперизация и люмпен-пролетаризация части городского населения особенно остро проявилась в Константинополе. Уже в это время начинает сказываться на его положении усиливавшийся ввоз в Византию более дешевых итальянских товаров массового спроса. Все это накаляло социальную обстановку в Константинополе, приводило к массовым антилатинским, антиитальянским выступлениям. В провинциальных городах также начинают проявляться черты известного их экономического упадка. Византийское монашество активно умножалось не только за счет сельского населения, но и торгово-ремесленного. В византийских городах 11–12 вв. не сложилось торгово-ремесленных объединений типа западноевропейских цехов, ремесленники не играли самостоятельной роли в общественной жизни города.

К византийским городам вряд ли можно применить термины «самоуправление» и «автономия», ибо они подразумевают административную автономию. В грамотах византийских императоров городам речь идет о податных и отчасти судебных привилегиях, в принципе учитывающих интересы даже не всей городской общины, а отдельных групп ее населения. Не известно, боролось ли городское торгово-ремесленное население за «свою» собственную автономию, отдельно от феодалов, но факт остается фактом – те элементы ее, которые укрепились в Византии, ставили во главе их феодалов. В то время как в Италии феодальный класс дробился и образовывал слой городских феодалов, оказывавшийся союзником сословия горожан, в Византии элементы городского самоуправления были только отражением закрепления власти феодалов над городами. Нередко в городах власть находилась в руках 2–3 феодальных фамилий. Если в Византии 11–12 вв. намечались какие-либо тенденции к возникновению элементов городского (бюргерского) самоуправления, то во второй половине – конце 12 в. они оказались прерванными – и навсегда.

Таким образом, в итоге развития византийского города в 11–12 вв. в Византии, в отличие от Западной Европы, не сложилось ни крепкой городской общины, ни мощного самостоятельного движения горожан, ни развитого городского самоуправления и даже его элементов. Византийские ремесленники и купцы были отстранены от участия в официальной политической жизни и в городском управлении.

Падение могущества Византии в последней четверти 12 в. было связано с углублением процессов укрепления византийского феодализма. С формированием местного рынка неизбежно усиливалась борьба тенденций децентрализации и централизации, нарастание которой характеризует эволюцию политических отношений в Византии 12 столетия. Комнины весьма решительно стали на путь развития условного феодального землевладения, не забывая и о своем собственном семейном феодальном могуществе. Они раздавали феодалам податные и судебные привилегии, тем самым увеличивая объем частновладельческой эксплуатации крестьян и их реальную зависимость от феодалов. Однако стоявший у власти клан отнюдь не желал отказываться и от централизованных доходов. Поэтому с сокращением собираемости налогов государственный податной гнет усиливался, что вызывало резкое недовольство крестьянства. Комнины не поддерживали тенденций по превращению проний в условные, но наследственные владения, к чему активно стремилась все возраставшая часть прониаров.

Клубок противоречий, усиливавшихся в Византии в 70–90-е годы 12 в. был во многом итогом той эволюции, которую претерпело византийское общество и его господствующий класс в этом столетии. Силы гражданской знати были в достаточной степени подорваны в 11–12 вв., но она нашла себе опору в людях, недовольных политикой Комнинов, засильем и хозяйничаньем комниновского клана на местах.

Отсюда требования усилить центральную власть, упорядочить государственное управление – волна, на которой пришел к власти Андроник I Комнин (1183–1185). Массы константинопольского населения рассчитывали, что гражданское, а не военное правительство сможет эффективнее ограничить привилегии знати и иностранцев. Симпатии к гражданскому чиновничеству возрастали и с подчеркнутым аристократизмом Комнинов, в какой-то мере отмежевывавших себя от остальной части господствующего класса, их сближением с западной аристократией. Оппозиция Комнинам находила все большую поддержку как в столице, так и в провинциях, где ситуация была сложнее. В социальной структуре и составе господствующего класса в течение 12 в. произошли некоторые изменения. Если в 11 в. феодальная аристократия провинций была в основном представлена крупными военными фамилиями, крупной раннефеодальной знатью провинций, то в течение 12 в. выросла мощная провинциальная прослойка феодалов «средней руки». Она не была связана с комниновским кланом, активно участвовала в городском самоуправлении, постепенно прибирала к своим рукам власть на местах, и борьба за ослабление власти правительства в провинциях становилась одной из ее задача. Она сплачивала в этой борьбе вокруг себя местные силы, опиралась на города. У нее не было военных сил, но ее орудием становились местные военные командиры. Причем речь идет не о старых аристократических фамилиях, располагавших огромными собственными силами и могуществом, а о тех, кто мог действовать только при их поддержке. В Византии конца 12 в. стали нередкими сепаратистские выступления, уход из-под центральной власти целых областей.

Таким образом, можно говорить о несомненном расширении византийского феодального класса в 12 в. Если в 11 в. узкий круг крупнейших феодальных магнатов страны боролся за центральную власть и был с ней неразрывно связан, то в течение 12 в. вырос мощный слой провинциальных феодалов-архонтов, становившийся важным фактором действительно феодальной децентрализации.

Правившие после Андроника I императоры в какой-то мере, хотя и вынужденно, продолжали его политику. С одной стороны, они ослабили силу комниновского клана, но не решались усилить элементы централизации. Они не выражали интересы провинциалов, но последние с их помощью свалили господство комниновского клана. Они не проводили никакой целенаправленной политики против итальянцев, просто опирались на народные выступления как средство давления на них, а затем шли на уступки. В результате в государстве не происходило ни децентрализации, ни централизации управления. Все были недовольны, но никто не знал, что делать.

В империи существовало хрупкое равновесие сил, в котором любые попытки решительных действий мгновенно блокировались оппозицией. Ни одна из сторон не отваживалась на реформы, но все боролись за власть. В этих условиях авторитет Константинополя падал, провинции жили все более самостоятельной жизнью. Даже серьезные военные поражения и потери не изменили обстановку. Если Комнины могли, опираясь на объективные тенденции, сделать решительный шаг к утверждению феодальных отношений, то ситуация, сложившаяся в Византии к концу 12 в., оказывалась внутренне неразрешимой. В империи не было сил, которые могли бы решительно порвать с традициями устойчивой централизованной государственности. Последняя имела еще достаточно прочную опору в реальной жизни страны, в государственных формах эксплуатации. Поэтому в Константинополе не оказалось тех, кто мог бы решительно бороться за сохранение империи.

Комниновская эпоха сложила устойчивую военно-чиновную элиту, рассматривающую страну как своего рода «поместье» Константинополя и привыкшую не считаться с интересами населения. Ее доходы растрачивались на пышное строительство и дорогостоящие заморские кампании, при этом границы страны оказывались слабо защищенными. Комнины окончательно ликвидировали остатки фемного войска, фемной организации. Они создали боеспособную феодальную армию, способную одерживать крупные победы, ликвидировали остатки фемных флотов и создали боеспособный центральный флот. Но защита областей все более зависела теперь от центральных сил. Комнины сознательно обеспечивали в византийском войске высокий процент иностранного рыцарства, они столь же сознательно тормозили превращение проний в наследственную собственность. Императорские дарения и пожалования превращали прониаров в привилегированную верхушку армии, но положение основной массы армии было недостаточно обеспеченным и устойчивым.

В конечном счете правительству пришлось частично возродить элементы региональной военной организации, отчасти подчинив местным стратигам гражданскую администрацию. Вокруг них стала сплачиваться местная знать со своими локальными интересами, прониары и архонты, пытавшиеся упрочить право собственности на свои владения, городское население, желавшее защитить свои интересы. Все это резко отличалось от обстановки 11 в. тем, что за всеми возникавшими на местах движениями с середины 12 в. стояли мощные тенденции к феодальной децентрализации страны, оформившиеся в результате утверждения византийского феодализма, процессов складывания региональных рынков. Они выразились в появлении самостоятельных или полусамостоятельных образований на территории империи, особенно на ее окраинах, обеспечивающих защиту локальных интересов и лишь номинально подчинявшихся константинопольскому правительству. Таким стал Кипр под властью Исаака Комнина, области центральной Греции под властью Каматира и Льва Сгура, Западной Малой Азии. Шел процесс постепенного «отъединения» областей Понта-Трапезунда, где медленно укреплялась власть Гавров-Таронитов, объединивших вокруг себя местных феодалов и торгово-купеческие круги. Они стали основой будущей Трапезундской империи Великих Комнинов (1204–1461), превратившейся с захватом крестоносцами Константинополя в самостоятельное государство.

Растущая изоляция столицы была во многом учтена крестоносцами и венецианцами, видевшими реальную возможность превратить Константинополь в центр своего господства в Восточном Средиземноморье. Правление Андроника I показало, что возможности консолидации империи на новой основе были упущены. Он утвердил свою власть еще при поддержке провинций, но не оправдал их надежд и лишился ее. Разрыв провинций с Константинополем стал свершившимся фактом, провинции не пришли на помощь столице, когда ее в 1204 осадили крестоносцы. Константинопольская знать, с одной стороны, не желала расставаться со своим монопольным положением, а с другой – всячески стремилась упрочить свое собственное. Комниновская «централизация» давала возможность правительству маневрировать крупными средствами, быстро увеличивать то армию, то флот. Но эта смена необходимостей создавала колоссальные возможности для коррупции. К моменту осады военные силы Константинополя состояли в основном из наемников и были незначительны. Их невозможно было мгновенно увеличить. «Большой флот» был за ненадобностью ликвидирован. К началу осады крестоносцами византийцы смогли «поправить 20 сгнивших судов, проточенных червями». Неразумная политика константинопольского правительства накануне падения парализовала даже торгово-купеческие круги. Обедневшая масс населения ненавидела чванную и высокомерную знать. Крестоносцы 13 апреля 1204 без труда овладели городом, и измученная беспросветной нуждой беднота вместе ними громила и грабила дворцы и дома знати. Началось знаменитое «константинопольское опустошение», после которого столица империи уже не могла оправиться. На Запад хлынула «священная константинопольская добыча», но огромная часть культурного наследия Византии оказалась безвозвратно утраченной в ходе пожара при захвате города. Падение Константинополя и распад Византии не были закономерным следствием одних лишь объективных тенденций развития. Во многом это было и прямым результатом неразумной политики константинопольских властей».

