Председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов в этом году стал лауреатом премии имени Егора Гайдара в номинации "За действия, способствующие формированию гражданского общества".
Торжественная церемония награждения состоялась вечером 17 ноября в Московском театре юного зрителя. Всего в 2016 году премия вручалась по четырем номинациям: "За выдающийся вклад в области экономики", "За выдающийся вклад в области истории", "За действия, способствующие формированию гражданского общества" и "За выдающийся вклад в развитие международных гуманитарных связей с Россией".
В номинации "За выдающийся вклад в области экономики" премию получила российский экономико-географ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. За вклад в развитие исторической науки в России наградой был отмечен российский историк, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий НИУ ВШЭ Олег Будницкий. В номинации "За действия, способствующие формированию гражданского общества" - Михаил Федотов.
В специальной номинации "За выдающийся вклад в развитие международных гуманитарных связей с Россией" премией имени Егора Гайдара был награжден посмертно израильский политик и государственный деятель, президент Израиля в 2007-2014 годах Шимон Перес. От его имени премию получил сын политика, Нехемиа Перес.
Премия Егора Гайдара была учреждена в 2010 году. В разные годы ее лауреатами становились Евгений Ясин, Анатолий Вишневский, Ольга Романова, Дмитрий Муратов, Светлана Ганнушкина, Александр Гурьянов, Лешек Бальцерович и многие другие.
ИНТЕРВЬЮ С МИХАИЛОМ ФЕДОТОВЫМ
Приуроченное к церемонии вручения премии имени Егора Гайдара в 2016 году
«Любая независимость начинается с отношений между человеком и его совестью»
Правозащитник, советник Президента по правам человека Михаил Федотов о преодолении тоталитаризма в общественном сознании, реформаторской синусоиде и личной мотивации к борьбе за права и свободы
Михаил Федотов - российский юрист, политик, государственный деятель и правозащитник, председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, советник Президента РФ. Выдвинут на соискание Премии Егора Гайдара 2016 года в номинации «За действия, способствующие формированию гражданского общества».
В вашей биографии есть такой факт: вы были отчислены из МГУ за участие в правозащитном движении. Можете сейчас вспомнить тот момент? Что вы тогда ощущали?
Это был январь 1968 года. Моих товарищей, с которыми мы раньше неоднократно выходили на площадь Пушкина на «демонстрацию гласности» - Алика Гинзбурга, Юрия Галанского, Лешу Добровольского и Веру Лашкову, - судили в Московском городском суде. А мы просто стояли у здания суда на Каланчевке в ожидании вестей из зала, где шло «открытое» судебное заседание. Все было спокойно, только немолодой старшина милиции все время барражировал вокруг нашей группки. Когда народ проголодался и подмерз, меня послали на площадь трех вокзалов за горячими пирожками. Возвращаясь, я еще издали увидел, как в подъехавший милицейский газик запихивают моих товарищей. Командовал этим беззаконием тот самый милицейский старшина.
Вечером по дороге домой я с этим самым старшиной милиции случайно оказался в одном вагоне метро. А я же учился на втором курсе юридического факультета МГУ, и у меня с собой был портфель с комментариями к Уголовному и Уголовно-процессуальному кодексам. И вот я подсаживаюсь к этому старшине и, перекрывая шум метро, начинаю ему вслух зачитывать и перечислять, какие именно статьи УПК РСФСР он нарушил и что ему за это полагается по УК РСФСР. Свою импровизированную лекцию я закончил так: «И вот, помяните мое слово, настанет время, когда вы предстанете перед судом и ответите за заведомо незаконное задержание законопослушных граждан».
На станции «Кропоткинская» я должен был выходить. Когда я направился к выходу из вагона, старшина схватил меня за руку и потащил в комнату милиции. Там он куда-то позвонил, ему сказали, как я понимаю, что всех задержанных у здания горсуда уже освободили и что меня тоже следует отпустить, составив протокола. В протоколе он написал: «Угрожал расправой сотруднику милиции при исполнении служебных обязанностей». Когда я подписывал протокол, то добавил свои объяснения: «Разъяснял сотруднику милиции положение советского уголовного и уголовно-процессуального законодательства». На этом мы расстались, и я пошел домой.