Церковь

в Византии была беднее западной, священники платили налоги. Целибат в империи был с 10 в. обязательным для священнослужителей, начиная с ранга епископа. В имущественном отношении даже высшее духовенство зависело от благоволения императора и обычно послушно исполняло его волю. Высшие иерархи втягивались в междоусобия знати. С середины 10 в. они стали чаще переходить на сторону военной аристократии.

В 11–12 вв. империя была поистине страной монастырей. Основывать или одаривать монастыри стремились почти все знатные лица. Даже несмотря на оскудение казны и резкое уменьшение фонда государственных земель к концу 12 в., императоры весьма робко и редко прибегали к секуляризации церковных земель. В 11–12 вв. в внутриполитической жизни империи стала ощущаться постепенная феодализация народностей, которые стремились выйти из состава Византии и образовать независимые государства.

Таким образом, византийская феодальная монархия 11–12 в. не вполне соответствует ее социально-экономической структуре. Кризис императорской власти не был до конца преодолен к началу 13 в. В то же время упадок государства не был следствием упадка византийской экономики. Причина состояла в том, что социально-экономическое и общественное развитие приходило в неразрешимое противоречие с косными, традиционными формами государственного управления, которые лишь частично были приспособлены к новых условиям.

Кризис конца 12 в. усилил процесс децентрализации Византии, способствовал ее завоеванию. В последней четверти 12 в. Византия были утратила Ионийские острова, Кипр, в ходе 4 крестового похода начался систематический захват ее территорий. 13 апреля 1204 крестоносцы захватили и разграбили Константинополь. На развалинах Византии в 1204 возникло новое, искусственно созданное государство, в которое вошли земли, протянувшиеся от Ионийского до Черного моря, принадлежащие западноевропейским рыцарям. Их назвали Латинской Романией, в нее вошли Латинская империя со столицей в Константинополе и государства «франков» на Балканах, владения Венецианской республики, колонии и фактории генуэзцев, территории, принадлежавшие духовно-рыцарскому ордену госпитальеров (иоаннитов; Родос и острова Додеканеса (1306–1422). Но крестоносцам не удалось осуществить план захвата всех земель, принадлежащих Византии. В северо-западной части Малой Азии возникло самостоятельное греческое государство – Никейская империя, в Южном Причерноморье – Трапезундская империя, на западе Балкан – Эпирское государство. Они считали себя наследниками Византии и стремились к ее воссоединению.

Культурное, языковое и религиозное единство, исторические традиции обусловили наличие тенденций к объединению Византии. Ведущая роль в борьбе против Латинской империи сыграла Никейская империя. Это было одно из наиболее сильных греческих государств. Ее правители, опираясь на мелких и средних землевладельцев и города, сумели в 1261 году изгнать латинян из Константинополя. Латинская империя прекратила свое существование, но и восстановленная Византия была лишь подобием прежней мощной державы. Теперь она включала в себя западную часть Малой Азии, часть Фракии и Македонии, острова в Эгейском море и ряд крепостей на Пелопоннесе. Внешнеполитическая обстановка и центробежные силы, слабость и отсутствие единства в городском сословии затрудняли попытки к дальнейшемуобъединению. Династия Палеологов не вступила на путь решительной борьбы против крупных феодалов, опасаясь активности народных масс, она предпочитала династические браки, феодальные войны с использованием иностранных наемников. Внешнеполитическое положение Византии оказалось крайне затруднительным, со стороны Запада не прекращались попытки воссоздать Латинскую империю и распространить на Византию власть римского папы; усилилось экономическое и военное давление со стороны Венеции и Генуи. Атаки сербов с северо-запада и турок с Востока становились все успешнее. Византийские императоры стремились получить военную помощь путем подчинения греческой церкви папе (Лионская уния, Флорентийская уния), однако засилье итальянского торгового капитала и западных феодалов было настолько ненавистно населению, что правительство не смогло заставить народ признать унию.

В этот период господство крупного светского и церковного феодального землевладения еще более упрочилось. Прония вновь приобретает форму наследственного условного владения, расширяются иммунитетные привилегии феодалов. Кроме пожалованного налогового иммунитета, они все чаще приобретают административный и судебный иммунитет. Государство по-прежнему определяло размеры публично-правовой ренты с крестьян, которую оно передавало феодалам. Ее основу составлял налог с дома, с земли, с упряжки скота. На всю общину распространялись налоги: десятина скота и пастбищные сборы. Зависимые крестьяне (парики) несли и частноправовые повинности в пользу феодала, причем они регулировались не государством, а обычаями. Барщина составляла в среднем 24 дня в году. В 14–15 в. она все чаще превращались в денежные платежи. Очень существенными были денежные и натуральные сборы в пользу феодала. Византийская община превратилась в элемент вотчинной организации. В стране росла товарность сельского хозяйства, но продавцами на внешних рынках выступали светские феодалы и монастыри, которые извлекали большие выгоды из этой торговли, усилилась имущественная дифференциация крестьянства. Крестьяне все больше превращались в безземельных и малоземельных, они становились наемными работниками, арендаторами чужой земли. Укрепление вотчинного хозяйства способствовало развитию в деревне ремесленного производства. Поздневизантийский город не обладал монополией изготовления и сбыта ремесленной продукции.

Для Византии 13–15 вв. был характерен возрастающий упадок городской жизни. Латинское завоевание нанесло тяжелый удар экономике византийского города. Конкуренция итальянцев, развитие ростовщичества в городах приводило к обеднению и разорению широких слоев византийских ремесленников, которые пополняли ряды городского плебса. Значительная часть внешней торговли государства сосредоточилась в руках генуэзских, венецианских, пизанских и других западноевропейских купцов. Торговые фактории иностранцев находились в важнейших пунктах империи (Фессалонике, Адрианополе, почти во всех городах Пелопоннеса и т.д.). В 14–15 вв. на Черном и Эгейском морях господствовали корабли генуэзцев и венецианцев, а некогда могущественный флот Византии пришел в упадок.

Особенно заметно проявился упадок городской жизни в Константинополе, там целые кварталы были в запустении, но и в Константинополе экономическая жизнь полностью не заглохла, а временами оживлялась. Более благоприятным было положение крупных портовых городов (Трапезунд, в котором существовал союз местных феодалов и торгово-промышленной верхушки). Они принимали участие и в международной и местной торговле. Большинство средних и мелких городов превращались в центры местного обмена товарами ремесленного производства. Они, будучи резиденциями крупных феодалов, являлись также церковно-административными центрами.

К началу 14 в. большая часть Малой Азии была захвачена турками-османами. В 1320–1328 в Византии вспыхнула междоусобная война между императором Андроником II и его внуком Андроником III, стремившимся захватить престол. Победа Андроника III еще более усилила феодальную знать и центробежные силы. В 20–30-е 14 в. Византия вела изнурительные войны с Болгарией и Сербией.

Решающим периодом явились 40-е 14 в., когда в ходе борьбы двух клик за власть разгорелось крестьянское движение. Встав на сторону «законной» династии, оно стало громить имения мятежных феодалов, возглавлявшихся Иоанном Кантакузином. Правительство Иоанна Апокавка и патриарха Иоанна поначалу проводило решительную политику, резко выступив как против сепаратистки настроенной аристократии (и прибегая при этом к конфискации имений непокорных), так и против мистической идеологии исихастов. Горожане Фессалоник поддержали Апокавка. Движение возглавила партия зилотов, программа которой вскоре приняла антифеодальный характер. Но активность масс испугала константинопольское правительство, которое не решилось использовать шанс, какой давало ему народное движение. Апокавк в 1343 был убит, борьба правительства против мятежных феодалов фактически прекратилась. В Фессалониках положение обострилось в результате перехода городской знати (архонтов) на сторону Кантакузина. Выступивший плебс истребил большую часть городской знати. Однако движение, потеряв связь с центральным правительством, осталось локальным по своему характеру и было подавлено.

Это крупнейшее городское движение поздней Византии было последней попыткой торгово-ремесленных кругов противостоять засилью феодалов. Слабость городов, отсутствие сплоченного городского патрициата, социальной организации ремесленных цехов, традиций самоуправления предопределили их поражение. В 1348–1352 Византия проиграла войну с генуэзцами. Черноморская торговля и даже снабжение Константинополя хлебом оказались сосредоточенными в руках итальянцев.

Византия была обессилена и не могла противиться натиску турок, которые овладели Фракией. Теперь в состав Византии входили Константинополь с округой, Фессалоники и часть Греции. Поражение сербов от турок у Марицы в 1371 фактически сделало византийского императора вассалом турецкого султана. Византийские феодалы шли на компромисс с иноземными завоевателями, чтобы сохранить свои права на эксплуатацию местного населения. Византийские торговые города, в том числе Константинополь, видели своего основного врага в итальянцах, недооценивая турецкую опасность, даже рассчитывали с помощью турок уничтожить засилье иностранного торгового капитала. Отчаянная попытка населения Фессалоники в 1383–1387 бороться против турецкого владычества на Балканах окончилась неудачей. Итальянское купечество также недооценивало реальной опасности турецкого завоевания. Разгром турок Тимуром при Анкаре в 1402 помог Византии временно восстановить независимость, но византийцы и южнославянские феодалы не сумели использовать ослабление турок, и в 1453 Константинополь был захвачен Мехмедом II. Затем пали и остальные греческие территории (Морея – 1460, Трапезунд – 1461). Византийская империя прекратила свое существование.