Через пару дней меня вызвали в деканат и вернули аттестат зрелости и прочие документы. На мой вопрос, что случилось, инспектор курса шепотом ответила: «Звонили из КГБ и сказали, чтобы тебя отчислили». Когда мама узнала, что меня выгнали с юрфака (отец уже умер к тому времени), она тут же кинулась к нашему декану Г.В. Иванову, который был ее сокурсником. И сагитировала еще двух профессоров, своих друзей-однокашников: Августа Мишина и Олега Чистякова. И они пришли к Иванову со словами: «Жора, надо мальчику помочь». В конце концов мне разрешили продолжать учебу на вечернем отделении. Тогда же я начал работать репортером в газете «Вечерняя Москва». Так журналистика и юриспруденция переплелись в моей жизни и определили главную тему - свобода слова и печати. Можно сказать, что я певец одной песни - песни о свободе СМИ.
Когда вы только начинали свою деятельность на посту председателя совета, вы сказали, что одна из ваших задач - это «десталинизация общественного сознания»...
Сразу скажу, что термин «десталинизация» очень приблизительно отражает ту задачу, которую наш Совет пред собой ставил. Когда во Франции казнили Людовика XV, никто ведь не проводил «дебурбонизацию», а строили республику. Десталинизация в Советском Союзе была в середине 1950-х - начале 1960-х годов, когда убирали памятники, переименовывали города, улицы, школы, заводы, колхозы и так далее. Это была именно «десталинизация», но никак не строительство демократического правового государства. Сталин был не более чем функцией тоталитарного режима: кто бы ни оказался на его месте, бесчеловечная суть диктатуры никуда бы не делась. Возможно, формы репрессий были бы другие, уровень жестокости был бы иной - больший или меньший - но суть осталась бы прежней.
Когда я принял на себя функции председателя Совета, то, посоветовавшись с другими членами нашего коллектива, публично заявил, что одна из наших главных задач - это преодоление инерции тоталитаризма в общественном сознании, в законодательстве и правоприменительной практике. И мы вместе с Международным обществом «Мемориал» разработали концепцию по возвращению исторической памяти, которая сейчас называется «Об увековечении памяти жертв политических репрессий».
Тоталитаризм и репрессии всегда неотделимы друг от друга. В нашей стране тоталитарный режим родился 7 ноября 1917 года. Именно тогда был дан старт политическим репрессиям на весь долгий исторический период, завершившийся распадом советского государства. Поэтому смешно и грустно смотреть на сегодняшние попытки, прежде всего, нашего телевидения создать образ эдакого «Сталина-лайт», причем, исключительно ради рейтинга, ради рекламных доходов. А задача искоренения стереотипов тоталитарного сознания так и остается нереализованной нашими медиа: им это не выгодно, а значит, неинтересно.
Тоталитарный режим настолько въелся в общественное сознание, что сегодня я нередко задаю вопрос своим студентам, аспирантам: «Вы родились, когда советской власти уже не было - откуда у вас советское сознание?» Полагаю, всему виной высокий уровень инерции - и в нашем законодательстве, и в правоприменительной практике, и в общественном сознании. К сожалению, в 90-е годы мы не смогли побороть эту инерцию, не смогли повернуть страну так, чтобы она могла двигаться только вперед, к тем целям, которые определены в Конституции 1993 года. На самом деле она и не вернулась назад - но во многом пошла куда-то вбок. В чем-то наша страна идет вперед, например, все-таки какая-никакая рыночная экономика сейчас у нас существует. И Конституция, которая у нас есть - это достойный документ и для всех нас сейчас главная точка отсчета, главная опора. Если бы не было Конституции, нам было бы гораздо труднее отстаивать наши представления о том, как нужно жить и как нужно управлять государством.
Как вы относитесь к высказываниям, что у нас вообще такой менталитет, что есть стремление к авторитаризму, к так называемой «сильной руке». Или это все-таки, действительно, советская инерция и с этим что-то нужно делать?
Я думаю, что это советская инерция, но она замешана еще и на многовековой традиции абсолютизма. Был, конечно, очень короткий период демократического развития, начавшийся реформами Александра II и продолжившийся Манифестом Николая II от 17 октября 1905 года. Но так уж у нас повелось, что за периодом реформ обязательно следуют контрреформы. Поэтому я полагаю, что у нас есть два национальных вида транспорта: карусель и качели. Реформа - контрреформа, революция - контрреволюция. Мы закованы в этой синусоиде и никак не можем из нее вырваться.
Если это настолько долгая инерция, как ее преодолеть?
Надеюсь, что эта синусоида имеет затухающие колебания. Например, таких репрессий, которые были в 30-х годах, в 50-60-х уже не было. В 90-х годах маятник качнулся в одну сторону, в 2000-х - в другую. Но, опять-таки, амплитуда уже совсем не та. Кстати, в этом огромную роль играет развитие технологий. Например, интернет сам по себе ничего не меняет в нашей общественной жизни, но создает пространство для развития демократии, для расширения свободы.
У нас часто говорят: как можно говорить о правах человека, когда у нас нет системы здравоохранения, не работают нормально суды. Вроде как права человека - это такая область для более развитого государства и общества. Или вам кажется, что это как-то должно быть встроено внутрь?
Вся наша повседневная жизнь - не что иное, как борьба за реализацию прав человека. Если нас плохо лечат в поликлинике, значит, не соблюдается право человека на охрану здоровья. Если плохо работает суд, значит, нарушено право человека на справедливый суд. Человек не может найти работу - страдают права человека, человеку негде жить - права человека, фальсификация на выборах - права человека. Вся наша жизнь - это сплошные права человека.
А не в том ли причина, что у нас государство и все эти механизмы существуют как бы не для человека, а сами по себе?
Многие ведомства именно так и рассуждают. Но в нашей Конституции как раз написано, что человек, его права и свободы есть высшая ценность. Это для тоталитарного режима высшая ценность - не человек, а государство.
Но в восприятии людей, как кажется, пока что так.
В восприятии, к сожалению, это очень часто именно так. Но по нашей Конституции все должно быть как раз наоборот - приоритет прав человека перед правами государства. На практике мы видим, конечно, прямо противоположное: «Ах, ты против государства! Ах, ты требуешь чего-то от государства!» Но, кстати говоря, опять-таки здесь не черно-белая ситуация, она довольно-таки пестрая - и в разных сферах, и в разных регионах. Например, если мы посмотрим с вами статистику, сколько обжалуется в суде незаконных актов и решений государственных органов, то мы увидим, что суды, как правило, отменяют эти решения, признают их незаконными. Представление, что судиться с государством бессмысленно, - неправильное. Просто мы же с вами видим только резонансные дела, решения по которым нередко окрашены политическими соображениями. Но есть еще огромное количество нерезонансных дел, которые решаются вполне по закону. Поэтому я не готов однозначно сказать, что у нас плохие суды. У нас есть очень хорошие судьи, порядочные, профессиональные, честные люди, я с ними лично знаком. Но есть и другие - я с ними часто сталкиваюсь по работе, пытаясь добиться пересмотра решений, ущемляющих права человека. Но решения суда может пересмотреть только вышестоящий суд, а никак не Совет по правам человека. Совет может лишь давать советы.
Наша стратегическая задача - воспитать независимых судей и дать им возможность быть независимыми. Для этого нужно задействовать, в том числе некоторые организационно-правовые механизмы. Ну, например, такая простая вещь, как выборность и ротация председателей судов. Но пока нам не удается это пробить.
Но у нас с ротацией вообще дело сложно обстоит.
Да, найти баланс между ротацией и преемственностью - задача сложная. Но если говорить о судебной системе, то необходимо, прежде всего, забрать у председателей судов административные полномочия в отношении судей, потому что сегодня судьи рассматривают председателя суда как своего начальника, а это противоречит конституционному принципу независимости судей.
Видимо, потому что он распределяет блага, и от него многое зависит?
Так вот это и надо менять, если мы хотим иметь независимый суд, хотя и этого мало. Чтобы существовал независимый суд, должны быть независимые судьи - а любая независимость начинается с отношений между человеком и его совестью. И поэтому мы сейчас пытаемся в наших школах попробовать реализовать идею школьного суда, школьного омбудсмена. Я договорился с председателем Тверского областного суда, чтобы он предложил руководителям районных судов приглашать школьников не на экскурсии, а на реальные судебные заседания. Мне кажется, что такие посещения имели быть очень важный воспитательный эффект и для школьников, и для судей. Когда судья увидит, что на него смотрят детские глаза, он будет осознавать, что у него нет права морочить голову этим неиспорченным душам. Мне кажется, что это было бы очень здорово. И тот ребенок, который будет судьей в школе, получив мандат на то, чтобы разбирать конфликты между ровесниками, уже в этом юном возрасте поймет, что такое быть действительно независимым, что такое не бояться принять справедливое решение. Иными словами, эту независимость нужно сформировать у ребенка, а взрослому нужно создать условия, чтобы он мог ее сохранить. Вот это мы сейчас и пытаемся внедрить.