СПб, 1997
Каждан А. П. Византийская культура. СПб, 1997
Васильев А. А. История византийской империи. СПб, 1998
Карпов С.П. Латинская Романия. СПБ, 2000
Кучма В. В. Военная организация Византийской империи. СПб, 2001
Шукуров Р. М. Великие Комнины и Восток (1204–1461 ). СПб, 2001
Скабалонович Н. А. Византийская государство и церковь в IX веке. Тт. 1–2. СПб, 2004
Соколов И. И. Лекции по истории Греко-восточной церкви. Тт. 1–2. СПб., 2005

Византийское государство оформилось в результате отделения восточной части Римской империи в конце IV в. н.э. Оно просуществовало свыше тысячи лет, вплоть до разгрома в 1453 г. ее столицы Константинополя в ходе ту­рецкого нашествия.

Развитие Византийского государства, отличавшееся самобытностью, прошло несколько этапов. Первый этап (IV - середина VII в.) был периодом разложения рабовладель­ческого строя, зарождения в недрах византийского обще­ства элементов раннефеодальных отношений. Государство этого периода представляло централизованную монархию с развитым военно-бюрократическим аппаратом, но с не­которыми ограничениями власти императора. Второй этап (с конца VII до конца XII в.) был периодом формирования феодальных порядков. В это время государство приобрета­ет законченные черты своеобразной формы неограничен­ной монархии, отличной от деспотических монархий Вос­тока и монархий феодального Запада. Императорская власть в Византии достигает наивысшего уровня. Наконец, на тре­тьем этапе (XIII-XV вв.) происходит углубление полити­ческого кризиса византийского общества, вызванного уси­лением процесса его феодализации в условиях нарастания турецкой военной агрессии. Этот период характеризуется резким ослаблением византийского государства и его фак­тическим распадом в XIII-XIV вв., что привело его в XV в. к гибели.

Византия оказала значительное влияние на полити­ческое развитие народов Южной и Восточной Европы, а также Закавказья. Она долгое время была хранителем и проводником государственно-правового наследия антично­сти. Восприятие феодальными государствами Болгарии, Сербии, Киевской Руси и Грузии обширного культурного наследия Византийского государства способствовало их прогрессивному развитию.

Общественный строй. Специфические черты развития византийского средневекового общества проявляются уже на первом этапе его развития. Процесс разложения рабов­ладельческих порядков носил в Византии замедленный ха­рактер. Относительно высокий уровень развития товарно-денежных отношений, длительное сохранение сильных экономических и политических позиций многочисленных византийских городов (Антиохии, Александрии, Дамаска, Константинополя и др.) содействовали политической ста­бильности Византии и сдерживали процесс распада рабов­ладельческого строя.

Господствующий класс Византии IV-VII вв. был нео­днороден. Ведущие экономические и социальные позиции в Византии занимали старая сенаторская аристократия и провинциальная знать, базу господства которых составля­ла крупная частная собственность на землю рабовладель­ческого типа. Наряду с ними высокое место в социальной структуре византийского общества занимала городская муниципальная верхушка крупных городов империи, осо­бенно столицы - Константинополя.

Состав эксплуатируемой части византийского общества также отличался значительной разнородностью. На низшей ступени социальной лестницы находились рабы. Их право­вое положение, определяемое нормами позднеримского права, резко отличалось от положения различных катего­рий свободных. К последним относились прежде всего сво­бодные крестьяне-землевладельцы. Сохранение в IV-VI вв. свободного крестьянства - важная особенность обществен­ного строя Византии. Свободные крестьяне жили соседс­кими общинами и обладали правом частной собственности на землю. Они эксплуатировались непосредственно Визан­тийским государством: уплачивали поземельную подать и несли разного рода тяжелые имущественные и личные повинности. Широко использовалась в Византии этого пе­риода и позднеримская форма эксплуатации крестьян - колонат. Византийское -законодательство разделяло коло­нов на свободных и "приписных". Вынужденные арендо­вать землю у крупных землевладельцев, колоны находи­лись в зависимом от своих господ положении. Особенно тя­желым было положение "приписных" колонов: они были прикреплены к земле. Свободные и- "приписные" колоны несли повинности как в пользу своих господ, так и в пользу государства. Положение обеих категорий византийских ко­лонов резко ухудшается в VI в.

Общественный строй Византии претерпевает серьез­ные изменения в ходе острейшего политического и соци­ального кризиса конца VI - первой половины VII в. Араб­ское нашествие-вторжение варваров, сопровождаемые их массовым оседанием на территории империи, разрушение и упадок многих городов, ускорили ломку рабовладельчес­ких и образование феодальных порядков в Византии. В вой­нах и социальных столкновениях погибла значительная часть представителей тех социальных групп, которые господство­вали в Византии в предшествующем периоде. Вместе с тем сохранение государственных форм собственности, общин­ного землевладения и огромная распространенность нео­граниченной частной собственности на землю и в последу­ющие века серьезно замедляли формирование новой фео­дальной собственности и, кроме того, развитие эксплуата­ции византийского крестьянства.

Только к Х в. возобладала тенденция к созданию фео­дальной сеньориальной системы, основанной на труде за­висимого от земельных магнатов крестьянства при сохра­нении, однако, контроля со стороны государства. Основ­ные же формы феодального землевладения -"условные земельные пожалования в виде пронии, арифмоса - ут­верждаются еще позже, в XI-XII вв. Так, наиболее изве­стный феодальный институт - прения, расцвет которого приходится на XII-XIII вв., представлял собой различные виды земельных пожалований прониару от государства на условиях несения службы, обычно на время жизни прони-ара или императора.

Замедленный характер развития феодальных отноше­ний определил особенности социального состава господству­ющего класса византийского общества на втором этапе его развития. Господствующий класс в это время состоял из разнородных социальных слоев: сановных светских и цер­ковных чинов, местной военно-служилой знати и общинной верхушки, выделившейся из зажиточного крестьянства. Все эти силы долгое время не были консолидированы и не скла­дывались в замкнутые сословия. Наследственная вассально-сеньориальная система, характерная для развитого фе­одального строя, начинает складываться в Византии толь­ко к XI-XII вв. Незавершенность развития феодального сеньориального строя обусловила относительную слабость византийской землевладельческой знати. Ведущее место в структуре господствующего класса Византии принадлежа­ло столичной знати и высшему чиновничеству империи, остро соперничающим с военно-землевладельческой про­винциальной знатью.

И во втором периоде развития Византийского госу­дарства сохранялись многочисленные различия в правовом положении отдельных слоев трудового населения. В Визан­тии формирование класса феодально-зависимого кресть­янства растянулось на длительное время. В империи по-прежнему сохранялась значительная категория свободных крестьян-общинников, а также особая прослойка государ­ственных крестьян, сидевших на землях, принадлежавших казне и императору. Обе эти категории крестьян эксплуа­тировались главным образом в централизованной форме посредством государственной налоговой системы. Податные крестьяне, сидящие на государственных землях, факти­чески становятся в это время крепостными: приписывают­ся к казне и теряют свободу передвижения. Они должны были платить канон - поземельный налог, подушный на­лог, государственную хлебную ренту, налог на скот. Осо­бенно разорительной для крестьян-общинников стала обя­занность уплачивать налоги за выморочные и брошенные земли соседей.

С XI-XII вв. идет неуклонный рост числа частновла­дельческих крестьян за счет крестьян свободных и даже государственных, что свидетельствует о формировании в Византии землевладения феодального типа. Частновладель­ческие византийские крестьяне именовались париками. Они не имели права собственности на землю и рассматривались как наследственные держатели своих наделов, были обя­заны выплачивать господину ренту в отработочной, нату­ральной, денежной формах. В отличие от государственных крестьян они не были прикреплены к земле вплоть до XIII- XIV вв.

Низшее положение в византийском обществе, как и ранее, занимали рабы. Длительное сохранение рабовладе­ния составляло характерную черту общественного строя Византии. Рабский труд широко использовался в домаш­нем хозяйстве византийской знати. Слуги - рабы констан­тинопольских вельмож исчислялись сотнями. В Х-XI вв. социальное положение византийских рабов несколько улуч­шается, они, например, получают право заключать цер­ковный брак. Пресекается обращение свободных в рабство. Рабов нередко переводят на положение париков. В XI-XII вв. усилилась тенденция к стиранию граней между рабами и другими категориями эксплуатируемых классов Византии.

Государственный строй. Византийское государство IV-VII вв. унаследовало, с теми или иными особенностя­ми, основные черты государственного строя позднеримской империи. Во главе государства стоял император, на­следник власти римских цезарей. Он обладал всей полнотой законодательной, судебной и исполнительной власти и яв­лялся верховным покровителем и защитником христианс­кой церкви. Византийская православная церковь играла огромную роль в укреплении авторитета императора.

Именно церковь разработала и освятила официальную доктрину божественного происхождения императорской власти и проповедовала единение государства и церкви, духовной и мирской власти (их симфонию). В отличие от католической (западной) византийская церковь в гораздо большей мере экономически и политически зависела от императора, так как существовала в условиях мощного централизованного государства.

Ранневизантийская церковь была прямо подчинена императору. Наиболее полновластно вмешивался в руко­водство делами церкви император Юстиниан I, нередко обращавшийся с высшими церковными иерархами (еписко­пами и патриархами) как со своими чиновниками.

Власть византийского императора в IV-VII вв. не была произвольной. При всей широте полномочий императора она умерялась необходимостью следовать "общим законам" им­перии и особенно отсутствием принципа наследственности престола. Новый византийский император избирался сена­том, "народом Константинополя" и армией, роль которой в избрании императора Византии неуклонно падала.

Важным фактором политической жизни Византийско­го государства этого времени было одобрение кандидату­ры императора "народом Константинополя". Еще в IV в. императорским указом "народу Константинополя" - раз­личным социальным слоям и группировкам населения сто­лицы, собиравшимся на константинопольском ипподроме, было предоставлено право выражать просьбы и предъявлять императору требования. На этой основе в Византии возникли особые политические организации - так назы­ваемые городские партии (димы). Социальную опору двух наиболее крупных димов - они назывались "голубые" и "зеленые" - составляли различные группировки господ­ствующего класса. Первых поддерживала сенаторская и муниципальная аристократия, вторых - торгово-финансовая верхушка византийских городов. Димы имели опреде­ленную организацию и даже вооруженные отряды. В V в. аналогичные организации по типу столичных димов были созданы и в других городах Византийской империи. Они превратились с течением времени в своего рода общеим­перские организации, тесно связанные друг с другом. В IV-VI вв. роль димов в политической жизни была значи­тельной. Византийские императоры должны были нередко делать ставку в своей политике на одну из названных партий.