А у вас нет ощущения, что любые попытки переломить всю эту систему, получить независимость изнутри немножко сродни донкихотству?
Согласен. Не зря же у меня на столе стоит фигурка героя Сервантеса. Но борьба за права человека это не только донкихотство: она требует терпения, настойчивости, системности и, если хотите, занудства.
И, видимо, веры в то, что это возможно.
Конечно. Если человек не верит в то, чем он занимается, то он должен заниматься чем-то другим. Я верю, что у нас все получится, хотя знаю, что у нас получается не все и не сразу. Взять хотя бы ту же программу по увековечению памяти жертв политических репрессий. Мы ее представили президенту 1 февраля 2011 года. Медведев ее одобрил, указав в своей резолюции «Это очень важно для России». Но дальше мы столкнулись с глухим сопротивлением в самых разных коридорах власти. Нам пришлось долго преодолевать все эти бюрократические преграды: настойчиво, системно, терпеливо, занудно. Убеждать, доказывать, даже интриговать, если это было необходимо. Знаете, когда кончается терпение, начинается выносливость. Очень важное качество для правозащитной деятельности. И, в конце концов, через четыре года после представления президенту, 15 августа 2015 года, эта концепция наконец-то была утверждена правительством. Теперь мы добились президентского распоряжения о создании вневедомственной рабочей группы, в задачи которой входит координация деятельности по реализации этого документа - Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий. То есть у нас уже появилась не только нормативно-правовая база, на которую мы опираемся, но и организационный механизм, с помощью которого мы будем и дальше продвигать эту концепцию, преодолевая как инерцию, так и сознательное сопротивление. Знаете, я часто повторяю: если бы задача была легкая, нас бы не позвали.
Людмила Алексеева, комментируя ваше назначение на этот пост, сказала, что у вас будет очень тяжелая ситуация, потому что с одной стороны будет общество, а с другой государство, и все будут тянуть на себя. Вы чувствуете на себе это? Случается какой-то моральный выбор, который надо делать?
Нет. Я всегда говорю то, что думаю.
То есть вы не чувствуете того, что общество считает, что, конечно, пошли на компромисс, работа с властью, а государство, наоборот, вроде бы назначило номинально на позицию по правам человека, и хорошо.
Нет. Если бы меня назначили и сказали, чтобы я сидел тихо и везде говорил, что у нас все хорошо с правами человека, я бы сразу же отказался. Когда меня спрашивают, я всегда отвечаю, что в России права человека защищены плохо, но при этом добавляю: «В чем-то стало лучше, в чем-то стало хуже, в чем-то никакого прогресса. Давайте работать ради улучшения ситуации». Например, мы с первого дня были против закона об иностранных агентах, с первого дня с ним бились.
Как и с законом о митингах...
Да, как и с законом о митингах. И, кстати говоря, нам удалось там кое-что отстоять.
Но его все равно приняли.
Но кое-что удалось отстоять. И в законе об оскорблении религиозных чувств мы добились очень серьезных подвижек, потому что сначала он был совершенно людоедским. Мы сумели отстоять вариант, который, в общем-то, ничего страшного в нашу уголовную систему не внес и, по сути дела, является повторением 282-й статьи Уголовного кодекса. Кроме того, мы воспользовались моментом для включения в Уголовный кодекс ответственности за наказание должностных лиц, препятствующих осуществлению богослужения. Ведь у нас в стране есть разные религиозные организации, в том числе такие, которым очень несладко.
Еще, например, мы добились нескольких амнистий: к 20-летию Конституции, к юбилею Победы. Вы думаете, это было легко? Нет, все наши инициативы воспринимается с большим трудом, но это нас никогда не останавливает. Мы понимаем, что тюремное население нужно сокращать, нужно вводить систему ресоциализации заключенных. В наших тюрьмах содержатся самые разные люди - есть, конечно, и закоренелые преступники, но немало и тех, кто попал туда случайно и незаслуженно. И об этих людях тоже надо заботиться, поэтому очень здорово, что нам удалось добиться создания системы общественных наблюдательных комиссий, которые контролируют ситуацию с соблюдением прав человека в местах заключения.