Другим фактором, сдерживающим самовластие импе­ратора, являлось наличие особого государственного орга­на византийской аристократии - константинопольского сената. В сенате могли рассматриваться любые дела импе­рии. Его влияние обеспечивалось самим составом сената, включавшим практически всю правящую верхушку господ­ствующего класса Византии. К V в. число сенаторов состав­ляло 2 тыс. человек. Обсуждение государственных дел се­натом, а также его право участвовать в избрании нового императора обеспечивало византийской аристократии из­вестную долю участия в руководстве делами империи.

Именно поэтому ранневизантийские императоры, включая наиболее могущественного Юстиниана I, призна­вали в законодательных актах необходимость "согласия ве­ликого сената и народа". Это свидетельствует об устойчи­вости некоторых политических традиций, сохраняющихся со времен республиканской государственности.

С VIII в. начинается новое укрепление центральной власти Византии. Оно надолго определило пути развития византийской государственности. Базой централизации и широкой завоевательной политики Византии в IХ-Х вв. послужила стабилизация экономики на новой феодальной основе. Византийское государство, достигшее наивысшего развития во время правления Македонской династии (867-1057 гг.), стремилось контролировать с помощью огромного бюрократического аппарата все стороны экономической, политической и культурной жизни страны. Жестко центра­лизованный характер империи резко отличал Византию от современных ей феодальных государств Европы.

В VIII в. политические организации и учреждения, ра­нее сдерживавшие всевластие византийского императора, приходят в упадок или полностью ликвидируются. С IX в даже номинальное провозглашение императора "народом Константинополя" прекращается. Политическая роль констан­тинопольского сената, упавшая еще в конце VII в., оконча­тельно сводится на нет императорским указом конца IX в., лишившим сенат права участия в законодательстве империи.

Единственной крупной политической силой в Визан­тийском государстве остается православная (греческая) церковь. Ее авторитет и влияние укрепляются. В частно­сти, возрастает роль главы церкви константинопольского патриарха в общественно-политической жизни Византии. Патриархи нередко становятся регентами малолетних им­ператоров и непосредственно вмешиваются в политичес­кую борьбу за трон, пользуясь тем, что единственной процедурой, узаконивающей "поставление на царство", становится с VII в. венчание императора патриархом в хра­ме Св. Софии. Однако и в это время византийской церкви не удалось добиться независимости от императорской вла­сти. Император сохранил право выбирать патриарха из трех кандидатов, рекомендованных церковными иерархами, и низлагать неугодного патриарха.

Укрепление основ императорской власти в VIII-IX вв. сопровождалось изменением ее атрибутов. За византийскими императорами окончательно утверждаются греческие титу­лы василевса (царя) и автократора (самодержца). Культ императора-василевса достигает невиданных ранее размеров. Бо­жественный император считался владыкой вселенной (Ойку­мены). Его прерогативы были неограниченными. Василевс из­давал законы, назначал и смещал высших чиновников, являлся верховным судьей и командующим армией и флотом.

Характерно, что при такой всевластности его положе­ние не было очень прочным. Примерно половина всех ви­зантийских императоров была лишена власти насильствен­но. Система престолонаследия длительное время у визан­тийцев отсутствовала: сын василевса не рассматривался обычаем как обязательный законный наследник. Императо­ром делало не рождение, а "божественное избрание". Поэтому императоры широко практиковали институт сопра­вителей, выбирая, таким образом, еще при жизни наслед­ника, принцип законного престолонаследия начинает ут­верждаться в Византии только с конца XI в.

Традиционализм, рутина церемониалов, отработанных до мельчайших подробностей и освященных обычаем, серь­езно сковывали личные возможности императоров. Их ре­альная власть, по мнению ряда исследователей, начинает неуклонно ослабевать. Этому способствовали новые тенден­ции, порожденные воздействием феодальных отношений. По мере развития в Византии феодализма между императора­ми и крупными феодальными землевладельцами (динатами) складываются новые для византийской государственной прак­тики сеньориально-вассальные отношения. Начиная с Х в. византийский самодержец нередко вынужден заключать феодальные договоры с некоторыми своими подданными - динатами, беря на себя обязанности феодального сеньора.

Для государственного строя Византии на основных эта­пах его развития характерно наличие огромного бюрокра­тического аппарата, как центрального, так и местного. В его основе лежали начала строгой иерархии. Все визан­тийское чиновничество было разделено на ранги (титулы). Их система была глубоко разработана. В Х в. в византийс­кой "табели о рангах" насчитывалось 60 таких рангов. Цен­тральное управление империей сосредоточивалось в Госу­дарственном совете (консистории, а позднее синклите). Это был высший орган при императоре, руководивший те­кущими делами государства. Его функции не были четко определены, и на практике он играл немалую политичес­кую роль. Государственный совет состоял из высших госу­дарственных и дворцовых чинов, являющихся ближайши­ми помощниками императора. В их число входили два пре­фекта претория, префект Константинополя, магистр и квестор дворца, два комита финансов. Эти высшие чинов­ники империи обладали обширными полномочиями, в том числе судебными. Так, два префекта претория являлись высшими руководителями местного государственного ап­парата; префект Константинополя являлся гражданским правителем столицы и председателем сената.

Важные функции имели и высшие дворцовые чины: магистр - начальник дворца и квестор - главный юрист и председатель консистория. Они осуществляли непосредственно управление делами империи с помощью разветв­ленного бюрократического аппарата. Общая численность византийских чиновников в это время была огромной. Только в ведомствах двух префектов претория служило не менее 10 тыс. гражданских чиновников.

Роль центрального государственного аппарата возрос­ла в IX-XI вв. Государственный бюрократический аппарат в эту пору контролировал все сферы политической, эконо­мической и даже культурной жизни Византии. Его струк­тура стала еще более сложной и громоздкой. Количество ведомств ("секретов") увеличилось до 60. С IX в. вслед­ствие роста императорского хозяйства и двора усложняется дворцовая администрация. Различия между государствен­ными ведомствами и дворцовыми службами становятся все менее четкими. Дворцовая администрация все чаще втор­гается в руководство общегосударственными делами.

Дру­гая черта, характерная для центрального управления Ви­зантии этого времени, - распыление отдельных государ­ственных функций между различными, нередко дублиру­ющими друг Друга государственными ведомствами. Так, финансовое управление было разделено с VII в. на несколь­ко неподчиненных друг другу "секретов". Судебные функ­ции были разделены между различными учреждениями: судом патриарха, судом городского префекта (эпарха), осо­бым судом для дворцовых служб императора и др.

Местное управление. Местный государственный аппа­рат империи в IV-VII вв. целиком базировался на позднеримской системе управления (деление на префектуры, диоцезы и провинции). Гражданская власть была отделена от военной и обладала в этот период приоритетом над пос­ледней. Во главе местного управления империи стояли два префекта претория. Эти высшие гражданские чиновники обладали широкой административной, судебной и финан­совой властью. В непосредственном подчинении префектов находились гражданские правители диоцезов и провинций. Правители провинций, основного звена местного управле­ния, наряду с обширными административными и финансо­выми полномочиями обладали и судебной властью. Они яв­лялись судьями первой инстанции по всем значительным судебным делам в пределах провинции.

В VII в. на смену старой системе местного управления пришла новая, фемная система. Фемы возникли как военные округа и были первоначально гораздо крупнее старых провинций. Во главе фемов стояли стратиги, которые объе­диняли в своих руках всю полноту военной и гражданской власти. Военизация местного управления империи была следствием обострения внешнеполитической обстановки и социально-классовых антагонизмов византийского общества. В дальнейшем, с усилением феодализации византийского общества, фемная организация местного управления начи­нает ослабевать и в XI в. окончательно приходит в упадок.

Армия. В IV-VII вв. армия Византии была построена на позднеримских началах, с делением на пограничные и мобильные войска. С целью ослабления угрозы захвата вла­сти со стороны военных вождей византийские императоры практиковали раздробление высшего управления армией между пятью руководителями (магистрами). Состав визан­тийской армии постепенно менялся. В VI-VII вв. все боль­шую роль в армии играют контингенты варваров.

Основу армии с началом второго периода развития ви­зантийского государства (конец VII-IX в.) составляло стратиотское (крестьянское) ополчение. В это время в Визан­тии был создан и мощный военный флот.

Дальнейшую трансформацию византийская армия ис­пытала в последующих Х-XI вв. С усилением процесса феодализации стратиотское ополчение распалось. Ядром армии становится конница, состоящая из экономически и социально обособившейся стратиотской верхушки. Это было уже профессиональное войско, не обладающее, однако, высокой боеспособностью. Поэтому византийские импера­торы все чаще стали прибегать к помощи наемных инозем­ных отрядов (главным образом из Западной Европы и Киев­ской Руси). В организационном отношении византийская армия, как и ранее, подразделялась на две части: столич­ные и местные (фемные) контингенты, причем роль и зна­чение последних неуклонно падала.

На рубеже XI-XII вв. высокоцентрализованное Ви­зантийское государство становится объективным тормозом, мешавшим прогрессивному развитию народов, входивших в состав Византии.

Политический и социально-экономический кризис Ви­зантии в XIII в. и последующая гибель Византийского госу­дарства стали поэтому закономерным историческим итогом.

Право Византии.

Византийское право, история которого на­считывает более тысячи лет, представляет собой уникаль­ное явление для средневековой Европы. Оно характеризу­ется относительно высокой степенью стабильности, внут­ренней цельности, а также способностью приспосабливаться к меняющимся социально-экономическим и политическим условиям. Эти качества права в Византии определялись рядом исторических факторов, среди которых особое зна­чение имели традиционно сильная центральная император­ская власть, римское правовое наследие, византийская христианская церковь. Эти факторы оказывали интегриру­ющее влияние на право, придавали ему свойства систем­ности.

Уже на ранних этапах развития государства в Визан­тии сложилась своеобразная правовая система, которая выросла непосредственно из римского права, но испытала на себе влияние специфических переходных к феодализму отношений в обществе, отличавшемся большой социальной и этнической пестротой. Под влиянием времени и чисто местных условий, в частности разнообразных правовых обычаев, римские правовые институты постепенно эволю­ционировали. Но принципиальные основы римского права и правовой культуры не были подорваны и не подверглись коренным изменениям, чему в немалой степени способство­вало длительное сохранение в Византии рабовладельчес­кого уклада.

Прямая преемственность римского и византийского права нашла свое отражение в использовании императорс­кого законодательства в качестве основного источника права. Относительная стабильность политической системы Визан­тии способствовала тому, что именно здесь были предпри­няты первые попытки кодификации императорских кон­ституций, а затем и римского права в целом. Так, первым официальным сводом римских законов был составленный в 438 году Кодекс византийского императора Феодосия (Codex Theodosianus), в который вошли все императорские кон­ституции со времени правления Константина (с 312 года). Тем самым в Византии утратило силу более раннее римс­кое законодательство, не включенное в этот сборник.

В IV-VI вв. в Византии наблюдается высокий уровень развития правовой мысли, складываются самостоятельные юридические школы (наиболее известные - в Бейруте и Константинополе). Среди юристов бейрутской школы, ко­торые преподавательскую работу сочетали с участием в императорских кодификационных работах, особенно про­славились Домнин, Скилиаций, Кирилл, Патрикий и др.

Византийские юристы были не просто хранителями античных правовых и культурных традиций. Они адапти­ровали римское право применительно к новым потребнос­тям общества, внося при этом изменения и вставки (интер­поляции) в классические тексты римских юристов. Таким образом подготавливалась почва для проведения крупно­масштабных кодификационных работ. Не случайно именно в Византии, как уже указывалось, в середине VI в. под руководством выдающегося юриста Трибониана была осу­ществлена всеобъемлющая систематизация римского пра­ва, итогом которой явился Свой законов Юстиниана (Corpus juris civilis). Эта кодификация вплоть до XI в. оставалась не только важнейшим источником действующего права Ви­зантии, но и была тем фундаментом, на котором оконча­тельно сформировалась ее правовая система.

Свод законов Юстиниана, являясь в своей основе пе­реложением римского права, отразил и некоторые специ­фически византийские черты. Они обнаруживаются в ряде интерполяций в тексте Дигест, еще в большей степени в Кодексе и особенно в Новеллах Юстиниана. Эта последняя часть свода, выполненная не на латыни, а на греческом языке и включавшая около 160 конституций (новелл) само­го Юстиниана, в значительной степени отражала своеоб­разные условия византийского общества того времени. Хотя в кодификации Юстиниана наметился известный поворот в сторону классического римского права, в ней в полной мере проявились тенденции, свойственные постклассическому периоду и получившие дальнейшее развитие на последу­ющих этапах истории византийского права. Эти тенденции нашли свое выражение прежде всего в известном упрощении и "вульгаризации" римского права под влиянием позднеэллинистического (так называемого греко-восточно­го) права.

Византийские юристы в отличие от своих классичес­ких предшественников, избегавших дефиниций и исполь­зовавших казуистический стиль изложения, стремились нередко к упрощениям, к прояснению терминов, к выра­ботке простых и понятных определений. Так, в заключи­тельной (50-й) книге Дигест введены специальные титулы (16 и 17), где дается толкование слов и основных понятий. Определение терминов было особенно употребительным в учебной литературе, в том числе в Институциях Юстини­ана. Особой популярностью в это время пользовалась рабо­та Кирилла Старшего "О дефинициях".

На формирование византийской правовой системы зна­чительное влияние оказали и правовые обычаи, особенно распространенные в восточных провинциях. Обычное пра­во с присущим ему примитивизмом подрывало логическую стройность системы римского, права, искажало ряд его институтов, но внесло в него жизненно важную струю, отразившую развитие новых общественных отношений: общинных и феодальных. Из позднегреческого права в Свод законов Юстиниана перешел такой институт, как эмфитевзис, новые формы усыновления и эмансипации подвла­стных лиц и т. д. Под влиянием восточного права было вве­дено письменное делопроизводство и судопроизводство, что повлекло за собой отмену старой системы исков и утверж­дение экстраординарного (либеллярного) процесса.

Ряд интерполяций, внесенных в Свод законов Юсти­ниана, проистекал не из юридической практики, а отра­жал распространенные в Византии идейные течения (пла­тонизм, стоицизм, христианство). Особенно заметным в кодификации Юстиниана было влияние христианства. Так, Институции и Кодекс непосредственно открывались обра­щением императора к Христу, а в самих законодательных актах содержались многочисленные ссылки на священные книги. Некоторые правовые институты начинают тракто­ваться в чисто религиозном духе, так, брак уже рассмат­ривается как "божественная связь" (nexum divinum). Под воздействием христианства в рационалистическую схему римского права вносятся и некоторые этические конструк­ции. Так, Юстиниан в Дигестах наряду с понятием права (jus) использует традиционное понятие "правосудие" (justitia), но толкует последнее как "справедливость", при­чем в духе христианской морали. Он включает в свод зако­нов конструкцию естественного права (jus naturale), но трактует ее не в том смысле, как ее понимали классичес­кие юристы III в., а как право, установленное божествен­ным провидением. Основные направления переработки клас­сического римского права, нашедшие свое отражение в многочисленных интерполяциях, в кодификации Юстиниа­на, получили более полное развитие в последующей исто­рии византийского права.

В византийских судах применение кодификации Юс­тиниана наталкивалось на большие трудности. Ряд ее по­ложений устаревал, но главное - она была слишком слож­ной и недоступной для населения империи. В связи с этим в VI-VII вв. для практических целей византийскими юрис­тами составлялись упрощенные комментарии к законода­тельству Юстиниана на греческом языке в виде парафраз (пересказов), индексов (указателей), схолий (учебных при­мечаний). Широкую известность получили Парафразы Ин­ституций Юстиниана, составленные на греческом языке для студентов-юристов Феофаном, а также Схолии Сте­фана, включавшие знаменитый Индекс к Дигестам Юсти­ниана. Византийские юристы на основании извлечений из кодификации Юстиниана составляли и практические сбор­ники, содержавшие перечни и образцы договоров, форму­ляры исков и т. п.

В это же время в Византии был принят ряд новых императорских законов, где под влиянием развивающихся общинных порядков все чаще воспринимались нормы обыч­ного права. Таким образом проявилась одна из характер­ных тенденций развития византийской правовой системы, а именно стремление императорской власти консолидиро­вать все право в писаном законе.

Основные памятники византийского права VIII - XIV вв. На рубеже VII-VIII вв. правовая система Византии пере­живает серьезные испытания, связанные с глубоким кри­зисом экономической системы, упадком городов, расселе­нием на государственных землях варваров, вторжением арабов и т. д. Именно в это время постепенно завершается процесс превращения византийского права из позднеантичного в средневековое. В VIII в. с общим экономическим и культурным подъемом вновь оживляется законодательная деятельность византийских императоров и юридических школ.

На втором этапе истории византийского права законо­дательство, поддерживаемое не только римской правовой традицией и обычным правом, но и собственным опытом византийских юристов, становится более гибким и жизне­стойким. Именно жизненные потребности византийского общества сделали необходимыми новые работы по систе­матизации законодательства и по переработке кодифика­ции Юстиниана, которая была выполнена на латыни и ко­торой владел лишь небольшой круг лиц. Судебную практи­ку не могло удовлетворить то, что в Дигестах Юстиниана многие термины и целые фрагменты из сочинений Модестина, Папиниана и других юристов-классиков давались на греческом языке. Фактическое превращение Византии в греко-славянское государство настойчиво требовало и из­менения языка законодательных актов.

Потребности судебной практики делали необходимым переработку Свода законов Юстиниана и его изложение в краткой и понятной форме. В 726 году (по некоторым дан­ным - в 741 году) по указанию императора-иконоборца Льва Исаврийского была издана Эклога ("избранные зако­ны"), явившаяся важнейшим этапом в развитии византий­ского права.

Составители Эклоги сохранили из кодификации Юс­тиниана лишь небольшую часть правового материала, по­этому она состояла из 18 небольших титулов, некоторые из них включали только по одной статье. В самом подзаго­ловке к Эклоге указывалось, что она представляет собой сокращение и исправление "в духе большего человеко­любия" законодательства "великого Юстиниана". Иконо­борческая фразеология Эклоги нашла свое отражение лишь в ее вводной части, где говорилось о необходимости ру­ководствоваться "истинной справедливостью", а не выс­казывать "на словах восхищение" ею и даже предписыва­лось "на. деле" отдавать предпочтение малоимущим и бед­ным. В Эклоге имелся специальный титул (VIII), посвя­щенный рабам. Предусматривались некоторые случаи превращения в рабов свободных людей (например, дезер­тиров), но основной упор был сделан на новые способы и формы освобождения рабов (например, их отпуск на свободу в церкви и др.), что отражало развитие феодальных отношений.

В Эклоге в полной мере проявилось влияние христи­анской религии и морали, и ссылки на Евангелие исполь­зовались для обоснования ряда правовых положений. Осо­бенно глубоко христианские идеи проникли в брачно-семейное право (титулы I-VII). Эклога ввела неизвестное ранее византийскому праву обручение (с 7 лет), которое требовало формально согласия самих обручающихся, а фактически в связи с их малолетством - родителей. Брач­ный возраст был установлен в 15 лет для мужчин и 13 - для женщин. Под воздействием христианской церкви было сокращено число законных поводов к разводу. Женщина, согласно христианкой морали, занимала подчиненное мес­то в семье, но в отличие от классического римского права Эклога отразила тенденцию к выравниванию имуществен­ного режима мужа и жены. Приданое и брачный дар, по­лученный женою, рассматривались не как собственность мужа, а как имущество, данное ему в управление. При наследовании по завещанию устанавливалась обязательная доля детей (не менее 1/3 части наследства), определялись семь разрядов наследников, к которым последовательно переходило имущество умершего при отсутствии завеща­ния.