Как вы для себя ежедневно обосновываете необходимость оставаться на этом посту, заниматься этим делом, учитывая, что у нас сейчас свободы и права, как кажется, больше сворачиваются?
Так нужно все делать для того, чтобы они не сворачивались. Делать все для того, чтобы было движение не к ущемлению прав, а, наоборот, к расширению прав человека. Вот мы этим и занимаемся.
Но как мотивировать себя? Все мы люди, и продавливать такое сопротивление непросто.
У нас в Совете, слава богу, 54 человека. Я бы один с этим не справился. Тем более что я в Совете никакой не начальник - я дружественный интерфейс. Моя задача - создавать условия для контакта между Советом и властями и пробивать у них наши предложения. На самом деле мы, конечно, сделали немало. Но это совершенно не повод для того, чтобы почивать на лаврах. Напротив, мы сделали явно недостаточно по сравнению с тем, что должны сделать. И я могу вам сказать: мне совершенно не стыдно за наш Совет. Все, что мы делали и делаем, - это все правильно и достойно. Мне стыдно только за то, что мы еще не успели или не смогли сделать. Стыд, надо сказать, прекрасный мотиватор.
Премия имени Егора Гайдара в номинации "За действия, способствующие формированию гражданского общества" была присуждена главе президентского Совета по правам человека (СПЧ) Михаилу Федотову .
Церемония награждения прошла накануне в московском ТЮЗе.
В своем приветственном слове председатель попечительского совета фонда, глава "Роснано" Анатолий Чубайс напомнил собравшимся, что за 25 лет со времени создания правительства Гайдара, в России "сложились три идеологии": левая, националистическая и "наша, либеральная".
"Основоположником нашей, без всяких сомнений, был один человек - Егор Гайдар" , - считает Чубайс.
Ведущий церемонии Николай Сванидзе также напомнил, что "экономические реформы всегда очень важны, но очень болезненны для людей". Отсюда, по его словам, у населения нелюбовь к реформаторам.
"Команда Гайдара начинала в надежде, что вместе с экономическими изменениями начнутся необратимые политические реформы, но, как мы знаем, с изменениями политической системы возникли большие трудности" , - напомнил Сванидзе.
Победителем первой номинации премии Гайдара - "За выдающийся вклад в области экономики" -стала экономико-географ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич .
По ее словам, времена сейчас тяжелые, однако, "как ни странно, в профессии работать интересно".
За "выдающийся вклад в области истории" был награжден профессор НИУ ВШЭ, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Олег Будницкий .
Одним из его трудов, в частности, является книга "Права человека и империи", в которой Будницкий собрал переписку деятелей русской эмиграции Василия Маклакова и Марка Алданова за 1929-1957 годы.
По словам Сванидзе, сегодня многие используют исторические факты для влияния на общественное сознание .
Однако, на гайдаровскую премию выдвигаются только те, кто "занимается честным корректным научным популяризаторством", а "не использует историю для мифотворчества", добавил он.
За "вклад в развитие международных гуманитарных связей с Россией" был отмечен бывший президент Израиля Шимон Перес . К сожалению, он скончался 28 сентября, поэтому за наградой приехал его сын Нехамия Перес .
"В нашей семье говорили на иврите, идише и русском. Он говорил: "Когда я приезжаю в Россию, я слышу, как будто моя мать поет мне" , - сказал Перес-младший, напомнив всем о белорусском происхождении отца. А потом неожиданно для всех собравшихся "гайдаровцев" сын Переса вспомнил о Президенте России:
"Он тепло говорил о президенте Путине, которого считал не только выдающимся государственным деятелем, но и потрясающим собеседником" .
В номинации с самым большими "призовыми" - 1 млн руб, тогда как во всех остальных вознаграждение составляет 500 тыс. руб. - "За действия, способствующие формированию гражданского общества" был награжден глава СПЧ Михаил Федотов .
"Звучит как статья Уголовного кодекса" , - пошутил Сванидзе, объявляя номинацию.