Титулы Эклоги, посвященные договорному праву (IX- XIII), из многочисленных сделок, рассмотренных в Своде законов Юстиниана, упоминают лишь куплю-продажу, заем, вклад (хранение), товарищество. В договор купли-продажи, заключаемый как в устной, так и в письменной форме, под влиянием греческого права был введен задаток. В договоре займа, вероятно в качестве уступки церков­ным догматам, было опущено упоминание о процентах, известных римскому праву. Кратко говорилось о таком важ­ном институте, как наем, включавшем и аренду земли, которая могла предусматриваться на срок, не превышаю­щий 29 лет. Очевидно, что сдача в аренду частных земель в Византии не получила распространения. Зато характерно упоминание в Эклоге о сдаче в аренду государственных, императорских и церковных земель с ежегодным взносом арендатором наемной платы.

Широкую разработку в Эклоге получил и другой ти­пичный для развивающегося феодализма институт - эмфитевзис. Последний устанавливался как вечная или как ограниченная аренда "на срок до трех поколений, наследу­ющих друг за другом по завещанию или без завещания". Лицо (эмфитевт), получившее эмфитевзис, как правило землю, обязано было уплачивать собственнику "без увер­ток" ежегодный взнос, а также заботиться о "сохранении и улучшении недвижимости". Если эмфитевт в течение трех лет не вносил обусловленную плату, то мог быть лишен предоставленной ему недвижимости.

Наиболее обширным и детализированным в Эклоге был титул XVII, посвященный преступлениям и наказаниям. Под влиянием углубляющихся социальных противоречий в уго­ловное право было внесено много новых положений, от­разивших усиление государственной репрессии. Не случай­но именно данный титул Эклоги получил наибольшую из­вестность и неизменно использовался в последующих зако­нодательных сводах Византии.

В Эклоге предусматривалось преследование государ­ственных преступников: перебежчиков к врагу, фальшиво­монетчиков и т. д. Особо была выделена статья, где говори­лось о лицах, поднимающих восстание против императора или же участвующих в "заговоре против него или против государства христиан". Такие лица рассматривались как намеревающиеся "все разрушить", а поэтому их "в тот же час должно предать смерти". Много внимания законода­тель уделил также преступлениям против христианской религии. Суровым наказаниям подлежали лица, дающие ложную клятву на "божественных евангелиях", поднимаю­щие руку на священника во время молитвы, отрекшиеся в плену от "непорочной христианской веры", колдуны, зна­хари, изготовители амулетов, приверженцы враждебных христианству религий, участники языческих или еретичес­ких движений (в частности, манихеи и монтанисты).

Эклога предусматривала наказания за убийство и те­лесные повреждения, нанесенные в драке, причем наказание дифференцировалось в зависимости от того, были эти преступления предумышленными или непредумышлен­ными. Так, "если кто-либо бил своего раба плетьми или палками и раб умер, то не осуждается господин его как убийца". Ответственность хозяина возникала только в слу­чае предумышленного убийства раба ("неумеренно его ис­тязал, или отравил его ядом, или его сжег").

В Эклоге перечисляется также ряд имущественных преступлений: кража, грабеж, уничтожение чужого иму­щества, Поджог, разграбление чужих могил. Но большин­ство ее статей было посвящено преступлениям, посягаю­щим на установленный государством и освященный церко­вью строй семейных и нравственных отношений. Среди них выделяются: кровосмешение, изнасилование, прелюбодея­ние, вступление в связь с монахиней, крестницей, девуш­кой, скотоложство, вытравление плода и т. д.

Разработанной и более жестокой (даже по сравнению с законодательством Юстиниана) была система наказаний. Достаточно часто в Эклоге предусматривалась смертная казнь. Но особенно утонченной была система членовреди­тельских и телесных наказаний, которые в классическом римском праве применялись главным образом к рабам, а теперь были распространены и на свободных людей: отре­зание носа, вырывание языка, отсечение руки, ослепле­ние, оскопление и т. п. Были известны позорящие наказа­ния (например, острижение бороды и волос), а также кон­фискация имущества.

По некоторым преступлениям характер наказания в Эклоге определялся в зависимости от социального положе­ния виновного. Так, по ст. 22 для сановных лиц за связь с чужой рабыней полагался крупный штраф. За это же пре­ступление "простой человек" подлежал не только штра­фу, но и сечению плетьми. Дифференцировались также наказания за связь с девушкой "без ведома ее родителей": для лиц "состоятельных", лиц "среднего благосостояния", а также для "бедных и неимущих". Если первые должны были выплатить соблазненной компенсацию, размер кото­рой зависел от их положения, то последние подвергались порке, острижению и высылке (титул XVII, ст. 29). Однако в подавляющем большинстве других статей уголовная от­ветственность не ставилась в зависимость от социального положения виновного лица. По мнению ряда исследовате­лей, в этом проявилось стремление создателей Эклоги не­сколько смягчить социальные контрасты.

Социальное неравенство закрепляется в Эклоге и в тех ее положениях, которые посвящены доказательствам (титул XIV). Здесь прямо указывается, что "свидетели, имеющие звание, или должность, или занятие (или благо­состояние), наперед считаются приемлемыми". Что же касается "свидетелей неизвестных", т.е. лиц низшего соци­ального положения, то они, если данные ими показания оспаривались в суде, подвергались допросу под плетьми.

Чрезмерная сжатость Эклоги, отсутствие в ней таких важных вопросов, как способы приобретения и потери пра­ва собственности, давность и др., приводили к тому, что несмотря на ее большую практическую значимость, судам по целому ряду дел в последующем приходилось обращаться непосредственно к кодификации Юстиниана.

В ряде своих списков Эклога дополнялась Земледель­ческим, Морским и Военным законами. Наибольшее значе­ние из них имел Земледельческий закон, который по свое­му содержанию напоминал западноевропейские "варварс­кие правды". Он восполнял существенный пробел Эклоги: регулировал отношения, складывавшиеся в сельских об­щинах, которые к VIII в. стали играть важную роль в жиз­ни византийского общества.

Различаются две основные версии (редакции) Земле­дельческого закона: ранняя (наиболее ценная как источник обычного права) и поздняя, отразившая уже более высо­кую ступень социальной дифференциации. Время и место составления ранней редакции являются спорными. Некото­рые исследователи относят ее к концу VII в. (к Юстиниану II), другие настаивают на ее южноиталийском происхождении. Однако господствующей является точка зрения, согласно которой Земледельческий закон был составлен в Констан­тинополе при императорах исаврийской династии в 20-х годах VIII в., т. е. примерно в одно время с Эклогой, в ка­честве приложения к которой он обычно и переписывался.

Земледельческий закон представлял собой частную компиляцию, но затем получил официальное признание, возможно, одновременно с Эклогой. Ранняя редакция Зем­ледельческого закона насчитывала 85 статей и, как это свойственно памятникам обычного права, не имела четко выраженной внутренней структуры. Земледельческий за­кон действовал в Византийской империи на протяжении всей ее истории, но более поздние редакции, относящиеся, в частности, к XIV в., насчитывали уже 103 статьи, сгруп­пированные в 10 титулов.

Вошедшие в Земледельческий закон правовые нормы были направлены на урегулирование наиболее типичных конфликтов, возникавших в рамках сельских общин. Большое внимание в нем уделялось соблюдению границ смеж­ных участков, последствиям самовольной распашки земли, обмену земельными участками. Об общинных порядках наи­более убедительно свидетельствует ст. 8, предусматрива­ющая распределение земельных участков по жребию. Важ­ное значение придается аренде земли и виноградников. В Земледельческом законе особо оговариваются интересы государственной казны, взимающей с владельцев земель­ных участков подати, а также экстраординарные налоги (ст. 18, 19).

В казуистической манере сформулированы многочис­ленные статьи Земледельческого закона, устанавливающие ответственность за кражу чужого скота, сельскохозяйствен­ного инвентаря, за порубку чужого леса и т. п. В большин­стве случаев кражи или порча чужого имущества влекли за собой только имущественные санкции, которые имели своей целью прежде всего возмещение причиненного вре­да. Но в тех случаях, когда ущерб был особо значителен и тем самым угрожал развивающимся частнособственничес­ким порядкам, применялись членовредительские и теле­сные наказания (отсечение руки у вора, поджигателя чу­жого сарая и т. п.) и даже смертная казнь (за сожжение из мести чужого гумна, за большинство, краж, совершенных рабами).

Из других приложений к Эклоге наибольшее значе­ние имел Морской закон, который в Западной Европе по­лучил известность как Родосский морской закон. Составле­ние этого сборника относится к VII-VIII вв. В нем были собраны правовые обычаи, сложившиеся в практике ан­тичной и средневековой морской торговли и частично обра­ботанные еще римскими юристами, Морской закон содер­жал правила, относящиеся к судовождению, перевозке грузов и пассажиров, фрахтованию судов, выбрасыванию груза в случае опасности на море (так называемая ава­рия), дележу прибылей и убытков между судовладельцем и собственником груза и т. п. Отдельные нормы этого сборни­ка применялись в международной торговле вплоть до XV в.

Дальнейшее развитие византийского права связано с законотворческой деятельностью императоров Македон­ской династии (иконопочитателей) Василия I и Льва VI. Отменив Эклогу, составленную его политическими про­тивниками (иконоборцами), Василий I предписал вновь

переработать Свод законов Юстиниана, исключить из него устаревшие положения, разъяснить трудные юридичес­кие термины и перевести их на греческий язык. Результа­том законодательных работ было издание в 879 году Прохирона, который в последующие века был одним из наи­более авторитетных источников права Византии и оста­вил заметный след в истории права соседних славянских государств.

Прохирон по сравнению с Эклогой представлял собой более полный сборник законов (дополнительно было вклю­чено 17 титулов), но по юридической технике (по четкос­ти расположения правового материала, его редакции) он уступал последней. Хотя в предисловии к Прохирону Экло­га именуется не "избранными", а "извращенными" закона­ми, Василий I позаимствовал из нее ряд положений, осо­бенно относящихся к уголовному праву.

Изменения, внесенные Прохироном в правовую систе­му Византии, не были существенными, а по некоторым вопросам частного права был сделан крен в сторону юстиниановского (или даже доюстиниановского) законодатель­ства, как, например, в дарениях между мужем и женой, в режиме приданого, в завещаниях вольноотпущенников и т. п. Но Прохирон в некоторой степени отразил и новые условия византийского общества IX века. В нем более под­робно излагается договорное право (разрабатывается до­говор товарищества, устанавливается прямой запрет на проценты по займу и т. д.), вносятся некоторые изменения в семейное право (вводится предбрачный дар и т. п.).

Вскоре после составления Прохирона (между 884 и 886 гг.) от имени императора Василия I и его сыновей-соправите­лей было издано новое руководство по праву, которое также имело целью "очищение старых законов" и облегче­ние пользования правом, изложенным в кодификации Юс­тиниана. Это руководство получило название Эпанагога (т. е. переработанное повторение). По своей структуре она сле­довала за Дигестами Юстиниана, воспроизводила многие положения Прохирона, а также Эклоги. При всей ее ком­пилятивности она более подробно, а в некоторых деталях и по-новому излагала ряд вопросов частного права. Но наи­более существенными были изменения, которые Эпанагога внесла в сферу публичного права. Был сформулирован ряд новых положений, как, например, о патриаршей власти, дополняющей императорскую, о правах духовенства. Эти положения определяли взаимоотношения православной цер­кви и государства и были широко использованы впослед­ствии в церковном праве.

Краткие своды византийского права не могли в пол­ной мере удовлетворить потребности судебной практики, которая время от времени была вынуждена обращаться ко все более устаревающему Своду законов Юстиниана. При императоре Льве VI (Мудром), правление которого (886- 912 гг.) ознаменовалось подъемом юридической науки, были завершены крупные кодификационные работы, начатые еще при Василии I, по новой переработке законодатель­ства Юстиниана. Составленные таким образом около 890 г. под руководством видного юриста Симбация "Василики" ("Базилики"), т. е. "царские законы", призваны были заме­нить собой становившиеся все более труднодоступными для понимания (в том числе из-за языкового барьера) сборники права Юстиниана.

Использованный в "Василиках" огромный правовой материал расположен более компактно и последовательно, чем в Своде законов Юстиниана, состоявшем из несколь­ких самостоятельных частей (книг). "Василики" - единый законодательный памятник, включающий 60 книг, разде­ленных на титулы и фрагменты. Каждый титул "Василик" начинался с фрагмента текста одного из римских юристов, цитируемых в Дигестах (остальные мнения, как менее ав­торитетные, опускались), затем следовали соответствую­щие дополнения из Кодекса, Институций и Новелл. Юсти-нианово право в "Василиках" использовалось не непосред­ственно, а через греческие переводы и комментарии, (эпитомы, парафразы) византийских юристов VI в. - Анонима, Феофила, Дорофея и других.

В "Василики" не вошли те положения из кодифика­ции Юстиниана, которые, по мнению составителей, не имели практического значения (большая часть Институций, титулы Дигест (1 и 2) о правосудии и происхождении права и т. д.). Из Кодекса и Новелл Юстиниана был исключен так­же ряд конституций, которые были пересмотрены после­дующим законодательством. Но переработка и сокращение предшествующего права в "Василиках" проведена недоста­точно тщательно и поспешно. В них сохранилось значи­тельное число устаревших или вышедших из употребления норм, упоминающих, например, давно исчезнувшие должности (римских консулов, императорских легатов и т. п.) или области, которые не входили в состав Византии (Еги­пет, Скифия и др.).

"Василики" включают в себя обширный правовой ма­териал, относящийся прежде всего к публичному и цер­ковному праву (кн. 1, 3-5 - о церкви, кн. 6 - о государ­ственных должностях, кн. 7-9 - о судебном процессе, кн. 60 - о преступлениях и т. д.). Однако большая часть "Василик" посвящена вопросам частного права, в том чис­ле правовому положению лиц (кн. 46 - о статусе свобод­ных людей, кн. 48 - о рабах, кн. 55 - о крестьянах и т. д.), хотя в этой сфере, так же как и в наследственном праве (кн. 45), в связи с развитием феодальных отношений мно­гие положения римского права утратили свое былое зна­чение. Чаще всего в судебной практике использовались нормы "Василик", регулирующие обязательственные от­ношения (кн. 19 о купле-продаже, кн. 23 и 25, посвящен­ные закладным операциям, кн. 26 о поручительстве и уп­лате долга).

Составление "Василик" не означало отмены законода­тельства Юстиниана, которое, однако, все более выходи­ло из употребления. С конца XII в. "Василики" стали един­ственным, действующим сводом византийского права.

Василики не дошли до нас в полном виде, ряд книг (в том числе кн. 50 о праве собственности и владении), сохра­нился лишь в отрывках. В большинство рукописей наряду с текстом "Василик" включены пояснения к ним (схолии) ви­зантийских юристов VI в., а также XI-XII вв. (так называ­емые "древние" и "поздние" схолии). Схолии не имели офи­циального значения, но принимались во внимание в ви­зантийских судах. Они имеют особую ценность, когда от­сутствует соответствующий текст самих "Василик".

После составления "Василик" византийское право развивалось посредством законодательных актов императо­ров - новелл, хрисовул (императорских грамот). Существен­ные изменения были, например, внесены Новеллами Льва Мудрого. Он разрешил государственным сановникам безконтрольно приобретать земли в подведомственных им ок­ругах, вновь снял запрет с взимания процентов, оконча­тельно отменил конкубинат, запретил браки, не получив­шие церковного признания и т. п.

Заметное влияние на развитие поздневизантийского права оказали некоторые частные юридические компиля­ции, среди которых особенно выделялось "Руководство к законам, или Шестикнижье" Константина Арменопуло (око­ло 1345 года). Это руководство было весьма авторитетным в судах Византии, а после ее падения продолжало действо­вать на территории Греции, Валахии и Молдавии. "Шести­книжье" Арменопуло признавалось действующим правом Бессарабии в XIX веке после ее присоединения к России.

Составной частью правовой системы Византии было церковное право, которое складывалось в основном из по­становлений вселенских соборов и патриархов. Важное ме­сто здесь принадлежит решениям Вселенского Трульского собора в конце VII в., который утвердил официальный кор­пус канонов и запретил использовать "ложные каноны", или каноны, не санкционированные каким-либо другим Вселенским собором. На основе признанных норм церков­ного права, а также частично и императорского права со­ставлялись особые сборники - Номоканоны (наибольшую известность имел Номоканон, разработанный в VI в. Схола­стиком), содержание которых периодически обновлялось. Так, например, Номоканон в редакции XI века включал важное положение, согласно которому отменялось законодательство Юстиниана, а "Василики" тем самым станови­лись единственным действующим правом Византии. Номо­каноны оказали прямое воздействие на русское право, их переводы включались в "Кормчие книги".

Лекция: Арабский халифат и мусульманское право.

1. Арабский халифат.

2. Мусульманское право

Арабский халифат.

Халифат как средневековое государство сложился в результате объединения арабских племен, центром рассе­ления которых являлся Аравийский полуостров.

Характерной чертой возникновения государственности у арабов в VII в. была религиозная окраска этого процесса, который сопровождался становлением новой мировой ре­лигии - ислама. Политическое движение за объединение племен под лозунгами отказа от язычества, многобожия, объективно отражавшее тенденции зарождения нового строя, получило название "ханифского".

Поиски проповедниками-ханифами новой истины и но­вого бога, происходившие под сильным влиянием иудаиз­ма и христианства, связаны прежде всего с именем Му­хаммеда. Мухаммед (около 570-632 гг.), разбогатевший вследствие удачного брака пастух, сирота из Мекки, на которого "снизошли откровения", записанные затем в Ко­ране, провозгласил необходимость установления культа единого бога - Аллаха (Ислам в переводе с арабского и означает "предание себя" Богу) и нового общественного порядка, исключавшего племенную рознь. Главой арабов должен был стать пророк - "посланник Аллаха на земле".

Призывы раннего ислама к социальной справедливос­ти (ограничению ростовщичества, установлению милосты­ни беднякам, освобождению рабов, честности в торговле) вызвали недовольство племенной купеческой знати "откро­вениями" Мухаммеда, что вынудило его бежать с группой ближайших сподвижников в 622 году из Мекки в Ясриб (по­зднее - Медина, "город Пророка"). Здесь ему удалось за­ручиться поддержкой различных социальных групп, вклю­чая кочевников-бедуинов. Здесь же была возведена первая мечеть, определен порядок мусульманского богослужения.

Мухаммед утверждал, что исламское учение не про­тиворечит двум уже ранее распространенным монотеисти­ческим религиям - иудаизму и христианству, но только подтверждает и уточняет их. Однако уже в то время стало ясно, что ислам содержит и нечто новое. Достаточно от­четливо проявилась его жесткость, а порой и фанатичная нетерпимость в некоторых вопросах, особенно в вопросах власти и права на власть. Согласно доктрине ислама, власть религиозная неотделима от светской и является основой последней, в связи с чем ислам требовал одинаково безус­ловного повиновения, богу, пророку и "тем, кто имеет власть".

В течение десяти лет, в 20-30-х гг. VII в. была завер­шена организационная перестройка мусульманской общи­ны в Медине в государственное образование. Сам Мухам­мед был в нем духовным, военным предводителем и судьей. С помощью новой религии и военных отрядов общины на­чалась борьба с противниками новой социально-политичес­кой структуры.