По словам члена Комитета гражданских инициатив Леонида Гозмана , можно обвинять человека "в сотрудничестве с системой", но "он дело делает, между прочим".
"Есть сотни случаев, в которых он и его товарищи решают конкретные проблемы, избавляют людей от справедливости, спасают людей от жестокости, лжи, не справедливости, и он строит инфраструктуру, при которой грязи и лжи не будет" , - заявил либерал.
Сам Федотов возражать не стал и даже признал, что "раньше никогда не слышал про себя столько хороших слов". По словам главы СПЧ, его даже называли "правозащитным диверсантом", цитирует его "Ъ".
Полученное вознаграждение Федотов пообещал передать на строительства памятника жертвам политических репрессией .
"Этот монумент планируется установить в Москве на углу проспекта Сахарова и Садовой-Спасской улицы" , - пояснил глава СПЧ, добавив, что сначала, конечно, заплатит налоги.
Фонд Егора Гайдара вручил свои ежегодные премии за достижения в изучении экономики, истории, вклад в формирование гражданского общества в России и развитие международных гуманитарных связей, - сообщает корреспондент "Новой газеты" Анна Байдакова. Лауреатом по истории стал Олег Будницкий за составление книги о переписке историков В. Маклакова и М. Алданова в эмиграции. Получая премию, Будницкий заметил, что Маклаков, проведя годы в эмиграции, сделал попытку примирения с советской властью, но был один пункт, по которому он не мог сойтись со Сталиным — права человека. За развитие международных связей с Россией премию получил бывший президент Израиля Шимон Перес, умерший 28 сентября этого года. Награду получил сын политика.
«Мой отец был мечтателем, человеком масштабного видения и оптимизма, он смотрел в будущее, видел лучшее завтра и делал все, чтобы это стало реальностью, — сказал он со сцены. — И хотя ему было уже более 90 лет, мы все чувствуем, что он ушел от нас слишком рано. В нашей семье говорили на иврите, идише и русском. Он говорил: “Когда я приезжаю в Россию, я слышу, как будто моя мать поет мне”, — сказал Йонатан Перес, напомнив о происхождении отца, который родился на территории нынешней Белоруссии. — Он тепло говорил о президенте Путине, которого считал не только выдающимся государственным деятелем, но и потрясающим собеседником».
«Это такой кладезь мудрости, способность рассуждать, что будет с земным шаром в конце 21 века, что значат для человечества нанотехнологии, что особенно важно для меня. И отношения с Россией были для него особой темой. Мы всегда ощущали совершенно особое отношение», — сказал со сцены Анатолий Чубайс, заметив, что Перес согласился лично приехать в Москву на церемонию, но уже не успел.
Премию за развитие гражданского общества — «звучит, как статья Уголовного кодекса», заметил ведущий церемонии Николай Сванидзе, — получил глава президентского Совета по правам человека Михаил Федотов. «Есть сотни случаев, в которых он и его товарищи решают конкретные проблемы, избавляют людей от справедливости, спасают людей от жестокости, лжи, не справедливости, и он строит инфраструктуру, при которой грязи и лжи не будет», — сказал о лауреате член Попечительского совета Фонда Гайдара Леонид Гозман. Принимая награду, Федотов сказал, что недавно его назвали «правозащитным диверсантом», но премия предназначена не ему, а всему Совету: «Я не начальник, я дружественный интерфейс».
Лауреатом по экономике стала Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого институтасоциальной политики. «Наконец-то старушка эконом-географии была замечена экономистами! — с иронией заметила Зубаревич, получая награду. — А если серьезно, то страна очень разная; мы ушиблены пространством, и желательно не превращать это в форму шизофрении. Время действительно очень тяжелое. Мы все зациклены на Москве, а в регионах мы замечаем только аресты и протесты. Но в городах-миллионниках живет 21% граждан. Так что — терпения, здоровья, делай, что должно, и будь, что будет».
Премия имени Егора Гайдара вручается с 2010 года за индивидуальные достижения в области истории, экономики, вклад в формирование гражданского общества и развитие международных гуманитарных связей с Россией. В разные годы ее лауреатами становились Евгений Ясин, Анатолий Вишневский, Ольга Романова, Дмитрий Муратов, Светлана Ганнушкина, Александр Гурьянов, Лешек Бальцерович и многие другие.