Ближайшие родственники и сподвижники Мухаммеда постепенно консолидировались в привилегированную груп­пу, получившую исключительное право на власть. Из ее рядов после смерти пророка стали выбирать новых едино­личных вождей мусульман - халифов ("заместителей про­рока") (Некоторые группировки исламской родовой знати образовали оппозиционную группу шиитов, которая признавала право на власть только по наследству и только за потомками (а не сподвижниками) пророка.). Первые четыре халифа, так называемые "правед­ные" халифы, подавили недовольство исламом среди опре­деленных слоев и завершили политическое объединение Аравии. В VII - первой половине VIII в. были завоеваны огромные территории из бывших византийских и персидс­ких владений, включая Ближний Восток, Среднюю Азию, Закавказье, Северную Африку и Испанию. Арабское войс­ко вступило и на территорию Франции, но было разбито рыцарями Карла Мартелла в битве при Пуатье в 732 г.

В истории средневековой империи, получившей назва­ние Арабский халифат, обычно выделяют два периода: дамасский, или период правления династии Омейядов (661- 750 гг.), и багдадский, или период правления династии Аббассидов (750-1258 гг.), которые соответствуют и основ­ным этапам развития арабского средневекового общества и государства.

Исламское государство. Развитие арабского общества подчинялось основным закономерностям эволюции восточ­ных средневековых обществ, при определенной специфике действия религиозных и культурно-национальных факто­ров.

Характерными чертами мусульманского общественно­го строя были доминирующее положение государственной собственности на землю с широким использованием рабс­кого труда в государственном хозяйстве (ирригация, руд­ники, мастерские), государственная эксплуатация кресть­ян посредством ренты-налога в пользу правящей верхуш­ки, религиозно-государственная регламентация всех сфер общественной жизни, отсутствие четко выраженных со­словных групп, особого статуса у городов, каких-либо сво­бод и привилегий.

Поскольку юридическое положение личности опреде­лялось вероисповеданием, на первый план выступили раз­личия в правовом статусе мусульман и немусульман (зиммиев). Первоначально отношение к покоренным немусуль­манам отличалось достаточной терпимостью: они сохраня­ли самоуправление, свой язык и собственные суды. Однако со временем их приниженное положение становилось все более очевидным: их взаимоотношения с мусульманами рег­ламентировались мусульманским правом, они не могли всту­пать в браки с мусульманами, должны были носить отлича­ющую их одежду, снабжать арабское войско продуктами, уплачивать тяжелый поземельный налог и подушную по­дать. Вместе с тем политика исламизации (насаждения но­вой религии) и арабизации (расселения арабов на покорен­ных территориях, распространения арабского языка) осу­ществлялась быстрыми темпами без особого принуждения со стороны завоевателей.

На первом этапе развития халифат представлял собой относительно централизованную теократическую монархию. В руках халифа была сосредоточена духовная (имамат) и светская (эмират) власть, которая считалась неделимой и неограниченной. Первые халифы избирались мусульманс­кой знатью, однако довольно быстро власть халифа стала передаваться по его завещательному распоряжению.

В дальнейшем главным советником и высшим должно­стным лицом при халифе стал визирь. Согласно мусуль­манскому праву, визири могли быть двух типов: с широкой властью или с ограниченными полномочиями, т. е. только исполняющие приказания халифа. В раннем халифате обыч­но практиковалось назначение визиря с ограниченной вла­стью. К числу важных чиновников при дворе относились также начальник личной охраны халифа, заведующий по­лицией и особый чиновник, осуществляющий надзор за другими должностными лицами.

Центральными органами государственного управления являлись специальные правительственные канцелярии - диваны. Они оформились еще при Омейядах, которые вве­ли и обязательное делопроизводство на арабском языке. Диван военных дел ведал оснащением и вооружением ар­мии. В нем велись списки людей, входивших в состав по­стоянного войска, с указанием получаемого ими жалова­нья или размеров пожалований за военную службу. Диван внутренних дел контролировал финансовые органы, заня­тые учетом налоговых и иных поступлений, с этой целью собирал необходимые статистические сведения и пр. Осо­бые функции выполнял диван почтовой службы. Он зани­мался доставкой почты и государственных грузов, руково­дил строительством и ремонтом дорог, караван-сараев и колодцев. Более того, это учреждение фактически выпол­няло функции тайной полиции. По мере расширения фун­кций арабского государства усложнялся и центральный го­сударственный аппарат, росло общее число центральных ведомств.

Система местных органов государственного управле­ния на протяжении VII-VIII вв. претерпевала значитель­ные изменения. Первоначально местный чиновничий аппа­рат в покоренных странах оставался нетронутым, сохраня­лись и старые методы управления. По мере упрочения вла­сти правителей халифата произошло упорядочение местной администрации по персидскому образцу. Территория хали­фата была разделена на провинции, управляемые, как пра­вило, военными наместниками - эмирами, которые были ответственны только перед халифом. Эмиры обычно назна­чались халифом из числа своих приближенных. Однако были и эмиры, назначенные из представителей местной знати, из бывших правителей завоеванных территорий. В ведении эмиров находились вооруженные силы, местный админис­тративно-финансовый и полицейский аппарат. Эмиры име­ли помощников - наибов.

Мелкие административные подразделения в халифа­те (города, селения) управлялись должностными лицами различных рангов и наименований. Нередко эти функции возлагались на руководителей местных мусульманских ре­лигиозных общин - старшин (шейхов).

Судебные функции в халифате были отделены от ад­министративных. Местные власти не имели права вмеши­ваться в решения судей.

Верховным судьей считался глава государства - ха­лиф. В целом же отправление правосудия было привиле­гией духовенства. Высшую судебную власть на практике осуществляла коллегия наиболее авторитетных богословов, которые одновременно являлись правоведами. От имени халифа они назначали из представителей духовенства ни­жестоящих судей (кади) и специальных уполномоченных, которые контролировали их деятельность на местах.

Правомочия кади были обширны. Они рассматривали на местах судебные дела всех категорий, наблюдали за исполнением судебных решений, осуществляли надзор за местами заключения, удостоверяли завещания, распреде­ляли наследство, проверяли законность землепользования, заведовали так называемым вакуфным имуществом (пере­данным собственниками религиозным организациям). При вынесении решений кади руководствовались прежде всего Кораном и Сунной и решали дела на основе их самостоя­тельного толкования. Судебные решения и приговоры кади, как правило, были окончательными и обжалованию не под­лежали. Исключение составляли случаи, когда сам халиф или его уполномоченные изменяли решение кади. Нему­сульманское население обычно подлежало юрисдикции судов, состоящих из представителей своего духовенства.

Большая роль армии в халифате определялась самой доктриной ислама. Основной стратегической задачей хали­фов считалось завоевание территории, населенной нему­сульманами, путем "священной войны". Принимать в ней участие обязаны были все совершеннолетние и свободные мусульмане, но в крайнем случае разрешалось нанимать для участия в "священной войне" и отряды "неверных" (не­мусульман).

На первом этапе завоеваний арабская армия представ­ляла собой племенное ополчение. Однако необходимость укрепления и централизации армии вызвала ряд военных реформ конца VII - середины VIII в. Арабская армия ста­ла состоять из двух основных частей (постоянного войска и добровольцев), и каждая находилась под командованием особого полководца. В постоянном войске особое место за­нимали привилегированные воины-мусульмане. Основным родом войск была легкая конница. Арабская армия в VII - VIII вв. в основном пополнялась за счет ополченцев. Наемничество в это время почти не практиковалось.

Огромная, состоящая из разнородных частей, средне­вековая империя, несмотря на объединяющий фактор ис­лама и авторитарно-теократические формы осуществления власти, не смогла долгое время существовать как единое централизованное государство. Начиная с IX в. в государ­ственном строе, халифата происходят значительные изме­нения.

Во-первых , произошло фактическое ограничение свет­ской власти халифа. Его заместитель, великий визирь, опи­раясь на поддержку знати, оттесняет верховного правителя от реальных рычагов власти и управления. К началу IX в. страной фактически стали управлять визири. Не отчиты-ваясь перед халифом, визирь мог самостоятельно назна­чать высших государственных чиновников. Духовную власть халифы стали разделять с главным кади, руководившим судами и образованием.

Во-вторых , в государственном механизме халифата еще больше возросла роль армии, ее влияние на полити­ческую жизнь. На смену ополчению пришла профессиональ­ная наемная армия. Создается дворцовая гвардия халифа из рабов тюркского, кавказского и даже славянского про­исхождения (мамлюки), которая в IX в. становится одной из главных опор центральной власти. Однако в конце IX в. ее влияние усиливается настолько, что гвардейские вое­начальники расправляются с неугодными халифами и воз­водят на престол своих ставленников.

В-третьих , усиливаются сепаратистские тенденции в провинциях. Власть эмиров, а также местных племенных вождей становится все более независимой от центра. С IX в. политическая власть наместников над управляемыми тер­риториями становится фактически наследственной. Появ­ляются целые династии эмиров, в лучшем случае призна­вавших (если они не были шиитами) духовный авторитет халифа. Эмиры создают свое войско, удерживают в свою пользу налоговые поступления и таким образом превраща­ются в самостоятельных правителей. Укреплению их влас­ти способствовало и то, что сами халифы предоставляли им огромные права для подавления усиливающихся осво­бодительных выступлений.

Распад халифата на эмираты и султанаты - неза­висимые государства в Испании, Марокко, Египте, Сред­ней Азии, Закавказье - привел к тому, что багдадский халиф, оставаясь духовным главой суннитов, к Х в. фак­тически контролировал лишь часть Персии и столичную территорию. В Х и XI вв. в результате захвата Багдада различными кочевыми племенами халиф дважды лишался светской власти. Окончательно восточный халифат был за­воеван и упразднен монголами в XIII в. Резиденция халифов была перенесена в Каир,/в западную часть халифата, где халиф сохранял духовное лидерство среди суннитов до начала XVI в., когда оно перешло к турецким султанам.